Дом теней: Чихнёшь в воскресенье. Дом теней
Шрифт:
А Таки… ты ведь помнишь, Таки испытывали с этими карточками, и в какое возбуждение пришёл доктор Рамиш. Может, Такер — один из тех, кто может использовать закрытую часть мозга? Может, именно появление здесь Такера всё и пробудило? — Сьюзан строила только предположения, но ей казалось, что в них скрывается какая-то истина.
Майк провёл рукой по краю стола, как будто хотел стереть прикосновение книги. Потом повернулся спиной к Сьюзан, чуть сгорбив плечи. Девочка почувствовала, как нарастает в ней возбуждение. И на этот раз не испытывала тошноты.
— Должно произойти что-то важное, — она вслух выразила свою основную мысль.
Майк стоял неподвижно, рука его застыла на середине жеста. Потом он снова повернулся к ней лицом.
— Да, — ответил он так, словно не хотел произносить это слово.
— А бабушка сказала… — начала Сьюзан.
— Мне она ничего не говорила. И закрыла дверь в холл, когда разговаривала по телефону. Нам придётся подождать.
Сколько можно ждать, подумала Сьюзан. Лицо Майкла приобрело странное замкнутое выражение. Такое бывало и раньше, хоть и не часто, когда он отказывался разговаривать. И тогда нет смысла тормошить его, спрашивать, как и почему.
Сьюзан отошла к полкам и провела пальцем по ряду корешков. Книги с первой полки — их могли читать Эмили и Джетро. Потом те, что держали в руках Ричард и Тод. И книги Джеймса… Все они были реальными людьми, не просто именами, не бумажными куклами, но людьми, как Майк, как она сама, как Такер. Реальны были и первые — Джоанна, Каролус, Флориан. Книг с их именами нет. Может, тогда вообще не было ещё детских книг. Сьюзан нащупала книгу на второй полке, вытащила её и отошла к окну.
«Удивительное кресло бабушки». Сьюзен отказалась смотреть на имя владельца книги на форзаце. Она упрямо начала читать. Только так можно забыть о том, что ждёт впереди. Она устала бояться! Больше она не боится!
Они быстро перекусили в двенадцать. Такер, по-видимому, всё утро провёл на кухне. Когда миссис Кингсли позвала их, он сидел в кресле-качалке. Рядом развалился Джошуа, который лениво открыл глаза, когда вошли Майк и Сьюзан. Рука Такера рылась в густой шерсти кота, и он рассказывал о том, как в прошлый Праздник Всех Святых Джимми Смизерс вырезал настоящую тыкву и посадил в неё чёрного котёнка, и как мама поймала его. Такера, каким он стал с приезда в этот дом, словно и не существовало.
— У нас будут пряники! — приветствовал он сестру и брата. — И мне дали вылизать миску. Уммм!
Несмотря на всю свою тревогу, Сьюзан поела, и они ещё сидели за столом, когда услышали звуки подъезжающей машины. Вскоре в дверях появилась бабушка Хендрика, а с нею не только мистер, но и миссис Риверс.
— Звонили? — резко спросила она, не успев зайти.
— Он прибудет в два, мисс Хендрика. Он позвонил своим друзьям, и те подвезут его и ещё одного человека. Не расслышала его имя. Джим пошёл к Риверсам за помощью, так что всё организовано. Я всё приготовила в столовой, можете заходить. У Элоизы, — рот миссис Кингсли неодобрительно скривился, — болит голова. Так она говорит.
Сьюзан смотрела, как бабушка Хендрика и Риверсы проходят в холл. То, что они не сели есть вместе с Виланами, означало, что они о чём-то должны поговорить. Она так поняла эти признаки. Но миссис Риверс задержалась у кресла Такера и спросила, как он себя чувствует; ответом ей послужила широкая усмешка и несколько слов, неразборчиво и невежливо произнесённых набитым пряником ртом.
В два должны приехать другие. Библиотека недоступна, решили Виланы: туда после ланча перешли бабушка Хендрика и Риверсы и плотно закрыли за собой дверь. Поэтому дети вышли наружу, на прохладный воздух, и побродили вокруг дома; Такер пинал листья, принесённые ветром. Джим не работал у компостной ямы. Он принёс два лома, несколько лопат и большую кирку и прислонил орудия к стене старого амбара. Рядом с ним стоял ещё один человек, но когда Виланы подошли, Джим не терпящим возражения тоном приказал им, чтобы они уходили.
Приехал доктор Фергюсон, с ним ещё двое, они направились К парадному входу в дом. Через несколько минут миссис Кингсли открыла заднюю дверь и поманила детей.
Когда они вошли, библиотека казалась битком набитой людьми; за столом сидела бабушка Хендрика, по одну сторону от неё доктор Фергюсон, по другую — мистер Риверс.
— Сьюзан, пожалуйста, принеси куклы, — голос бабушки прозвучал, как всегда, спокойно и властно. Сьюзан легко было послушаться и принести обмотанную липкой лентой коробку.
Когда она вернулась, на неё даже не посмотрели, как она ожидала; все смотрели на Такера, а он говорил.
— Они ждали… и ждали… — мальчик сжал перевязанные ладони в кулаки, словно снова собирался колотить по стене. — Потому что спрятались, когда в дом пришли плохие люди. Как им сказали…
— Кто им сказал, Такер? — спросил один из незнакомцев, которых привёл доктор Фергюсон (другой как будто исчез. В комнате его не было).
— Человек… тот самый, который показал им место, где спрятаться, — Такер покачал головой. — Он… он был плохой, но он подумал, что там они будут в безопасности.
— Откуда ты это знаешь? — вопрос был задан тем же спокойным тоном. Сьюзан прошла вперёд и положила на стол коробку с куклами.
— Просто знаю, — на лице Такера появилось упрямое выражение. — Они ему поверили. Но он не вернулся, пообещал, но не вернулся! — Такер яростно покачал головой из стороны в сторону.
Доктор Фергюсон обратился к бабушке Хендрике:
— Известно ли в семейной традиции о таком месте? Я слышал об укрытиях на случай нападения.
— Ничего в наших преданиях или в записях, — уверенно ответила бабушка. — Конечно, Джекоб был здесь, когда умер его отец, а брат его отсутствовал. В то время особой любви между отцом, старым Джекобом, и Хендриком не было, потому что Хендрик служил в армии Вашингтона на востоке. И он мог поделиться этой тайной только с любимым сыном.
Такер сидел, качая ногами, и с явным интересом смотрел на людей за столом. Может, готовил каких-то «воображаемых», но ничего не говорил.
Следующий вопрос был задан Сьюзан.
— Это и есть куклы? — незнакомец посмотрел на коробку, которую Сьюзен подтолкнула к нему. Пусть сам открывает. Хотя она больше и не боялась, почему-то ей не хотелось их трогать. Он снял липкую ленту, достал кукол и разложил их на столе; на одежду он почти не обращал внимания, но самих кукол внимательно разглядывал, переворачивал, чтобы прочесть имя сзади, и даже с помощью небольшого увеличительного стекла рассматривал лица.