Дом
Шрифт:
***
Тревога проникала в вены Дэлайла, открывая брешь в ее груди, которая, казалось, все росла и росла, пока не разорвется.
«Я выгляжу сумасшедшей», – подумала она, когда почти бежала домой, избегая трещин на тротуаре и стараясь избегать зоны досягаемости ветвей, шлангов и фонарных столбов. Виски болели, все ощущения вызывали
беспокойство, словно это было не из-за постоянных размышлений, а из-за Дома, который на расстоянии давил на ее сознание. Она
ступеньки и, тяжело дыша, открыла входную дверь. Ее дом ощущался таким же
пустым и безжизненным, как и всегда.
– Мама? – позвала она.
– Я на кухне!
Дэлайла бросила сумку у лестницы и пошла в дальнюю часть дома,
присматриваясь к окружающим предметам пристальней обычного. Все казалось
правильным. Полки были уставлены сотнями крошечных фарфоровых
статуэток, там же был и фавн.
Она закрыла глаза, понимая теперь, что все это было у нее в голове. Ей
никогда не хотелось туда возвращаться. Она будет держалась от Дома подальше, и Дом останется в стороне, пока она не закончит школу и не покинет Мортон.
И заберет Гэвина с собой.
Она отодвинула стул от кухонного стола и села.
– Длинный день? – спросила ее мама, не отводя взгляда от раковины.
– Да.
– Руку не намочила?
Не «Как твоя рука?» или «Болит?», а «Руку не намочила?». Дэлайла замерла
и посмотрела на бинты.
– Нет.
– Хорошо, – повернувшись, мама положила пригоршню помытого шпината
на доску на кухонном островке. Потом выдвинула ящик и вытащила нож.
Дэлайла уже видела его, но он казался здесь лишним. Рукоятка была из
слоновой кости, лезвие длинной и такое чистое, что сверкало, словно зеркало.
Ее руки охватил холод и по телу пополз к горлу.
Этот нож из Сарая.
– Мам, это твой нож?
– Наверное, – ответила Белинда, поднимая его и повертела, чтобы бегло
рассмотреть, после чего она принялась нарезать шпинат, обхватив листья рукой.
Не долго думая, Дэлайла потянулась к ножу и выхватила его из руки
матери. Он оказался горячим, жемчужного цвета рукоять ожила, на ощупь став
омерзительным слизнем. С криком Дэлайла бросила его в стену, в которую он
вонзился с ужасающим хлюпаньем. По звуку это был не нож, вошедший в
картину, пластик или дерево. Это был нож, попавший в грудь, пронзивший меж
костей что-то влажное и живое. С колотящимся сердцем она смотрела на стену, ожидая увидеть кровь или выползающих тараканов.
Но вместо этого нож какое-то время дрожал от силы столкновения, а потом
замер.
В комнате царило потрясенное
– Дэлайла Блу, – дрожащим голосом прошептала ее мама. – Что, ради всего
святого, с тобой?
– Это не твой нож, мам. Не твой. Это… – с тихим вскриком ее голос
оборвался. Нож зловеще подвинулся, тусклый свет на кухне отбросил тень на
синий рисунок. Но вместо сверкающей слоновой кости теперь было лишь
дерево – деревянная ручка обычного поварского ножа.
Белинда всплеснула руками с истерикой в голосе.
– Да какая разница, чей нож? Он не хуже остальных! Нельзя бросаться им в
чер… Хм, в стену!
– Но как?.. – произнесла Дэлайла, отступая назад, не в силах отвести взгляд
от ножа. – Не знаю, что происходит, но… не трогай его, – она все же
посмотрела в лицо матери, и ее голос стал ровным и пустым: – Не смотри на
него.
Дэлайла поднялась наверх и, пока искала телефон, услышала истерический
голос матери, говорившей по домашнему телефону с отцом. Голос скользил из
кухни по перилам, проскальзывал за закрытую дверь Дэлайлы.
– Верно! Она его бросила! В стену! Фрэнки, не уверена, что ей подходит
это место. И не уверена, что мы это перенесем… нет. Сначала рана, а теперь
метание ножей? – молчание. – Знаю, – еще пауза. – Да, я в порядке, – молчание
было долгое и тяжелое, после чего ее мама шумно и с облегчением выдохнула.
– Да, это хорошо, дорогой.
Дэлайла закрыла глаза и прижала пальцы к вискам, даже не чувствуя
любопытства узнать, на что согласилась ее мама. Голова снова болела, словно
что-то пыталось проникнуть внутрь.
«Хватит, хватит, хватит», – думала она, стараясь оттолкнуть это – чем бы
оно ни было. Она слезла с кровати и, сняв всю одежду, бросила ее в корзину для
стирки, даже не потрудившись рассортировать или понять, что она надевала к
Гэвину. Она открыла окно и выбросила все на лужайку заднего двора, после
чего захлопнула окно.
Ее мама еще говорила. Голос разносился вверх по ступенькам и по
коридору.
– Отошлите меня, – шептала Дэлайла. – Отошлите меня куда-нибудь.
На миг ей понравилась эта мысль.
Пока она не вспомнила о Гэвине. Ее день рождения стремительно
приближался, и хотя это означало, что скоро она сможет законно делать все, что
угодно, она не была уверена, что он последует за ней.
***
Дэлайла чувствовала, как в уголках ее сознания маячило безумие. В голове