Дом волка
Шрифт:
— Да, конечно, — пробормотал Берни и отер пот со лба. — Просто будьте осторожней с тем, что там найдете. — Он расчистил место на столе, закрыл его защитной зеленой пленкой, и только после этого Эйприл развернула карту.
Алекс подъехал поближе, Берни разгладил уголки.
— Что это? — спросила Эйприл, осматривая пожелтевшую карту.
В верхнем левом углу красовалось название на немецком, в переводе оно означало: «Новая Земля швабов». Ниже, в той же рамочке, шли три слова:
«Немецкая антарктическая экспедиция», и дата: «1938–1939». И еще рамочку украшала эмблема, при виде которой мелкие волоски у нее на руке встали дыбом: нацистское знамя на флагштоке и рядом надпись: «Gehisste flaggen» [5] ; затем развевающийся на ветру нацистский флаг, подписанный «Abgeworfene flaggen» [6] ; и, наконец, маленький круг с черной точкой внутри, помеченный как «Schiffspositionen». [7]
5
Флаг спущен.
6
Флаг поднят.
7
Позиция судна.
Рука Алекса зависла над картой, затем задвигалась, пальцы осторожно коснулись бумаги, точно чувствовали леденящий холод тундры. И когда он наконец заговорил, тихий голос дрожал. Возможно, от волнения. Или от испуга.
— Эта карта создана Черным братством «Фем», в ту пору они прятали свою организацию в рядах нацистов. И утверждали, что владеют древней реликвией, обладающей огромной силой, которую спрятали где-то в Антарктиде, в регионе, названном ими Новой Швабией. Ассоциация с древними землями императора Барбароссы.
— Какую реликвию? — спросил Берни.
— Давно утерянную реликвию из сокровищницы Вельфов, — пояснил Алекс. — В конце двенадцатого века Генрих Лев, один из самых влиятельных членов династии Вельфов, что, впрочем, спорно, тратил все силы и средства на поиски реликвий. Говорили даже, будто король предложил ему телегу, полную золота, в обмен на союзничество. В ответ Генрих попросил телегу, полную древних реликвий. У него хранились черепа мучеников, зубы святых, фрагменты креста, того, настоящего, на котором распяли Спасителя… Он собирал все, что только можно найти по всему миру.
— В том числе и ту потерянную реликвию, о которой ты говорил?
— Да, — кивнул Алекс. — Хотя «потерянная», возможно, не самое подходящее слово. «Спрятанная», так будет точней. Но со временем власть Генриха ослабла, а в его отсутствие начало крепнуть могущество «Черных Фем». Он подозревал, что рано или поздно они одолеют его, а потому и решил спрятать самый ценный экспонат из своей коллекции. В надежде, что кто-то из потомков династии Вельфов уцелеет и начнет искать этот предмет, он написал книгу, где есть ключи к тайнику.
— И книга эта называется «Евангелие от Генриха Льва», — заключила Эйприл.
— Именно!
— Так вы скажете нам, что же это за реликвия? — спросил Берни. Он весь так и дрожал от нетерпения и любопытства.
— А вот этого, увы, не знаю.
— Тогда у нас проблема.
— Простите?
— Я сказал, в таком случае у нас проблема, — произнес Берни, подчеркивая каждое слово.
— Да что с вами такое?
Лицо его исказилось, он сунул руку под прилавок.
— Прошу прощения, но… — И с этими словами он извлек маленький никелированный пистолет.
Входная дверь отворилась, вошла дама, которую он чуть раньше выпроваживал из магазина. Только сейчас никакой растерянности не наблюдалось. На этот раз женщина держалась с таким видом, точно полностью контролировала себя и ситуацию.
Берни тут же подскочил к ней, встал рядом.
— Она зашла как раз перед вами. И сделала мне предложение, от которого я не смог отказаться.
— Я умею убеждать людей, — произнесла дама самоуверенным тоном, так говорят обычно очень влиятельные и богатые люди. Взяла из рук Берни пистолет и нацелила его на Эйприл и Алекса. — Я Вероника Валодрин. Кто из вас убил моего мужа?
Глава седьмая
Август был еще ребенком, когда однажды отец его описывал матч с участием «Янкиз». Он помнил это до сих пор.
— Сто пять градусов по Фаренгейту! — восклицал отец. — Всего на градус ниже температуры солнечных протуберанцев! — И еще утверждал, будто поджарил хот-дог прямо на ступеньках трибуны. — Я чуть не окочурился! — всякий раз добавлял он при этом, не обращая внимания на явные преувеличения.
— А кто выиграл? — спрашивал Август.
— О-о-о! — восклицал отец, отмахиваясь от него, точно от надоедливой мухи. — То был худший год для «Янкиз». Но лично я их не виню. Всему виной эта ужасная жарища!
Сто пять градусов. Август никогда не забывал чувства страха, которое до сих пор вызывало у него это трехзначное число. То же самое ощущение охватило его, когда они с Чарли вышли из такси на Таймс-Сквер и увидели на огромном дисплее следующую надпись бегущей строкой: «Новый рекорд — 107 градусов».
— Смотри, пап, новый рекорд!
— Не возбуждайся, — буркнул Август. Но понимал, все эти предупреждения бесполезны.
Чарли просто обожал рекорды. Любые. И при каждом удобном случае упоминал о них. Мог увидеть, к примеру, на улице торговца с тележкой, продающего гамбургеры, и тут же выпалить, что максимальное число гамбургеров, съеденных за двенадцать минут, составляло шестьдесят шесть штук. Они могли зайти в какой-нибудь спортивный зал, и Чарли тут же упоминал о достижении какого-то атлета — 1940 толчков за час. Список этот поистине бесконечен. Чарли помнил абсолютно все достижения человечества, выраженные в рекордах.