Дом Воды и Воздуха
Шрифт:
Я перевернулась на другой бок, подумав, что при всех недостатках моя семья лучше, чем могла быть. У первой жертвы с красивым именем Александра, семья настолько отличалась от ожидаемой, что у меня был шок. Даже мертвой девушка была такой светлой, чистой, такой… незапятнанной, а оказалось, ее детство и юность прошли в самом бедном районе города, среди нищеты, болезней и алкоголиков. И реальность была хуже, чем я готова была видеть.
Сегодня, просматривая дела погибших в архиве, я решила рискнуть и опросить их семьи лично. Жертв объединяет смерть, но у них должно быть еще что-то.
Дом, в котором обитала сестра Александры и ее мать, находился на отшибе, в неблагополучном районе с узенькими улицами и шныряющими по ним ватагам беспризорников. Единственными достопримечательностями был дешевый бордель с потасканными «жрицами любви» и притон наркоманов, котором кокаиновая гонка продолжалась, пока не кончится порошок или кто-то не отправится в объятия ангелов от передозировки. Унылое место, в котором даже кровосос не будет искать жертву.
Пришлось долго стучать в обшарпанную дверь, пока ее не открыла заспанная женщина неопределенного возраста. Светлые сальные пряди, застиранная одежда на несколько размеров больше нужного. Выглядывающие из-под нее конечности: болезненно тонкие, расцвеченные кровоподтеками и синяками всех оттенков – от грязно-желтых до густо-фиолетовых. Сильный запах перегара и застарелого пота.
Кожа головы под париком мучительно засвербела, и я с трудом подавила желание почесать ее. Наша работа незаконна, потому приходится менять внешность и пользоваться поддельными документами.
Я представилась фальшивым именем, показала удостоверение частного детектива.
– Мне нужно задать вам несколько вопросов. Ваша сестра…
– А мне нужна сотка на опохмел, – женщина собралась захлопнуть дверь. – Ходили уже здесь, вынюхивали. Мне от этого толку никакого, так что убирайся пока мой мужик не приперся – он когда пьяный готов любую сучку натянуть хочет она того или нет.
Я достала из кармана сотку, женщина тут же ловко выхватила ее и, спрятав в необъятное декольте, пустила меня в квартиру. Внутри остро пахло нечистотами, сыростью и кошками, слышался монотонный звук капающих капель. Пространство загромождала старая, разномастная мебель, открытые участки обоев имели неприятный бурый цвет с разводами – по-видимому, остатками узора.
– Расскажите о вашей сестре, – я устроилась на краешке самого чистого стула.
– А чего говорить-то? Была да померла, – женщина достала из пачки последнюю сигарету без фильтра и закурила, наполнив маленькую кухню вонючим запахом дешевого, царапающего горло табака. – Вся такая образованная была, все крутила носом и думала, раз носит дорогие шмотки ей все можно. Вот и довертелась.
– У нее были враги? Кто-то хотел ее смерти?
– Черт ее знает. Был у нее хахаль из богатеньких, но он смылся, когда узнал, откуда его краля. Может она залетела и хотела, чтобы он ей колечко подарил?
Этот вариант никуда не годился – мы, и люди не можем скрещиваться. Так что «хахаля» можно даже не проверять.
– Что она любила? Чем занималась?
– Деньги, – без колебаний ответила женщина. – Сашка только вид делала, что добренькая и жалостливая,
Глава 2. Демон по вызову
Нечистая сила это нечистая масса на нечистое ускорение.
Я бегу так быстро, что легкие вот-вот вспыхнут от холодного и острого воздуха: день стоит хоть и ясный, но такой морозный, что пальцы коченеют в считанные секунды. Дыхание вырывается с облаком пара, мех на капюшоне покрылся инеем.
Через двор, по лестницам и переходам. Я ищу и не вижу. Галереи пусты. Пусты залы, и там где еще вчера слышался смех, теперь звучит лишь эхо моих шагов.
На заднем дворе я останавливаюсь и оглядываюсь. Вижу тропинку к семейному склепу, у дверей которого, не смотря на время года, цветет чайная роза. Цветет, вот уже больше двух сотен лет и последний бутон увянет лишь тогда, когда в мирах – том и этом – исчезнет последний носитель нашей крови.
Так странно устроен мир, со временем мы не приобретаем, а теряем с таким трудом собранные знания, чтобы потомки могли открыть их в будущем. Или не открыть. Сейчас даже старейшие представители нашей цивилизации не знают, как заставить цвести розу зимой.
Да, не сегодня увянет эта роза.
Я знаю что увижу, если решусь заглянуть в распахнутые двери. Знаю, в юдоли смерти прибавилось жильцов, но каким образом? Залит ли белый мрамор кровью, припорошен ли снегом, опален ли… У смерти множество обличий, в какое она облачилась сегодня?
Я ничего не могла изменить и от спешки ничего не зависело. Приговор был вынесен и исполнен. Не хочу думать – справедливо или нет, нет в этом толку. Не хочу видеть, что там за массивными дверями из дуба. Не хочу помнить, как на покрытом поземкой мраморе пламенеют волосы.
Делаю шаг назад. Еще один. И еще. До тех пор пока склеп не оказывается на расстоянии в десятки шагов. А потом бегу назад с тем же рвением, что вело меня сюда. У меня нет слов утешения для тетки и рыдающего младшего брата. Я не знаю, почему слезы стекают по их щекам: от боли или крушения надежд. От боли крушения надежд?
Братец барахтается в снегу, он еще не понимает, что произошло, но чувствует: его уютный мирок разрушен и никогда не станет прежним. На многих вещах появится печать этого зловещего «никогда».
Мне часто сниться тот день, особенно в последнее время. Каждый раз я просыпаюсь с бьющимся сердцем, включаю свет и иду на кухню попить холодной воды. И долго потом не могу уснуть. В последнее время в попытках отвлечься и успокоиться я помаленьку злоупотребляю нашей с Еленой связью ведомый-поводырь. Смотрю на мир ее глазами, пропускаю сквозь себя непривычные мысли, окунаюсь в мир дикой магии. Магии странной, будто сошедшей со страниц старых человеческих сказок о леших, русалках и шишигах.