Дом за порогом. Время призраков
Шрифт:
Похоже, он был очень огорчен таким поворотом.
– В чем дело? – спросила Хелен. – Что за грех?
– Поругание священного имени Уквара, – ответил он.
– А, это да, – сказала Хелен. – По-моему, Уквара не существует.
– Да нет же, нет! – воскликнул Перст. – Ты называла свою руку, свой дар, уродством.
– Да, называла, – сказала Хелен. – Но ведь вы не поэтому отправляете меня в ссылку, правда? Когда Они позволят мне вернуться?
– Рано или поздно ты окажешься Дома, – сказал Перст, – и это будет знамением, что твой
Потом он рассказал ей, чего ожидать от Границ, то есть от порталов, как они их называли. Они там очень много знали.
– А тогда я сказала ему прямо в глаза, что очень рада, что уйду. Уж лучше быть изгнанницей, чем пешкой в игре, в которую играют Они. Но он меня не слушал.
– Никто не слушает, – сказал я. – А меня изгнали совсем по-другому. Это сделали Они сами, сказали, сбрасывают меня в Цепи, потому что я рандом, то есть случайная помеха.
– Так гораздо больше похоже на игру, – заметила Хелен. – Но когда я отомщу Им, они у меня увидят, что это им не игра. Я не позволю, чтобы с моим миром так обращались!
Она все бушевала, когда я уснул. Наверное, в конце концов она тоже уснула. Но на рассвете мы вскочили как укушенные. Граница звала. Это было ужасно. Мы вскочили и навалились на дверь, но она была крепко заперта и даже не дрогнула.
– Что же нам делать? – проговорила Хелен. По-моему, я ни до, ни после не видел, чтобы она была так близка к панике. – А что бывает, если не успеешь на Границу?
– Понятия не имею, – ответил я. – Я же тебе говорил – я еще ни разу не попадал в такую передрягу!
– А все ты виноват! – сказала она, отошла и села.
Делать и в самом деле было нечего, тут не поспоришь, но сесть я не мог. Зов был очень силен. Я стоял, прислонясь к двери, и чувствовал, как меня тянет за нее, а кроме того, хотите верьте, хотите нет, я ужасно проголодался. Чем больше ешь на ночь, тем голоднее ты наутро. Из-за зова Границы и лютого голода я чуть с ума не сошел.
Прошло битых два часа, прежде чем дверь открылась. Я тут же вывалился за нее спиной вперед. Те, кто стоял за дверью, подхватили меня и крепко вцепились, а еще несколько человек хотели войти в комнату и схватить Хелен. Но они тут же остановились и попятились. Я обернулся посмотреть, в чем дело.
Хелен была вся покрыта пауками. Наверное, полночи их собирала. Прямо не Хелен, а копошащаяся серая куча из длинных паучьих лап и коротких паучьих лапок и круглых паучьих телец всех оттенков от грязно-белого до черного. Вдобавок от макушки к плечам у нее тянулась паутина. Хелен встала, и все женщины, которые пришли за ней, тут же отпрянули. Это была просто жуть. Но Хелен сказала: «А теперь лучше уходите» (это она паукам). И они ушли – совсем как змеи тогда на Границе. Они побежали с нее со всех сторон и врассыпную бросились прочь по полу целыми толпами. Женщины аж повизгивали, туго обернув длинные юбки вокруг ног.
– Дурочки, – сказала им Хелен. – Пауки не кусаются.
А потом дала себя увести. Мы ведь ничего не могли поделать. За нами пришла почти вся деревня. И Хелен оказалась права. Теперь уже никто не улыбался и не кивал. Все вели себя очень деловито.
Что делали с Хелен, я не знаю. Мои отвели меня в какую-то комнату вроде ванной, где заставили как следует помыться. Верно, они любили, чтобы мясо было гигиеничное. Потом мне дали чистую беленую рубаху, такую же, как у них у всех. Я не стал возражать. Пока я был в мире Хелен, одежда у меня совсем истрепалась.
Все это время меня звала Граница – сильнее с каждой минутой. В результате я то и дело пытался удрать. Шарахался в стороны раз за разом, а все без толку. Впал в такое отчаяние, что мне стало все равно, настигнет ли их Правило номер два за то, что мешают мне. И каждый раз они меня хватали, крепко и деловито, как будто им было не впервой. Когда они схватили меня в последний раз, то вывели из здания совета и повели через площадь к джунглям. Мне даже стало немного легче. Граница звала меня именно оттуда. Оставалось решить две задачи: раздобыть поесть и самому не пойти на корм. Ну и, разумеется, узнать, что там с Хелен.
За Хелен можно было не волноваться. Мы толпой прошли по тропе через джунгли на ту самую полянку, где была Граница, и там нас нагнали женщины, тащившие Хелен. Я так и не узнал, что у них там было, но сомневаюсь, что они сумели искупать ее. Заставить ее переодеться они точно не смогли. Она была все в том же грязном черном наряде. И вид у Хелен был все тот же – как будто у нее не было лица. А еще вокруг плеч у нее обвилась огромная змея, которая шипела и грозно бросалась на окружающих. Поэтому все держались на почтительном расстоянии. Я сначала подумал, что змея – это очередной фокус Хелен с ее рукой. Оказалось, нет. Змея была настоящая.
Потом некоторое время нам было очень скверно. На самом краю поляны нас окружили, а мы с Хелен при этом просто рвались на Границу, которая была по центру. Но нас не отпускали от шеста, вкопанного рядом с деревьями. Я в жизни не видел такой мерзости, как этот шест. Верхушка у него была покрыта резьбой и раскрашена, так что получилось много злобных мелких личиков. Все они грызли друг друга. По лицам и вниз по шесту стекала нарисованная кровь. У подножия шеста стоял тот самый приветливый, цивилизованный человек, который поджидал нас у кустов накануне. Теперь его нельзя уже было назвать приветливым. Он был довольный. Стоял там, голый по пояс, а в поднятой руке держал красивый острый медный топорик.
– Может, еще и обойдется, – сказал я Хелен, сам не веря своим словам. – Если он бросится на нас с этим тесаком, с ним случится что-то плохое.
– Ага, – отозвалась Хелен. – Только к этому времени он уже разрубит нас напополам. Держи меня за руку, а когда я скомандую, беги.
Мне не очень хотелось приближаться к ее змее, но я подошел и взял ее за левую руку. Змея выбросила в мою сторону язык, но в остальном не обращала на меня внимания. Хелен правой рукой убрала волосы с лица и долго и пристально глядела на гнусный шест. Потом подняла правую руку и превратила ее в палку с такой же резьбой, как на шесте. Только у нее резьба была живая.