Дом железных воронов
Шрифт:
– Я в безопасности. А теперь отпусти его, Нонна. Пожалуйста.
Кровь сочится из тех мест, где лозы впиваются в чешую змея.
Я сажусь.
– Нонна, пожалуйста!
Она выходит из оцепенения, и лозы выпускают змея, который с тихим воем резко падает.
Огненные прожилки покрывают ладонь командора.
– Какой магией владеет твоя внучка, Церера?
– Доброта. Это единственная магия Фэллон. – Нонна опускается на колени рядом со мной и обхватывает ладонями мои щеки, она не плачет, но в ее глазах светится страх. – Ты почти остановила мое бессмертное
Веток, которые мне не удалось вернуть.
Я оглядываюсь в поисках рябины. Вялый змей тем временем лежит на песчаном дне, чернильная кровь вытекает из него, как краска.
Нонна хватает меня за подбородок и заставляет смотреть на себя.
– Никогда больше так не делай.
Она имеет в виду погоню за спрайтами, ныряние в канал или поглаживание змея? Вероятно, все вместе.
– Ты будешь оштрафована за использование магии, Церера, – щелкает пальцами командор.
Нонна не отвечает. Даже не смотрит в его сторону.
– Домой. Сейчас же. – Ни в ее тоне, ни в руке, которой она обнимает меня за талию, нет ни капли мягкости.
В тишине она тащит меня через рынок к нашим полупустым корзинам, разграбленным спрайтами или голодными полукровками. Она вешает их на локоть. Я пытаюсь помочь, но ее пронзительный взгляд останавливает меня. Нам добираться до одного из самых дальних островов.
Дома Нонна с грохотом ставит корзины на кухонный стол, опирается ладонями на толстую деревянную плиту. Она сгорбилась и тяжело дышит.
Я подхожу к ней и кладу руку на спину. Рыдание сотрясает воздух, проникает в самое сердце.
– Я в безопасности, Нонна. Пожалуйста, не плачь. Я в безопасности.
– Ты совсем не в безопасности, – огрызается она, глядя на потолок, туда, где на втором этаже комната, которую мама никогда не покидает.
– Он не причинил мне вреда, он исцелил меня. Смотри. – Я шевелю перед бабушкой пальцами.
Она отталкивает их.
– Я говорю не о змее, я говорю о командоре. – Ее торопливые слова разлетаются, как пылинки. – Он придет и заберет тебя.
– За то, что выжила в канале?
– Нет, Гокколина. За то, что зачаровала чудовище.
– Зачаровала? Я просто погладила его, Нонна.
– Ты когда-нибудь слышала о фейри, гладивших змей?
Нет. Я не слышала.
– Я фейри воды. Может быть, моя магия наконец проявляется.
– Фейри воды могут управлять водой, но не зачаровывать зверей. – Она делает глубокий вдох. – Когда постучат королевские стражники, ты будешь настаивать на том, чтобы тебя накормили солью…
– Я могла бы просто облизать губы. – Я начинаю улыбаться. – Я вся ею покрыта…
– Ты будешь настаивать на том, чтобы тебе дали кристаллы, и как только они растворятся, ты скажешь, что была в ужасе. – Она обхватывает длинными пальцами мое лицо, причиняя боль. – Поняла?
Я прикусываю губу, ощущая вкус соленой воды из канала и бабушкиного страха, а затем делаю то, что хочет от меня женщина, которая меня вырастила.
Я даю ей слово, что буду лгать, потому что, в отличие от фейри, я способна на это.
Глава 1
10 лет спустя
Волосы у мамы невероятной красоты – до плеч, рыжие, как заходящее солнце, освещающее горы Монтелюче, на которые она целыми днями смотрит из кресла, которое покидает только перед сном.
Ни один фейри не обитает на скалистых вершинах, вечно окутанных облаками, но чистокровные процветают по другую сторону опасного хребта, в пышных дебрях, простирающихся к океану и славящихся безмятежными бухтами, пышными джунглями и перламутровым песком.
Я никогда не ездила в Тареспагию, но там живут моя тетя Домицина и прабабушка Ксема. Вместе они управляют роскошным приморским поместьем, в котором любят гостить богатые фейри со всех концов трех королевств.
Хотя до нас всего полдня по морю, Домицина и Ксема никогда не останавливались в Тарелексо. Даже когда они отправляются в Изолакуори, навестить моего дедушку Юстуса Росси, главу королевской гвардии.
Все трое стыдятся меня.
Я еще раз провожу расческой по маминым волосам, стараясь не задеть кончики ее ушей. Хотя прошло уже двадцать два года с того момента, как дедушка закруглил их при помощи стального лезвия, узнав о ее беременности, она все еще вздрагивает от прикосновения к ним. Я точно не знаю почему – из-за боли или стыда. Поскольку она редко приходит в себя, я боюсь, что никогда не получу ответа.
Соленые порывы ветра поднимаются с солоноватого канала и задевают кроны высоких хвойных деревьев, примыкающих к горному хребту. В отличие от остальной части королевства, эта лесистая местность не имеет официального названия. Она известна только болотом, или Ракоччи на лючинском языке. Между собой мы называем его Ракс. Нас, фейри, предостерегают от посещения этого места, наполненного людьми, нищетой и беззаконием.
– Мама, ты когда-нибудь бывала в Ракоччи?
Мама, как всегда, не отвечает, просто смотрит на узкий остров с его военными казармами и пропускными пунктами, на материк за ним. Среди серо-зеленой листвы мерцают огни и отражаются от коричневой воды. Издалека они придают лесу очаровательный вид, но я слышала от стражников, патрулирующих болота, что в землях смертных нет ничего очаровательного.
Я кладу расческу на туалетный столик рядом с чайником свежезаваренного рябинового чая.
– Ты думаешь, там действительно так ужасно, как все говорят?
Под ее окном проплывает гондола с солдатами, остроконечные уши сверкают золотыми украшениями. Жители Тарекуорина выбирают ограненные камни, солдаты же любят подбирать украшения под эфес их мечей.
Я улыбаюсь солдатам; они не улыбаются в ответ. У офицеров-фейри вечно мрачные лица, как будто они вот-вот ринутся в бой. Насколько я знаю, а знаю я довольно много благодаря работе с Сибиллой в таверне «Дно кувшина», наш народ уже больше двух десятилетий ни с кем не воевал, так что их мрачность не оправдана.