Дома костей

Ллойд-Джонс Эмили

Зимы стали суровыми и холодными, запасы еды быстро истощались. После жидких супов воспоминания о налитой соком ежевике и зелени, сбрызнутой маслом, не давали детям спать по ночам. Деревня мельчала – земледельцы забирали семьи и увозили куда-то, оставляя пустые дома и голые поля. Все меньше оставалось тех, кому требовались услуги могильщика.

Мать забеременела в третий раз, и когда отцу предложили работу разведчика, он согласился. Наместнику кантрева вздумалось обследовать заваленный рудник, а добраться до него

можно было лишь через лес. Потому он и обратился к человеку, которому лес не внушал страха.

Дочь умоляла взять ее с собой, но отец отказался. А когда она заспорила, дал ей половину деревянной ложки любви. Несколько таких ложек он вырезал для их матери, когда ухаживал за ней, а эту сломали сестра и брат, играя в кухне. Завитки темного дерева были гладкими на ощупь, девочка провела пальцем по переплетенным сердечкам и цветам.

– Вот, – сказал отец, обхватывая ее ладони и бережно сжимая в них ложку. – Бери себе эту половинку, а я возьму другую. Пока она с тобой, знай, что я тебя найду.

Девочка прижала ложку к груди и кивнула. Отец поцеловал детей и беременную жену и ушел в лес.

Он не вернулся.

Ложась спать, дочь клала половину ложки под подушку, а днем носила ее в кармане. Она верила, что он непременно вернется.

Иногда дочь уходила в лес. Стояла среди деревьев в тени гор и ждала. Ждала, что снова увидит мертвеца.

Лес ничуть не пугал ее, скорее, ей хотелось быть такой же, как он – неподвластный времени и неуязвимый, жестокий и прекрасный.

Смерть не могла коснуться его.

Глава 1

Вечерний воздух приятно пах свежевырытой могилой.

Рин поглубже вдохнула этот запах – сладость перевернутого дерна, влаги, исходящей от зеленой травы, и древесного дыма, долетающего из деревни. Лопату было удобно держать в руках, рукоятка легла как раз на привычные мозоли. Рин вонзала ее в сырую землю, выворачивая камни и разрубая тонкие корни. Контуры могилы она обозначила бечевкой и гвоздями, теперь предстояло снять верхний слой зелени и почвы.

Лопата ударилась о камень, тонкий звон отдался в ушах. Поморщившись, Рин схватилась за камень обеими руками и вывернула его из земли. Вместе с камнем показался червяк, корчась с недовольством существа, непривычного к солнечному свету. Рин подцепила его двумя пальцами и швырнула через плечо.

За ее спиной кто-то издал негодующий возглас.

Она обернулась.

Брат стоял за ней, держа червяка в перепачканных чернилами пальцах.

– Извини, – сказала Рин. – Я не слышала, что ты подошел.

Гарет бесстрастно взглянул на нее, отошел влево на несколько шагов и бросил червяка в траву.

– А тебе никогда не приходило в голову вернуть червяка на прежнее место?

– То, что выползает из могилы, я обычно убиваю, – ответила Рин. – Так что пусть этот червяк скажет спасибо.

Гарет нахмурился, возле рта обозначились недавно появившиеся морщины. Из них двоих он был младше, однако нес на себе печать старческой усталости.

– Напрасно ты взялась рыть могилу, Рин.

Она невольно фыркнула:

– Потому что этим делом займешься ты?

Одежда Гарета была безупречна. Ни пятнышка земли на жилетке, ни единой травинки на сапогах.

– Потому что, – его голос зазвучал серьезнее, – утром приходил молодой мистер Тернер и известил нас, что мистрис Тернер наши услуги не понадобятся. Они решили сжечь тело.

На миг Рин замерла, разрываясь между своей задачей и осознанием, что больше в ее услугах нет необходимости. Руки изнывали от желания снова взяться за лопату.

Покачнувшись на пятках, она принялась вытирать испачканные землей руки о штаны. Гарет увидел, что на них появляются грязные полосы, и охнул, как от боли, но она не обратила внимания.

– Что ж, не повезло.

– Эта могила была нашей последней надеждой. – Гарет отступил на шаг. – Мы рассчитывали, что получим деньги от Тернеров и благодаря им продержимся зиму. – Сквозь стиснутые зубы у него вырвался вздох. – Идем. У Керидвен [4] , наверное, уже готов ужин.

Рин выпрямилась во весь рост. Она была такой же высокой, как ее брат, и, вспоминая об этом, всякий раз улыбалась, а он хмурился. «Длинная и тонкая, как веточка», – однажды сказала ее мать. «И грациозная, как жеребенок во хмелю», – ласково добавил отец.

4

Отсылка к богине плодородия в валлийской мифологии. – Прим. ред.

– Сегодня утром я видела дом костей, – сообщила она. – Мельком. Бросилась за топором, но солнце встало до того, как я вернулась. Должно быть, он упал в высокую траву, потому что я так его и не нашла. – Она пожала плечами. – Подожду ночи. Пусть сам меня найдет.

– Дом костей? – Между густых бровей Гарета возникла складка.

– Да, – ответила Рин. – Знаю-знаю – сейчас ты скажешь, что дома костей из леса не выходят и что я, наверное, перепугала до полусмерти какого-нибудь бродягу.

Гарет нахмурился.

– Нет, – ответил он. – Я… я тебе верю. Просто это уже второй.

Ему достались глаза матери – карие, оттенка плодородной почвы. Он умел заглядывать собеседнику прямо в душу, отчего Рин всегда хотелось покрепче вцепиться в свои тайны.

– Они же раньше никогда не выходили из леса, – добавил он.

В словах прозвучал оттенок упрека, и Рин скрестила руки на груди.

– Я в лес не ходила, – огрызнулась она. – Ну, разве что по опушкам.

Ее так и подмывало напомнить ему, что в кладовой у них до сих пор есть еда лишь благодаря ее готовности рисковать, неглубоко заходя в лес.