Дом
Шрифт:
Думаю, не страшно ведь, если ты не сдержишься? Может… мне понравится, как ты сорвешься на несколько минут.
– Будем надеяться, это продлится дольше нескольких минут, – сказал он, смеясь и продолжая лицом прижиматься к ее коже. Казалось правильным
смеяться с ней над чем-то таким, когда все остальное было огромным, темным
и нависало над ними. Дэлайла была его солнцем, и благодаря ей в последние
несколько месяцев он улыбался больше, чем за всю жизнь.
Он приподнялся
джинсы вниз к бедрам.
– Уверена?
– Еще как. У тебя есть… что-нибудь?
Гэвин сглотнул. Он понимал, что она о презервативе, и этот вопрос сильнее
всего остального подтвердил реальность происходящего.
– Да.
Гэвин одновременно и ждал секса, и нет. Конечно же, он понимал, что ей
будет больно, и что ощущаться это будет, как ничто другое до этого. Но чего он
никак он не ожидал, так это спокойной уверенности, укоренившейся в его
мыслях, когда почувствовал, как она расслабилась под ним, и услышал ее стон:
– Я в порядке, в порядке, – а потом и просьбу начать двигаться, делать хоть
что-нибудь, потому что, как она сказала, она вот-вот сойдет с ума.
Он не ожидал, что вместе они будут так легко двигаться, словно у них было
одно биение сердца на двоих.
Не ожидал, что сможет замедлиться и остановиться посередине всего этого, только чтобы поцеловать ее и услышать ее смех, когда она сказала:
– Поверить не могу, что мы это делаем, – она приподнялась поцеловать его, добавив: – Тебе нравится?
«Нравится» – такое странное слово. Гэвину нравились персики и черный
цвет. А происходящее было блаженством, без которого он уже не представлял
ни дня.
Под конец ему показалось, что в его теле нет костей, словно выкачали всю
силу из его почти восемнадцатилетнего тела.
В комнате было слишком жарко, чтобы оставаться в объятиях друг друга, но Гэвину было все равно. Его голова лежала на ее животе, Дэлайла играла с
его волосами, и его веки становились все тяжелее и тяжелее. Хотелось
оставаться так вечно.
– Значит, завтра мы пойдем в банк, – это было первым, что она сказала
после тех тихих прерывистых от облегчения звуков, и по его рукам побежали
мурашки от воспоминания, которому было лишь несколько минут.
Гэвин поцеловал ее пупок, другой поцелуй оказался чуть выше.
– Я заберу все из сейфа, и встретимся в одиннадцать уже снаружи, –
ответил он. – Забери из дома все, что нужно, и иди туда дорогой, где будешь на
виду у людей, – он отстранился и посмотрел на нее.
– Мне почти нечего брать с собой, – напомнила она
– Бери все, что сможешь. И, Лайла, если меня в банке не будет, уезжай без
меня. Я тебя найду.
Дэлайла не хотела соглашаться.
– Почему это тебя там не будет? Ты ведь не вернешься в Дом, так? –
спросила она.
– Я хочу забрать машину, но не думаю… – он возненавидел следующие
свои слова. – Не думаю, что Дом позволит мне так просто уйти. Я приду к
сейфу. А ты возьмешь из дома столько денег, сколько сможешь, и встретишь
меня в банке.
– Звучит слишком просто, – заметила Дэлайла.
Гэвин притянул ее на себя, не обращая внимания на болезненный страх, который ощутил от ее слов. Он расположил ее ноги по обеим сторон от себя и
закрыл глаза, почувствовав тепло ее кожи.
– Не важно. Мы просто должны сделать это завтра, только и всего.
Остальное решится по ходу дела.
***
Когда Гэвин поцеловал Дэлайлу на прощание, солнце еще не взошло. Они
убрались в кабинете музыки, отнесли маты в кабинет у спортзала и, положив
мусор в пакет, забрали его с собой. Он наблюдал, как она одевается, но не
украдкой, а прямо. Смотрел, как она надевает юбку и лифчик. Он не смутился, когда Дэлайла это заметила, и не отвел взгляд, когда она рассмеялась и бросила
в него рубашкой.
Она сказала ему, что он принадлежал ей, а она – ему, поэтому ему не только
позволялось смотреть, но и прямо ожидалось от него.
На этом все закончилось. Дэлайла прижалась к стене, пока он целовал ее
долго и медленно, пытаясь растянуть момент. Гэвин знал, что после
случившегося в этой комнате уже ничего не будет прежним, что его жизнь
всегда будет разделена на две половины: до этой ночи и после нее.
Отстранившись вдохнуть, Гэвин поцеловал ее нос и уголок губ, после чего
прижался своим лбом к ее.
– Помнишь, что я сказал? – спросил он у нее.
Дэлайла кивнула, но глаза оставила закрытыми.
– Встретиться с тобой в одиннадцать.
– И? – с нажимом спросил он, нежно поднимая ее подбородок, чтобы она
посмотрела на него.
Она судорожно выдохнула.
– И… если тебя там не будет… уехать одной.
– Да, хорошо.
– Но…
В ее кармане звякнул телефон.
– Давал, – сказала она. – Это его сигнал.
«Ты где? Не знаю, что происходит, но звонила мама Гэвина. ЕГО МАМА».
Дэлайла взглянула на Гэвина такими большими глазами, что он побоялся, они сейчас выскочат.
– Что? – спросил он. Она принялась так быстро печатать, что дважды чуть