Дома мы не нужны. Книга третья. Удар в спину
Шрифт:
Профессор отпустил побелевшие пальцы жены и уставился на командира с укоризной. Тот вернул ему взгляд – уверенный как всегда; Алексей Александрович понял, что Кудрявцев держал все под контролем; только как быть с адреналином, который до сих пор бурлил в крови? И не только в его крови – надо было только посмотреть на потрясенные физиономии товарищей.
– Вот в чем разница, – задумчиво протянул командир, словно не заметивший его укоризненного взгляда, – со старым болтом можно послать только кинетическую энергию рогов арбалета…
– А с новым, пластмассовым? – в Романове проснулся ученый.
– С новым.., – Кудрявцев задумался, наверняка формулируя, – послать свою энергию, свое желание пробить кость, камень, броню; просто убить наконец…
– Да.., – протянул Анатолий, – такому «крошке» человек на один зуб. Перекусит пополам и не почует.
– Что человек? – Алексей Александрович снова уткнулся в планшет, не забывая поглядывать на бурлящий водоем, – у этой водоплавающей ящерицы сила укуса в два раза больше, чем у тираннозавра. Он этого ящера вполне мог перекусить пополам. И перекусывал, кстати, – это тоже было в Википедии. Оба этих крокодила – и саркозух, и дейнозух питались в том числе крупными динозаврами.
– Вот бы этих длиннохвостых стравить с теми тираннозаврами, что за речкой живут.
– Ага, – засмеялся Марко, только теперь отпустивший руку Ирины, – на веревочке отведем.
– Интересно, – поменял тему профессор, – зачем их сюда перенесли?
– Как зачем? – удивился Анатолий, – затем же, зачем и нас, и собакомедведей, и тех же динозавров…
– Да? – резко повернулся к нему Алексей Александрович, опуская руку с планшетом, – а почему тогда эта канава тянется не поперек, а вдоль направлению движения дикарей; я уверен, что там, – его рука протянулась в сторону, откуда приехал «Эксплорер», – эта протока продолжится. Такое ощущение, что крокодила здесь для того, чтобы не разбежались… хотя бы они.
Теперь его палец показывал поверх водной поверхности, которая никак не успокаивалась. Там, в редких зарослях каких-то лиственных деревьев (куда им до миоценовых секвой!) стоял медведь. Нет, два… три – вот уже целая стая мохнатых хищников наблюдала за бурлением воды, и, конечно за незнакомцами у «Эксплорера».
И были эти «мишки» под стать древним крокодилам.
Пальцы профессора опять забегали по клавиатуре. Википедия и теперь была готова помочь, и совсем скоро профессор уже бормотал под нос, впрочем достаточно громко, чтобы спутники могли расслышать:
– Гигантский короткомордый медведь; один из самых крупных хищных млекопитающих, обитающих в эпоху последнего оледенения. Высота в холке до метра восьмидесяти сантиметров; выпрямившиеся самцы достигали трех с половиной метров. Весили в среднем около шестисот килограммов, особо крупные экземпляры – больше тонны. Название – понятно… по форме морды, которая, кстати… точнее череп, а не морда, имеет больше общего с крупными кошачьими, чем с современными нам медведями. А это значит.., – тут Алексей Александрович оторвал взгляд от экран и бросил его на хищников, застывших за протокой, – что никакая ягода-малина их не устраивала. Только мясо – лошади, бизоны, верблюды. Ну и конечно, человек – те его предки, что обитали на американском континенте.
А потом – примерно двенадцать с половиной тысяч лет назад… ну, вы понимаете, что я имею в виду, короткомордые медведи вымерли. Скорее всего, потому что резко сократилось количество те самых крупных млекопитающих, которыми он и питался.
– Ну эти-то живее всех живых, – опасливо добавил Никитин, – худоваты, правда… Видать тут тоже эти самые млекопитающие вымерли…
Тут он осекся, поскольку понял видно, какими млекопитающими могли питаться эти хищники. Тягостную тишину нарушила Бэйла:
– Командир?..
Вопрос она могла задать только один, и касался он, как понял профессор, винтовки Драгунова, которую израильтянка медленно поднимала к плечу.
– Нет! – остановил ее возглас командира.
Еще раньше хищники, казалось такие неповоротливые, исчезли в зарослях. Только двое остались на месте – не самые крупные – те, что, может быть, добровольно подставляли себя под выстрелы. Или так распределялись роли в этой стае мохнатых зверей. По крайней мере ни у кого, включая профессора, не оставалось сомнений – хищники были знакомы с огнестрельным оружием; с результатами его применения…
Автомобиль тронулся в путь – медленно, на расстоянии тех же сорока метров от протоки. Провожали ли их взглядами неподвижные серо-зеленые монстры? Никаких видимых подтверждений профессор не замечал. А вот мишки провожали вдоль берега, держа ту же безопасную дистанцию от своего берега.
– Мы что, – так и будем кататься? – наконец не выдержал Анатолий.
– А что ты предлагаешь? – командир вглядывался куда-то; вроде бы опять в сторону их родного, миоценового леса.
– Давайте начнем выбивать этих крокодилов. Когда-то ведь это придется делать. Почему не сейчас? Ведь там, – тракторист махнул рукой направо – туда, где неторопливо трусили медведи, – может быть люди живые нас ждут.
– Ага, – чуть сварливо, на правах законной жены возразила Бэйла, – а потом эти мишки, а может и кто пострашнее, в два прыжка перемахнут через лужу и окажутся у нас в лесу. Сам ведь сказал, что они голодные. Что они начнут делать?
Вопрос остался без ответа, потому что командир все таки что-то выглядел и резко затормозил.
– Меня больше беспокоят не крокодилы с медведями, а вот это! – он ткнул пальцев в стену миоценового леса; нет не в стену, а повыше нее – туда, где едва различалось взглядом облачко сизого дыма.
Облачко росло и означать это могло одно – в лагере что-то случилось, и чья-то рука (скорее всего это был начальник охраны) подожгла сигнальный костер. Или два костра. Или, что было хуже всего, сразу три, что означало, что дела в русском лагере совсем плохи и требуется немедленная подмога. Два означали опасность, с которой дежурная смена справлялась сама. Единственный сигнальный костер звал: «Ваше присутствие желательно, потому что произошло что-то непонятное, пока не грозящее бедой…».
Разглядеть на таком расстоянии, сколько дымов поднимались в небо, и как они объединились благодаря ветрам над лесом, было совершенно невозможно – до лагеря отсюда было больше двадцати пяти километров. И самый ближний путь (не считая, конечно, извилистых лесных троп, был тот, что вел вдоль крутой стены – почти до самой реки, до Волги, а дальше, по пойме, практически рукой подать.