Дом
Шрифт:
Не то чтобы я никогда не покупала текилу или не заказывала что-то конкретное, но это место кажется немного более шикарным, чем то, к чему я привыкла. И я не хочу просить о чем-то глупом.
Понимая мои сомнения, Доминик просит то, что начинается с буквы «р» и заканчивается тем, что мои трусики распадаются. Он произносит это так, будто говорит на другом языке, и мне интересно, двуязычен ли он.
А я слишком отвлечена, глядя на его рот, чтобы даже услышать, что он заказывает для себя.
«Все
Я закусываю губу, киваю, а затем выпаливаю: «Ты говоришь по-испански?»
«К величайшей печали моего деда, я уверен, что нет». Он качает головой с самоуничижительным фырканьем. «Ровно столько, чтобы выжить».
«Нравится заказывать напитки?»
Дом наклоняет голову. «Именно так».
«Так твой дедушка…» Я замолкаю, не уверенный, стоит ли мне это спрашивать. И не уверенный, хочу ли я действительно начать обсуждение семьи, потому что я не так уж много хочу рассказать о своей собственной.
Но Дом не выглядит оскорбленным или расстроенным моим вопросом. Он выглядит довольным. «Я не очень хорошо его помню. Он умер, когда я был маленьким. Но моя бабушка, его жена, прожила намного дольше, и, судя по историям, которые она мне рассказала, я думаю, ты бы ему понравилась».
«Я?» Мои брови взлетают вверх.
Доминик никогда не стеснялся говорить то, что он чувствует, но это кажется чем-то сверх… личным. Что-то, что вы могли бы сказать, когда ваша вторая половинка наконец-то знакомится с вашей семьей.
«Да, Малышка. Ты».
«Почему?» — не могу не спросить я.
«Потому что ты милая. И как раз столько задиристости, сколько нужно».
«Твоему дедушке я бы понравилась, потому что я задиристая?» — смеюсь я.
Дом кивает. «Хорошая женщина может изменить твою жизнь. Или так он говорил».
Я чувствую теплоту этого заявления в своей груди. «Он, должно быть, очень любил твою бабушку».
«Он любил». Дом глубоко вздыхает. «Он вырос в Колумбии, в маленьком городке. Но он приехал сюда, в Чикаго, когда ему было двадцать два. Это должен был быть короткий визит. Две недели. Но потом он встретил женщину. Милую девушку из пригорода, из приличной семьи, а остальное, как говорится, уже история».
«Он просто остался?»
«Он остался». Голубые глаза Дома не дрогнули. «Потому что хорошая женщина может изменить твою жизнь».
Я сглатываю. «Мне нравится эта история».
«Мне тоже». Уголки его глаз щурятся от улыбки. «Так же, как и моя бабушка. Вот почему она рассказывала об этом тысячу раз».
«Не могу ее винить». Я вспоминаю наши прошлые разговоры. «Так что, у тебя такая большая семья, родственники твоего деда тоже переехали сюда?»
Доминик качает головой. «Они отреклись от него».
Я ахаю. «Что? Почему?»
«Они считали это предательством. Отказом от своей истории и прочей ерундой. Но мой дед стоял на том, что любовь сильнее обязательств. Поэтому, чтобы компенсировать
Я фыркнул на его описание. «Что такое кучка детей?»
"Девять."
Я морщусь при мысли о том, чтобы рожать девять раз. «Ладно, да. Это много».
«Мой отец был старшим, а я был первым внуком. Но с восемью парами дядей и теть только с той стороны, и с тем, что у всех из них было минимум трое детей, за исключением моих родителей, у которых был только я», — он качает головой, — «все равно остается хренова тонна».
«Твой отец…?» Не хотелось бы спрашивать, но раз уж мы заговорили о семье.
«Умер около двадцати лет назад».
«Мне очень жаль», — говорю я ему, чувствуя себя неловко из-за того, что спрашиваю, и испытывая искушение сказать, что мой отец тоже умер давным-давно, но история моей семьи гораздо более удручающа, и мне не хочется вдаваться в подробности.
«В общем-то, целую жизнь назад. Но я уверен, что ему тоже понравится твоя дерзость».
Я прикусываю губу, пытаясь представить, как будет выглядеть большая и счастливая семейная встреча Дома, когда официант вернется с нашими напитками.
Понимая, что я даже не смотрела в меню, я быстро беру его и просматриваю пункты. Но как только я замечаю пад тай в качестве варианта, я откладываю меню обратно.
«Значит, ты знаешь, чего хочешь, Ангел?» Дом одаривает меня той легкой улыбкой, которая означает, что он находит что-то забавным.
Я приподнимаю бровь, бросая ему вызов рассмеяться. «Это так».
«Дамы вперед», — Дом жестом приглашает меня начать.
Я заказываю куриный пад-тай, а Дом просит спринг-роллы, а затем еще одно блюдо с лапшой для себя.
Наконец, заметив поставленную официантом маргариту, я подтягиваю бокал поближе и испытываю искушение достать телефон, чтобы просто сфотографировать его. Край идеально просоленный, а сверху, рядом с тонким, как бумага, ломтиком лайма, плавает трио съедобных цветов. И они такие красивые.
Татуированная рука, держащая короткий стакан, наполненный какой-то янтарной жидкостью, поднимается в поле моего зрения. «Тост».
Я беру свой напиток и стучу им по стакану Дома.
«За хороших женщин», — его голос тих.
«Наклонись», — отвечаю я.
Эти полные, соблазнительные губы изгибаются, когда он прижимает к ним бокал.
ГЛАВА 10
Вэл
«Маргарита» идеальна.
Блинчики с начинкой просто идеальны.
Разговор с Домиником идеален.
Мы говорим о его кузене, который водит гоночные машины. Мы говорим о его тете, которая шьет свадебные платья.
И я совсем не смущаюсь, когда говорю с Домом о свадьбах.
И я прижимаю кончики пальцев к щекам, чтобы охладиться, потому что меня согревает напиток, а не тема разговора.