Дом теней: Чихнёшь в воскресенье. Дом теней
Шрифт:
Бабушка Хендрика чуть распрямилась. Её лицо вновь приобрело нормальный цвет, она стала больше похожа на саму себя.
— Рассказы? А что вы слышали, Марта?
И когда миссис Кингсли сразу не ответила, бабушка резко приказала:
— Я хочу знать. О, вы вполне можете говорить в присутствии детей — после такой ночи! Я думаю, они теперь знают больше, чем многие жившие под этой крышей. Те даже не догадывались.
Миссис Кингсли достала небольшое ситечко и начала разливать чай по чашкам.
— Вы знаете сами, мисс Хендрика, что есть здесь люди, которые
Но действует это всегда на детей. Не на взрослых. И не на всех детей. Может, на тех, в ком больше старой крови. Подумайте сами, мисс Хендрика. Я помню, как умер Гровер, и ваша двоюродная сестра поклялась, что ноги её больше не будет в этом доме. Его нашли в погребе, и у него тоже был жар. И говорил он странные вещи. Потом он убежал от сиделки, которую привезли из города, и упал со ступеней погреба. Он был так слаб, что все решили, будто он пропустил ступеньку и потому упал.
— Были и другие…
— Джетро и Эмили, Ричард и Тод, и Джеймс… — медленно заговорила Сьюзан. И снова почувствовала прикосновение прежнего страха.
Миссис Кингсли круто развернулась, чай закапал с ситечка в раковину. Она внимательно посмотрела на девочку.
— Откуда… откуда ты о них знаешь?
— Они все записаны в библии. И они же — куклы. Джетро и Эмили умерли в 1851 году, Ричард и Тод — в 1880, а Джеймс — потом. Но Бетси, и два Оррина, и Эстер — они не умерли… вернее, умерли много лет спустя. Майк нашёл всё это. Но все они были куклами — все! Как Джоанна, Каролус и Флориан — самые первые, настоящие! — Сьюзан не могла бы объяснить, почему они настоящие, а остальные нет, но была в этом уверена.
— Куклы, — эхом повторила бабушка Хендрика. — Да, куклы. Но почему Эстер не уничтожила их? Ведь она так ненавидела историю семьи. Клялась, что всё уничтожила. Я помню, она даже смотреть на них не хотела, когда тётя Бесс изготовила их на Рождество и подарила, добавив к старым. И… — она покачала головой. — Не буду строить догадок. Не могу. Это выходит за пределы догадок, и мне хочется поговорить с кем-нибудь, кто в этом разбирается.
— Такер, — голос её прозвучал чуть резче, — выпьешь немного?
Она посадила мальчика и держала перед ним чашку, которую передала ей миссис Кингсли. Такер открыл глаза и послушно глотнул. Сьюзан сжала в руках другую чашку, Майк тоже. Тёмная жидкость чуть отдавала мятой и была сладкой. Сьюзан ощутила тепло и необычное ощущение, словно с неё спала какая-то большая тяжесть. Она освободилась. Ей захотелось спать. Стоит ей добраться до постели, подумала Сьюзан, и она будет спать, и спать, и спать — и больше не увидит снов.
Глава 12
По всему дому горели огни, и Сьюзан радовалась этому. Она поднялась по лестнице, по которой когда-то спустились Джоанна, Каролус, Флориан и тот раскрашенный человек, и вошла в свою комнату, где яркий свет изгнал все тени. Но всё равно она подальше обошла туманное зеркало, стараясь не смотреть на него. На кровати лежала коробка, которую она так торопливо опустошила, и две груды кукол.
Лежали и те три, которых она хотела сжечь. Только у них теперь появились лица. Она их ясно видела. Но когда девочка осторожно поднесла к ним руку и притронулась, то не почувствовала ничего пугающего. Весь страх ушёл. Это всего лишь бумага. — старая бумага, вырезанная, раскрашенная и склеенная вместе. Просто куклы. Сьюзан быстро, слой за слоем, снова уложила их в коробку и закрыла крышкой. Порывшись в своём школьном ранце, отыскала моток липкой ленты и заклеила всю коробку. И наконец сунула её на дно большого шкафа.
Расправив постель, Сьюзан выключила свет, легла и плотно укуталась, потому что вся дрожала, но холод больше не прятался внутри неё. Она решительно положила голову на подушку и закрыла глаза. И ощутила лёгкое прикосновение прежнего страха. Приснятся ли ей — они?
— Сью! Сью!
Вначале этот призыв звучал слабо и далеко. Потом заколотили — по стене, чтобы она снова открылась? Сьюзан раскрыла глаза, почувствовав острый прилив страха. В комнате было светло. Яркие полосы солнечного света лежали на кровати, на стенах. И она ощущала… Сьюзан покачала головой. Она не смогла бы объяснить, что чувствует. Впервые с тех пор, как она здесь оказалась, это была просто комната — со странной старой мебелью; место, в котором жили люди, обычные люди, как Майк и Такер, как папа и мама, как она сама, Сьюзан; жили, были счастливы и иногда печальны. Никаких теней в углах. Они больше не покажутся здесь!
— Сью! — снова эти удары. Голос Майка донёсся из коридора. Она быстро выскользнула из постели. Должно быть, уже поздно, в комнате столько солнца. И ещё хотелось есть, время завтрака явно давно прошло.
— Я здесь, — она открыла дверь. Брат её был одет, он чуть хмурится.
— Ну и спишь же ты! Д.Б. послала меня посмотреть, что с тобой.
— Который час?
Майк даже не посмотрел на часы. Снизу послышались удары больших настенных часов. Десять ударов! Сьюзан изрядно удивилась. Десять! Неужели уже так поздно?
— Как Таки?
— Съел половину всех оладий, — ответил Майк. — Если хочешь, чтобы тебе досталось, поторопись. Миссис Кингсли всё утро суетится, и мы едим что попало.
— А бабушка Хендрика? — Сьюзан слегка удивило необычайно быстрое выздоровление Такера. Хотя он обычно не простужается и первым оправился от ветрянки, которой они все переболели. Решив, что он здоров, Такер тут же выздоравливал.
— Она куда-то звонила, а потом ушла, — сообщил Майк. — Думаю, пошла в церковь к мистеру Риверсу. А звонила она этому доктору Фергюсону, просила его приехать.