Дом
Шрифт:
ним было невыносимо. Особенно когда мистер Харрингтон продолжил
рассказывать, а Гэвин склонился так близко, что Дэлайла могла практически
чувствовать шеей его дыхание.
– Нужно с тобой поговорить.
– За обедом?
– Нет, – прошептал он. – До него, – слова, вырываясь вместе с теплым
дыханием, словно оставляли следы на ее коже.
Она дождалась, когда мистер Харрингтон повернется к доске, а потом
немного откинулась назад, чтобы ответить:
–
– В кабинете музыки.
***
В итоге они пропустили третий урок.
Оказавшись в своем постоянном убежище, он сказал:
– Я нашел ключ.
– Он у тебя с собой?
– Да.
До нее не сразу дошла его уникальность. Сначала она вспомнила, что в
доме не было замков. А потом, что Гэвин забрал его из дома.
– Думаешь, он понял, что ты забрал его? – прикусив губу, спросила она. –
Или что Дом следит через него за тобой?
Он покачал головой.
– Если бы он это понял, то не выпустил бы меня, – он отдал ключ Дэлайле.
Тот был длиной где-то в пять сантиметров, очень тонкий, на крупном колечке и
рядом маленьких зазубрин на одной стороне стержня. Пока она вертела его в
ладони, Гэвин зашел в интернет с ее телефона, чтобы узнать, для чего может
предназначаться такой ключ.
– Это не от шкатулки, – сказал он. – Слишком большой, – бормоча, он
прокрутил страницу. – Не от машины, не от дома, не от почтового ящика… – а
потом он резко вдохнул, откинув голову. – Ого!
– Ого?
– Ключ от сейфа.
Дэлайла забрала у него свой телефон и посмотрела на найденные им
картинки. Несколько ключей были почти такими же, как этот в ее руке.
– Думаешь, он из местного банка? – спросила она, взглянув на него.
Он пожал широкими плечами.
– Мы точно можем здесь этим заниматься? – она подняла телефон. – Искать
и звонить. Он не может услышать нас тут, но мы выходим в сеть. А если Дом…
Гэвин поморщился, но когда посмотрел на нее, решительно сжал челюсти.
– Тогда уже поздно волноваться. Просто делай то, о чем думаешь.
Судя по словам ответившей на звонок женщины, ключи от сейфов
национального банка Канзаса были плоскими и с гладкими зубьями. Дэлайла
позвонила во второй банк – там даже не было сейфов для клиентов. Но третий
банк, в который она позвонила, Уэллс Фарго, не только был в двух километрах
по шоссе и с ключами, что совпадали с тем, что она держала в руке, но еще они
сказали ей – пришлось надавить – что у них есть сейф на фамилию Тимоти.
– А имени у нас не сохранилось?
– Я… – тоненький голосок на другой стороне прервался вздохом.
– Прошу вас, – настаивала Дэлайла,
связи. – Гэвин, расскажи ему, почему нам нужно знать имя.
Гэвин прочистил горло и посмотрел в глаза Дэлайлы.
– Пожалуйста, не могли бы вы сказать имя счета? Мы думаем, что это
может быть моя мама, а я не видел ее с детства. Я нашел этот ключ и хочу
узнать, мог ли он ей принадлежать.
– Почему бы вам не назвать ее имя мне? А я скажу, правы ли вы.
Гэвин закрыл глаза и тяжело сглотнул.
– Хилари? Кажется.
– Кажется? Вы не знаете точно, как звали вашу маму?
– Можете просто сказать, принадлежит ли он Хилари Тимоти? – прорычал
Гэвин, и Дэлайла увидела бурю в его взгляде. – У меня есть ключ. И школьное
удостоверение с такой же фамилией.
– Можете назвать адрес? – спросил мужчина.
Гэвин отчеканил свой адрес, и после долгой паузы мужчина ответил:
– Да. Он зарегистрирован на Хилари Тимоти. Она открыла счет в ноябре
1999 года, но не обращалась к нему с февраля 2000 года.
– Спасибо, – сказала Дэлайла, машинально отключившись. Она посмотрела
на его лицо. Под его глазами пролегли серо-синие полукруги. Его губы были
краснее, чем обычно, по сравнению с его посеревшей кожей.
– Это было после твоего рождения.
– Знаю.
– Гэвин, мы должны увидеть содержимое. Все, что я слышала о твоей маме, говорит мне, что она не из любителей сейфов, как и не из тех, что «хранят все в
своем волшебном ящичке».
– Знаю, – снова произнес он.
– Там могут быть ответы.
Он закрыл глаза, подошел к скамейке у пианино и сел.
– Знаю, Лайла.
Дэлайла проследовала за ним и села достаточно близко, чтобы он мог
дотянуться до нее, но при этом на некотором расстоянии, чтобы не касаться его.
Если она его коснется, то захочет поцеловать, а если поцелует, захочет
большего. Снаружи стоял день, и хотя свет не проникал в темную
звуконепроницаемую комнату, сюда в любой момент мог войти кто угодно.
– На днях у меня была странная мысль, – сказал Гэвин, проведя длинной
рукой по лицу. – А если мы уберемся отсюда? Если просто сбежим?
– Это странная мысль? Я думала, только такая мысль и возможна.
– Нет, – ответил он. – Я не договорил. Что, если мы убежим и отправимся
куда-то еще? Если мы будем работать изо всех сил, чтобы свести концы с
концами. Если мы вместе с учебой будем работать на трех работах и не спать. И
что, если мы все это сделаем вместе, и между нами все порушится?