Дом тысячи дверей
Шрифт:
Он вошел в раж и кривлялся под конец куда артистичнее своего невыраженца. На минуту В. и сам поверил, что полностью выразил свою немного съехавшую с катушек сторону, но на невыраженца это никак не повлияло.
«Нет не то, - подумал В., - должно быть, я ошибся. Оставим пока в покое этого сомнительного невыраженца. Возьмем чего-нибудь попроще».
И он решил заняться злостьными невыраженцами. «Уж это-то мне знакомо», - думал В. Он очень старался и немало преуспел в возбуждении у самого себя безудержного гнева, но злостьные невыраженцы по-прежнему были тут как тут, целые и невредимые. В. попробовал свои силы в выражении грусти, передразнивая плакостников, но снова
Но сейчас уже В. смотрел на всех этих убогих созданий совершенно другими глазами. Он наконец понял, что действительно составляет с ними одно целое, и это понимание вызвало в нем некий переворот. Теперь невыраженцы уже не казались ему исчадиями ада, но скорее капризными детьми, которых плохо воспитали. В. даже почувствовал к ним нечто вроде нежности.
И в какой-то момент он подумал: «Раз я не могу ничего с ними поделать, пусть остаются. Уж лучше пусть будут здесь, при мне. А то еще обидит их кто-нибудь».
И в тот же миг, как он это подумал, невыраженцы начали исчезать. Вернее, они не исчезали, а просачивались сквозь стены, отправляясь туда, где В. уже не мог их видеть. Сперва они вдруг как-то разом все притихли, а потом заспешили прочь, словно вспомнили о неотложных делах. Даже тот, который сидел в ванне, выбрался оттуда и с тем же отсутствующим выражением лица прислонился спиной к стене и провалился в нее, как в яму. В., затаив дыхание, следил, как невыраженцы один за другим покидают его жилище, пока не осталось ни одного из так досаждавших ему существ.
Как ни странно, это событие не вызвало у В. особой радости, напротив, он почувствовал нечто вроде тоски по уехавшим навсегда родственникам. В. побродил по квартире, выискивая, не осталось ли где-нибудь хоть одного невыраженца, но их и след простыл. Теперь в квартире воцарилась звенящая тишина. Причем эта тишина распространилась не только на все углы и закоулки комнат, но и на самого В., который вдруг осознал, что все мысли в нем стихли.
В. как-то разом совершенно обессилел, будто только невыраженцы поддерживали его интерес к жизни. Теперь он так равнодушно взирал на все вокруг, что казалось, будто невыраженцы унесли с собой все его чувства. «Теперь я пустой, - подумал В.
– Пустой и холодный. Теперь я готов», - и ледяная дрожь пробрала его. Готов? К чему готов? К чему-то страшному и неизведанному, но неминуемому. В. упал на диван, с которым уже успел сродниться, и спокойный сон пришел к нему.
Глава 24. Нежность
В. открыл глаза. Что это вокруг? Сон или явь? Где он? Ах да, это Дом тысячи дверей. Тысячи тайных, пугающих, исчезающих, неуловимых дверей… Мистер, Леяна, Джадж… Как давно это было, как далеко. Кажется, он был зол на кого-то, или на самого себя... Какая разница. Теперь ему все равно. Даже если бы В. захотел, он не смог бы сейчас почувствовать ни злобы, ни раздражения, впрочем, как и радости, наверное, тоже. В. терял свою жизненную силу, она сочилась из его пор, растворялась в воздухе с каждым выдохом, растрачивалась в последних ударах сердца. Капля по капле жизнь покидала В., и он не мог и не хотел ничего поделать с этим.
Без тени сомнения В. знал, что он проиграл. Никто и ничто не спасет его. Теперь все кончено. Какая-то его часть еще боялась и противилась приближавшемуся концу, но скоро и она сдастся,
Вдруг что-то словно остановилось в В. Все ушло. Он спокойно поднялся с дивана. Так странно, он даже нашел в себе силы встать. Но это действие не имело никакого смысла, потому что искра жизни была утрачена им безвозвратно. Он прошелся по комнате и нашел небывалое утешение в том, чтобы рассматривать те вещи, которые раньше казались ему такими обыденными и тривиальными – стол, диван, бордовые пуфики, изуродованные мечом кресла, обломки стульев. Теперь эти обыденные вещи стали мистическими стражами того мира, который он покидал.
«Я уйду, а они останутся», - думал В., и ему так это казалось странно и захватывающе одновременно. Происходило то, чего раньше с ним никогда еще не бывало. Как это необычно: быть и не быть в этом мире! В. знал, куда его несет течение времени – к неизбежному концу – но, тем не менее, он спокойно отдался на его волю, как путешественник, который плывет по реке и наслаждается красотой видов, заранее четко представляя себе конечный пункт назначения, куда он неминуемо попадет.
В. подошел к декорации, изображавшей окно. Вдруг в какой-то миг она перестала быть только картонным муляжом и действительно стала окном. Через стекло В. увидел холодный осенний день, сумрачный и серый. Но этот день не был для В. ни тоскливым, ни унылым. В. упивался его щемящей сердце красотой, наблюдая за причудливым танцем кружившихся в воздухе желтых листьев. Каждая частица этой живой картины, будь то дерево, серые облака или спешившие куда-то, спрятавшиеся под зонтами люди, проживала свою собственную жизнь, но при этом гармонично вписывалась в единое целое.
Люди скрывались от порывов холодного ветра за высокими воротниками. В. почувствовал укол зависти. «Я уйду, а они останутся», - подумал он опять, но в ту же минуту зависть сменилась покоем и умиротворенностью. «Мне это не нужно, - сказал себе В., - мне уже ничего не нужно».
Он отошел от окна, ожидая, что оно опять превратится в картонную декорацию, но этого не произошло. В. даже ощутил легкую досаду от того, что окно не исчезло. Он чувствовал себя как засыпающий человек, которого растормошили, чтобы рассказать ему интересную историю. «Да, да, - бормочет тот в полусне, - это очень занимательно…» - но на самом деле он хочет только одного – чтобы его оставили в покое. Может быть, теперь В. и мог бы разбить окно и позвать на помощь. Но дело было не в том, что он мог, а в том, чего он хотел. Он не хотел спасаться. Он хотел только одного: довериться этому спокойному течению, которое неотвратимо несло его к тихой гавани.
«Я умру», - подумал В. Все-таки прав оказался Жирмила, когда предрекал ему скорую смерть. «Вероятность летального исхода более пятидесяти процентов...»Так и случилось. Смерть уже стоит на пороге. Пройдет еще несколько часов, и В. умрет.
В. посмотрел на себя, на свои руки, ноги, живот… «Мое тело умрет», - подумал он. Ему стало жаль тела, как старого доброго друга, с которым многое довелось пережить вместе. В. погладил и поцеловал свою руку. «Я люблю тебя и благодарен тебе, - сказал он своему телу и опять подумал: - Я уйду, а оно останется… Значит, тело – это не я. Тогда что же я?»