Дом Земли и Крови
Шрифт:
— Ты выглядишь так, как я чувствую себя каждый день, — прошептала она, когда приводила его в порядок после последнего задания Мики.
— А разве это плохо?
Легкая улыбка тронула уголок ее рта.
— Нет. Нет, это не так.
— Никаких проблем с тем, что Умбра Мортис — твой эмоциональный близнец?
Но ее лицо снова стало серьезным.
—
— А кто я такой?
— Заноза в моей заднице. — Ее улыбка была ярче заходящего солнца на реке. Он рассмеялся, но она добавила: — Ты мой друг. Который смотрит со мной дрянной телевизор и мирится с моим дерьмом. Ты тот человек, с которым мне не нужно объясняться — особенно когда это имеет значение. Ты видишь то, что я есть, и не убегаешь от этого.
Он улыбнулся ей, позволяя передать все, что вспыхнуло в нем при этих словах.
— Мне это нравится.
Краска залила ее щеки, но она выдохнула, когда повернулась к коробке.
— Ну, Даника, — сказала она. — С днем рождения.
Она сняла ленту и откинула крышку.
Ее улыбка померкла. Она захлопнула крышку, прежде чем Хант успел увидеть, что там внутри.
— Что же это такое?
Она покачала головой, собираясь схватить коробку, но Хант схватил ее первым, положил на колени и открыл крышку.
Внутри лежало полдюжины круассанов, аккуратно сложенных в стопку. А на самом верхнем, искусно написанном шоколадным дождем, было одно слово: мусор.
Это было не то ненавистное слово, которое пронзило его насквозь. Нет, все дело было в том, как дрожали руки Брайс, как покраснело ее лицо, а губы превратились в тонкую линию.
— Просто выбрось его, — прошептала она.
Ни намека на верный вызов и гнев. Просто измученная, униженная боль.
Его голова затихла. Ужасно, ужасно.
— Просто выбрось его, Хант, — снова прошептала она. В ее глазах блестели слезы.
Поэтому Хант взял коробку и встал.
Он имел хорошее представление о том, кто это сделал. От кого было это сообщение. Кто выкрикнул то же самое слово — мусор — в адрес Брайс на прошлой неделе, когда они выходили из берлоги.
— Не надо, — взмолилась Брайс. Но Хант уже был в воздухе.
***
Амелия Рейвенскрофт смеялась вместе со своими друзьями, потягивая пиво, когда Хант ворвался в бар «Мунвуд». Люди кричали и падали назад, вспыхивая магией.
Но Хант видел только ее. Увидел, как она ухмыльнулась ему, когда у нее появились когти. Он аккуратно поставил коробку с круассанами на деревянную стойку бара.
Телефонный звонок в Аикс дал ему необходимую информацию о местонахождении оборотня. И Амелия, казалось, ждала его, или, по крайней мере, Брайс, когда она прислонилась спиной к бару и усмехнулась,
— Ну, разве это не так…
Хант прижал ее к стене за горло.
Рычание и попытки нападения ее стаи на стену рябящих молний, которые он извергал, были фоновым шумом. Страх сверкнул в широко раскрытых, потрясенных глазах Амелии, когда Хант зарычал ей в лицо.
Но он мягко сказал:
— Ты не заговоришь с ней, ты не подойдешь к ней и близко, ты даже, блядь, не подумаешь о ней снова. — Он послал достаточно своей молнии через свое прикосновение, чтобы знать, что боль пронзила ее тело. Амелия поперхнулась. — Ты меня поняла?
Люди сидели в своих телефонах, набирая номер 33-го легиона или вспомогательной службы.
Амелия царапала его запястья, ее ботинки били его по голеням. Он только крепче сжал руку. Молния обвилась вокруг ее горла.
— Ты меня поняла? — Его голос был ледяным. Совершенно спокойным. Голос Умбры Мортис.
К нему приблизился мужчина. Итан Холстром.
Но глаза Итана были устремлены на Амелию, когда он выдохнул:
— Что ты сделала, Амелия?
Хант только сказал, снова зарычав в лицо Амелии,
— Не прикидывайся дурачком, Холстром.
Тут Итан заметил коробку с выпечкой на стойке бара. Амелия дернулась, но Хант удержал ее неподвижно, когда ее второй открыл крышку и заглянул внутрь.
— Что это такое? — тихо спросил Итан.
— Спроси своего Альфу, — выдавил из себя Хант.
Итан замер совершенно неподвижно. Но то, о чем он думал, не было заботой Ханта, особенно когда он снова встретил горящий взгляд Амелии.
— Оставь ее, черт возьми, в покое, — сказал Хант. — Навсегда. Поняла?
Амелия выглядела так, будто плюнула на него, но он послал еще один случайный всплеск силы в нее, сдирая кожу изнутри. Она вздрогнула, зашипела и подавилась. Но все же кивнула.
Хант немедленно отпустил ее, но его сила удерживала ее прижатой к стене. Он оглядел ее, потом ее рюкзак. Затем Итан, чье лицо сменилось от ужаса до чего-то похожего на скорбь, когда он, должно быть, понял, какой сегодня день, и собрал все воедино-подумал о том, кто всегда хотел шоколадные круассаны в этот день, по крайней мере.