Дом теней

Кайе Мэри Маргарет

— О Боже! — виновато потупилась Дэни. — Но он по этому поводу ничего не предпринял, надеюсь?

— Ничего особенного он и не может предпринять. Кроме звонка в офис «Грин Зеро», что он сделал ещё вчера. Они не уделили этому факту особого внимания и сообщили, что мисс Эштон сдала билет всего за двадцать четыре часа до вылета, так что ему пришлось этим удовольствоваться. Но он все ещё продолжает переживать по этому поводу, и, если бы не его благословенный зуб, приехал бы вчера в аэропорт. Жалко, что дантист не передозировал ему анестезию и не спас нас от его общества как минимум на это утро. Но я полагаю, все как хочешь никогда не получается. Не

засиживайся долго за кофе. Через десять минут мы отправляемся.

Они покинули окутанный утренней прохладой Найроби и опять прошли проверку паспортов. Но вот, наконец, все собрались в салоне для вылетающих и худшее было позади. Оставался последний рывок.

Ларри Доулинг появился рядом с Дэни и заботливо поинтересовался, хорошо ли она себя чувствует.

Глаза Ларри, — подумала Дэни, — как журчащий ручей, полный форели и солнечных бликов. Чистые, спокойные и дружеские. Глядя в них, она снова почувствовала, что он был надёжным человеком — каким не был Лэш. А ещё…

Гасси Бингхэм в шикарном костюме из лилового льна, великолепно оттенявшем её подсинённые волосы, оживлённо заговорила:

— Вы выглядите усталой, моя дорогая. Надеюсь, вы не позволяете мистеру Холдену заставлять вас работать допоздна? Лично я великолепно провела ночь. Но я всегда и всюду сплю прекрасно. Все дело в самоконтроле. Я полагаю, вы ещё не познакомились с мистером Пойнтингом, секретарём моего брата? Мистер Пойнтинг!

— Милые леди? — отозвался мистер Пойнтинг, спеша подчиниться её властно подзывающему жесту.

Дэни быстро повернулась спиной к свету и обменялась рукопожатием с мистером Пойнтингом. Его рука казалась на ощупь вялой, лишённой костей и мягкой, как у женщины, а голос был высоким и жеманным.

— А! — весело произнёс Найджел Пойнтинг. — Товарищ по галере, прикованный к веслу! Мы с вами, мисс Китчелл — досмерти замученные секретари, до потери сознания вкалывающие трудяги-медоносцы среди этого пёстрого роя трутней. Они не гребут и не носят в улей, в то время как мы вынуждены делать и то и другое. Чудовищная несправедливость, верно? Мы должны объединиться в Союз Трудящихся. О! Эдуардо, бон джорно! Я вас не видел в отеле. Как дела? Выглядите вы неправдоподобно здоровым. Полагаю, вы уже чертовски хорошо со всеми познакомились? Нет? О Господи! Простите, ради Бога. Мисс Китчелл, это синьор маркиз ди Чиаго, он тоже направляется в Кивулими. Мисс Китчелл — личная секретарша Холдена, Эдуардо, так что мы одного поля ягоды.

Маркиз склонился над рукой Дэни и одарил её долгим оценивающим взглядом. Это был смазливый смуглый мужчина, красавец в типично итальянском стиле, и хотя он был ненамного выше Найджела Пойнтинга, создавалось впечатление, что он длиннее его раза в два.

Щуплый мистер Пойнтинг, — подумала Дэни, — мог быть довольно миловидной девушкой.

Возможно, он и сам так думал, судя по тому, что его засаленные волосы были достаточно длинны и одной артистической прядке разрешалось беспорядочно падать на белый лоб — видимо, чтобы оправдать частые грациозные потряхивания головой, которые периодически возвращали её на место. Немигающие глаза его были прозрачными и голубыми, как фарфоровые глаза старинной куклы. Несмотря на это, создавалось тревожное впечатление, что от них мало что может ускользнуть. Дэни испытала огромное облегчение, когда он жеманно взял маркиза за руку и удалился, оживлённо беседуя про общих друзей в Риме.

Гасси Бингхэм, которую окликнула мисс Бейтс, поспешила уладить какие-то проблемы с багажом, уведя

с собой Ларри Доулинга, а Дэни осталась сидеть у окна и страдать от очередного приступа паники. Служащие входили и выходили, внезапно появляясь в дверях и скользящим взглядом внимательно оглядывали комнату, и каждый раз она была уверена, что ищут именно её. Каждый незнакомец был или мог быть детективом в штатском, каждый падавший на неё праздный взгляд бросал её в дрожь. Сейчас её не могли остановить! Не сейчас, когда она уже почти достигла безопасного убежища. У неё болела голова, её знобило и подташнивало, и она напрягала все силы, чтобы не думать о событиях последних нескольких дней и об ужасной вещи, которую сказал Лэш прошлой ночью: «Этот тип должен быть в самолёте вместе с нами».

Но это казалось абсурдным и невозможным. Не может быть и речи о том, чтоб это был кто-то из летевших вместе с ними из Лондона. Дэни беспокойно обернулась, чтобы осмотреть огромное, серое, пыльное пространство аэродрома, и едва она это сделала, снаружи мимо окна прошёл человек. Это был араб Джемб — Салим Абейд — который был в самолёте из Лондона. Она увидела, как он остановился в тени соседнего здания, чтобы поговорить с человеком, который, похоже, его поджидал — арабом с оливковой кожей в прекрасного кроя белом костюме.

Салим Абейд, видимо, говорил с тем же пылом, который проявил в Неаполе, и Дэни хотела бы знать, ограничивается ли разговор политикой. Он размахивал руками, пожимал плечами и сверкал глазами, но собеседник не проявлял особой заинтересованности и, не считая случайных беглых взглядов исподтишка на наручные часы, оставался непоколебимо безмятежен.

Салим Абейд обернулся и махнул в сторону стеклянного фасада зала ожидания. На какой-то миг Дэни показалось, будто араб в белом костюме смотрит прямо на неё, и её вновь охватила паника. Он мог быть полисменом. Араб — полисмен… Может быть, Джемб рассказывал о ней: что он видел её в холле «Эрлайна» в Лондоне. Или хуже — намного хуже — это он убил мистера Ханивуда, обыскивал её номер в «Эрлайне» — и намеревался прошлой ночью отключить её с помощью хлороформа!

Дэни почувствовала, как её сердце снова начинает дико колотиться, и стала озираться в поисках Лэша или Ларри. Но Лэш в дальнем конце комнаты был монополизирован Амэлфи Гордон, а Ларри, выглядевший сдавшимся, брал чашку кофе для миссис Бингхэм. Он улыбнулся ей через салон, и паника внезапно отступила. Она опять дала волю воображению вещи и вела себя, по словам Лэша, как истеричная героиня мыльной оперы. Конечно, её положение было достаточно рискованным, но нельзя же самой себя запугивать…

— Пассажиры рейса ноль три четыре, следующего в Момбасу, Тангу, Пембу, Занзибар и Дар-эс-Салам, пожалуйста, займите свои места в самолёте, — сообщил замогильный неживой голос.

Оранжевая земля Африки расстилалась внизу. Испарения обожжённой солнцем земли и колючие деревья с плоскими верхушками, равнины в крапинку от медленно движущихся пятнышек, которые были жирафами и зебрами, дикими львами и кочующими стадами антилоп — настоящий сафари-парк.

Одинокое белое облако с лёгким розовым отливом плыло в спокойной синеве утреннего неба. Когда они приблизились, Дэни увидела, что это было не облако, а гора. Одинокая покрытая снегом гора смутно напоминала японские гравюры Фудзиямы. Килиманджаро, «Гора Холодных Дьяволов», одиноко маячила над огромной равниной, покрытой коричневой пылью; испепелённый, выжженный вулкан, чьи снега бросают вызов палящему африканскому солнцу.