Дом у последнего фонаря
Шрифт:
– Ты здесь еще? – спросил Олег.
– Увы, да. Хотелось бы мне сейчас быть далеко… Наверное, ты прав, не стоит формально выражать соболезнования.
– Тем более что я ненавижу старика, а ты ему никто… Если только ничего не скрываешь? – не без ехидства осведомился мужчина.
Александра рассердилась:
– Вы с ума посходили! И ты, и эта безумная Светлана! Разговоры на одну тему, ниже пояса! Он пальцем ко мне не притронулся! Я не собираюсь ничего доказывать и клясться! Это идиотизм!
– А почему тогда злишься? – хладнокровно осведомился Олег. –
– Иди к черту!
– Да ты хоть в курсе, что была единственной женщиной, с которой он общался последние годы? Что ЕЩЕ может думать его бывшая жена… пардон, теперь вдова? Это же очевидно – тебя одну он подпустил так близко, тебе одной открылся, доверял… Думаю, он в жизни никому не верил, кроме тебя!
Это заявление обезоружило художницу.
– Правда? – спросила она изменившимся голосом и тут же осеклась, боясь выдать обуревавшие ее чувства.
То, что сказал Олег, задело ее глубже, острее, чем она могла ожидать. И в этот миг женщина запоздало спросила себя, как можно было столько лет обманываться, играя с самой собой в то, «как Лыгин мне ненавистен, надоел, как он меня раздражает…»
«А ведь я с самого начала была к нему неравнодушна, – думала Александра с той горечью, которая всегда оседает на дне неудач. – И если бы у меня хватило смелости это понять и выказать ему свою симпатию, кто знает? Кто знает? Может, я не была бы теперь так безнадежно одинока, а он… Он, возможно, был бы жив?»
– Интересно все-таки узнать, отчего он умер? – рассуждал тем временем Олег. – Ведь был здоров как бык. Даже противно. И лет ему было немного, всего шестьдесят пять. Позвоню-ка я безутешной вдовушке.
– Думаю, она еще не добралась до дачи, – заметила Александра и, помедлив, попросила: – Узнаешь новости, перезвонишь мне?
– Идет.
Александра отложила в сторону замолчавший телефон. В ожидании ответного звонка она не знала, чем себя занять. Взяла книгу и тут же отложила ее, не прочитав и строчки. Сделала бутерброд, но не смогла есть. Легла в постель и тут же вскочила. «Если бы у меня было снотворное! Поспать бы пару часов, всего пару, я едва держусь на ногах…»
Рецепт на успокоительное у нее имелся. Месяц назад, когда ей надоели хронические проблемы со сном, художница побывала у невропатолога. Аптека находилась на углу переулка, летом женщина ходила туда в домашних шлепанцах. Пересиливая слабость, Александра оделась. «Пройдусь, заодно потрачу последние гроши, куплю продукты… Пора бы принять душ, осточертело обливаться из кружки холодной водой… Но тащиться сейчас на Сретенку к Кате? Я усну на полдороге или, еще хуже, расплачусь. А уж если Катя дома и начнет расспрашивать, почему у меня такое лицо, я и подавно не выдержу, устрою истерику».
Катя, ее старая знакомая, с которой Александра дружила еще со времен учебы в Петербурге, жила неподалеку. Она была отлично осведомлена о том, в каких ужасных бытовых
На улице женщину встретила настоящая зима. Снег, который в этом ноябре так и не лег, теперь непрерывно падал огромными липкими хлопьями, мигом преображая город – мостовые, ряды машин, торопящихся прохожих. Все стало белым в считаные минуты. В воздухе запахло свежестью только что выстиранного белья. Александра остановилась, завороженная этой картиной. Внезапно ей захотелось уйти по переулку намного дальше аптеки – уйти неведомо куда, прочь от этого ветхого дома, от холодной захламленной мастерской, так пародийно и печально похожей на ее собственную неустроенную жизнь… И вновь ее пронзило сожаление о том, что она в свое время не объяснилась с Лыгиным. «Нет, мне не деньги его были нужны, не квартира, не дача. Мне был интересен он сам. И пусть мы не стали бы жить вместе. Но… встречаться иногда могли бы…»
Александра зашла в аптеку и купила лекарство. Заодно приобрела бутылочку минеральной воды и немедленно проглотила две таблетки – максимальную разовую дозу. Затем отправилась в магазин, где разменяла последнюю тысячную купюру. Там она обнаружила Цирцею. Кошка давно жила у нее, но никак не могла отвыкнуть от бродячей жизни и обходила окрестные магазины, выпрашивая подачки. Стоило черному зеленоглазому зверьку жалобно замяукать, как сердобольные продавщицы немедленно награждали его вкусными кусочками. Александра шутила, что кошка зачастую обедает плотнее, чем ее хозяйка.
Цирцея дипломатично сделала вид, что не имеет никакого отношения к вошедшей в магазин женщине. Вероятно, в ее сознании была четко закреплена истина, что кошка, имеющая хозяйку, не может рассчитывать на поддержку посторонних лиц. Александра уже не первый раз наблюдала эту комедию и потому не обиделась. Она даже гордилась своей смекалистой подопечной.
Набив покупками пакет, женщина вышла на улицу. Снег к тому моменту еще усилился, поднялся ветер. Она надвинула капюшон куртки и, согнувшись, направилась в сторону дома, стараясь отвернуться от летящих хлопьев. В кармане зазвонил телефон. Вслепую выхватив его, женщина торопливо ответила:
– Слушаю!
– Это я, – раздался голос Олега. – Знаешь, дела-то нехорошие. Во-первых, у Светланы отняли права. Ее остановили на выезде из Москвы. Какой-то хулиган разрисовал ей машину, патруль заинтересовался, попутно обнаружилось, что она чуть-чуть выпила. Но ты же знаешь, чуть-чуть тоже считается!
– Так она не доехала до дачи?! – Александра остановилась, пытаясь удобнее перехватить пакет, у которого расползались ручки.
– Нет, и девчонка до сих пор там одна. Светлана попросила меня поехать туда и сделать, что можно. Зачем эта дура напилась?!