Дом судьи
Шрифт:
— И вы хотите выйти за него замуж?
— Это решено еще полгода назад, когда его племянник просадил в рулетку несколько сот тысяч франков и явился клянчить у него в долг.
— Итак, вы приезжали сюда… Ваш муж вас принял?
— В коридоре.
— Что он вам сказал?
— Что он знать меня не знает и, соответственно, у него нет никаких причин разводиться.
Этот ответ был настолько в духе Форлакруа, что Мегрэ мысленно зааплодировал. Он нацарапал несколько слов карандашом на клочке бумаги и передал
— Что вы делали дальше.
— Вернулась в Ниццу.
— Минутку! Вы ни с кем не виделись в Эпоийоне?
— Что вы имеете в виду?
— Например, с сыном?
Ненавидящий взгляд в сторону комиссара.
— Этот господин, как я вижу, — самый настоящий шпик. Действительно, я встретила сына…
— Встретили?
— Я зашла к нему домой.
— Он узнал вас через столько лет? Она пожала плечами.
— Какая разница! Я сказала ему, что Форлакруа ему не отец.
— Вы в этом уверены?
— Какая тут может быть уверенность? Я сказала сыну, что хочу развестись, a муж отказывает мне в этом, что он жестокий человек, что совесть у него нечиста, и если бы ему, Альберу, удалось склонить его к разводу…
— Словом, вы перетянули сына на свою сторону. Вы предложили ему денег?
— Он не захотел брать. — Он обещал вам помощь?
Утвердительный кивок.
— Вы рассказали ему о том давнем убийстве?
— Нет. Просто сказала, что, если захочу, Форлакруа надолго угодит в тюрьму.
— После этого вы ему писали?
— Да, чтобы узнать, добился ли он…
— Вы слышали когда-нибудь о докторе Жанене?
— Никогда.
Следователь вопросительно оглянулся на Мегрэ, и комиссар пробормотал.
— Если госпожа Форлакруа устала, мы можем, пожалуй, отпустить ее позавтракать? Да и господин Ван Ушен, кажется, скучает в машине.
— Вы меня задерживаете?
— Пока нет, — объявил следователь. — Прошу вас только оставаться в распоряжении органов правосудия. Вас не затруднит, скажем, дать мне свой адрес в Ларош-сюр-Йон.
— Извольте! Гостиница «Два оленя» — она, по-моему, лучшая.
Все встали. Выходя, Г-жа Форлакруа улыбнулась следователю и адвокату и, по-видимому, едва удержалась, чтобы не показать язык или не состроить гримасу Мегрэ, который удовлетворенно раскуривал трубку.
Глава 8
Едоки картофеля
— Туз, король и дама козырей.
— Это ничего не значит, папаша. Пятьдесят!
— Покажи-ка! Сейчас мы их убьем, твои пятьдесят…
Который теперь час? Рекламные часы на стене остановились. Лампы уже включены. Тепло. Рюмки наполнялись уже несколько раз, и к запаху трубочного табака примешивается коньячный аромат.
— Тем хуже! Хожу с козырей! — объявил Мегрэ, открывая карту.
— Вы в невыгодном положении, комиссар. Даже с девяткой на руках вам…
Играли уже четвертую или пятую партию в тысячу. Мегрэ курил, слегка откинувшись на спинку стула. Его партнером был хозяин, а против них играло двое рыбаков, в том числе старик Барито, ловец угрей. Инспектор Межа, оседлав стул, следил за игрой.
— Я-то знал, что у вас девятка.
— Скажи-ка, Межа, ты помнишь, как зовут судебно-медицинского эксперта?
— У меня в блокноте записано.
— Позвони ему. Спроси, может ли он определить, за сколько примерно времени до смерти человек ел в последний раз. И что это была за еда. Понимаешь?
— У кого там было пятьдесят? И тридцать шесть?..
Хозяин считал. Казалось, Мегрэ купается в незатейливом, теплом блаженстве; если бы его сейчас неожиданно спросили, о чем он думает, он и сам бы удивился.
Давнее воспоминание! Дело Бонно — в те времена Мегрэ был тощ, носил длинные остроконечные усы и бородку, крахмальные пристежные воротнички высотой в добрых десять сантиметров и цилиндр.
— Видишь ли, старина Мегрэ, — говорил ему в те времена шеф, комиссар Ксавье Гишар, ставший позже директором уголовной полиции, — вся эта болтовня о чутье (в газетах именно тогда заговорили о безошибочном чутье Гишара) годится только для развлечения читателей. Когда ведешь расследование, самое важное — иметь про запас какой-нибудь строго установленный факт, а лучше два или три, вполне надежных, на которые потом можно будет опереться. А дальше остается только продвигаться вперед, потихоньку, словно тачку везешь. В этом и состоит наше ремесло, а это их так называемое чутье на самом деле просто-напросто везение.
Как ни странно, именно это воспоминание и заставило его согласиться сыграть в карты, к великому изумлению Межа.
Вслед за автомобилем Валентины Форлакруа и голландца укатили машины следователя и адвоката. На какое-то время Мегрэ оказался посреди улицы один и почувствовал легкую растерянность. Форлакруа в тюрьме. Дочь Лиз в клинике. Перед отъездом следователь опечатал дом. Уезжал он довольный, словно увозя с собой законную добычу. Отныне все в его руках! Сидя у себя в кабинете Дворца правосудия в Ларош-сюр-Йон, он будет вести допросы, очные ставки…
— Ну-ну, — буркнул Мегрэ и вошел в зал гостиницы. Почему на душе у него тяжело? Разве так бывает не всегда? И не смешно ли с его стороны терзаться чувством, — Смахивающим на ревность?
— Чем займемся, шеф?
— Где список, который я продиктовал?
— Дидина с мужем… Марсель Эро… Тереза… Альбер Форлакруа…
— С кого начнем?
Он начал с игры в карты.
— Скажите, у вас тут всегда так дрейфят?
— Только когда ходят с козырей. А в Париже?
— Смотря по обстоятельствам… Восьмерка…