Дом Зеора
Шрифт:
День тянулся. Валлерой взял свою тетрадь для лингвистических уроков, подошел к окну и нарисовал смешанную группу саймов и дженов, ходивших взад и вперед по двору. Он попытался передать уникальную атмосферу общины, используя отличительные черты внешности Клида: орлиный нос, чувствительные губы, наморщенный сосредоточенный лоб, напряженный подбородок, твердую линию челюсти — в качестве окружения сцены. Результат вызвал у него недовольство. Раздраженно ворча, он порвал рисунок.
Затем сердито нарисовал карикатуру — Клид с рогами и хвостом, с ослиными ушами и козлиной бородкой. Добавил самого себя, насмешливо
Завтра, мрачно решил он, он заставит этого высокомерного сектуиба Фарриса поговорить с ним! Проводник очень боится, что их истинные отношению будут раскрыты. Это оружие. Валлерой собирался воспользоваться им… если потребуется.
Приняв решение, он снова занялся своими лингвистическими записями. Саймский язык не вполне родствен родному языку Валлероя английскому. Синтаксис его часто ставит в тупик, особенно в страдательном залоге. Как утверждал учебник, это объясняется разницей в восприятии саймами реальности. Но даже со всеми этими отличиями, саймы в основе своей все равно люди. Их активно используемый словарь касается самых обычных человеческих дел. Много лет изучая этот язык в федеральной полиции, опираясь на свои детские впечатления, Валлерой сумел понять смысл почти всех текстов в учебнике по истории для пятого класса, который нашел на одной из полок.
История, которая излагалась в учебнике, весьма отличалось от того, что узнал Валлерой в школе. Согласно саймам, именно джены стали причиной гибели цивилизации Древних. Джены вели себя неразумно, они отказывались идти в загоны. Убийства и грабежи продолжались столетия, уничтожив почти все артефакты Древних и все их знания. Саймам удалось собрать, сохранить и передать своим потомкам несколько фрагментов старой культуры, вопреки действиям чудовищных нелюдей, старавшихся все это уничтожить.
Валлерой удивленно листал страницы. Такие предрассудки казались совершенно чуждыми духу общины. И действительно во второй половине учебника он обнаружил совершенно иную точку зрения. До появления проводников саймы не понимали, что джены тоже люди. Поскольку проводников все еще слишком мало, большинство саймов для того, чтобы жить, вынуждены убивать и потому не могут предоставить дженам свободу. Им приходится закрывать глаза на тот факт, что джены сумели восстановить часть мира, откуда они изгнали большинство саймов и организовали свои собственные территории.
Теперь, убедившись, что в книге представлены два взгляда, Валлерой читал внимательно. История, которой учили в школах дженов (он время от времени посещал занятия), никогда его не удовлетворяла. Он научился помалкивать, чтобы его не выгнали из таких школ, однако так и не поверил в то, чему там учили.
Большинство из прочитанного теперь он не понимал до конца, но перед ним открылись совершенно новые аспекты саймов и причин неожиданной катастрофической мутации, уничтожившей мир Древних.
К тому времени, когда Ивени принесла вечернюю порцию лекарств, Валлерой был полон новыми идеями и даже готов остаться среди этих странных людей, чтобы посмотреть, как они применяют их в повседневной жизни.
— Как вы себя чувствуете, Хью?
— Хорошо, но… мне одиноко.
— Одиноко?
— Да, так это называется. Вы видели
— Да, видела. Весь день.
— Значит, договорились о встрече?
— Простите. На это не было времени. — Она устало, словно много часов провела на ногах, села на его кровать. — Я не должна сейчас здесь находиться, но думаю, пять минут у меня есть.
— Были заняты?
— Мы работали с новым членом общины, который как раз переживает кризис разъединения, а вы ведь знаете, каково это!
— Знаю?! То есть я хотел сказать, что не знаю.
— Вы видели утром, как мы его везли. И весь день его слышали.
— Какой—то шум, вот и все. А что такое… разъединение?
То, что он слышал, больше всего походило на ссору.
Ивени посмотрела на него и рассмеялась — не над ним, а над собой.
— Странно. Я забыла, что вы не один из нас.
— Спасибо, — сказал Валлерой. На мгновение он пришел в возбуждение от мысли, что его могут принять за сайма, но потом подавил волнение. — Я по—прежнему не знаю, что такое разъе… как вы это называете.
— Разъединение. Отказ сайма от убийства. Существует фундаментальное различие между убийством джена ради селина и передачей селина от проводника… по крайней мере так мне говорили. Сама я никогда не убивала, поэтому не знаю. Но судя по симптомам нашего кандидата, разница очень большая.
Валлерой выпил лекарство и провел десять минут за словарными записями, прежде чем решил, что понял.
— Теперь понимаю. Саймы, живущие в общине, никогда не убивают дженов. И всякий сайм, который хочет быть… принятым… должен пройти разъединение?
— Таково испытание любого кандидата из саймов.
— А каково испытание для дженов?
— Для них нет никаких испытаний. Они просто должны отдавать селин через проводника.
Валлерой кивнул. Ей это может показаться тривиальным, но она не представляет, как одна только мысль об этом ужасает джена. И если он останется здесь на месяц или дольше, подумал Валлерой, ему тоже придется отдавать селин.
Неожиданно послышался громкий крик. Поверх шума послышались возгласы:
— Сектуиб Фаррис!
— Кто—нибудь, позовите сектуиба!
— Быстрей!
Ивени вскочила на ноги.
— Я знала, что не должна была уходить!
Она бросилась в коридор, Валлерой — за ней. Вместе бежали они по коридору и затормозили у решетчатых ворот. По другую сторону ворот небольшая группа саймов смотрела на сайма, сидевшего на верху решетки. Ему все что—то кричали, но Валлерой разбирал только «Не нужно!» и «Подожди!»
Вскоре из бокового коридора показалась другая группа саймов во главе с Клидом. Проводник остановился, глядя на беглеца. Все сразу замолчали.
Сайм, сидевший на решетке, смотрел на Клида. Проводник медленно распрямился, он как будто полностью владел ситуацией. Сделал знак группе за собой, от нее отделилась девушка джен и остановилась на открытом пространстве между Клидом и воротами, но чуть в стороне, так что эти трое образовали треугольник.
Беглец перевел взгляд на девушку, которая спокойно смотрела на него. Примерно ровесница Ивени, лет двадцати, по—своему привлекательная, с мозолистыми руками, говорящими о тяжелом труде. Подобно большинству саймов, беглец невысок и жилист, но необычно светловолос; волосы его блестят в тусклом свете.