Дома
Шрифт:
Слухи ходили противоречивые. Кто-то говорил, что ведьма нашла секрет вечной молодости и заперлась в своем доме, развлекаясь с рабами и рабынями. Другие – что она сидит в доме, изучая древнюю магию, а по ночам крадет детей из отдаленных деревень, чтобы потом съесть. Но сказать, что точно происходит внутри особняка, не мог никто. Сам Алексий был уверен, что Фрида уже мертва.
Одного толчка в ворота было достаточно, чтобы огромные створки с грохотом упали с давно перегнивших петель. Двор зарос буйной зеленью и яркими цветами. В центре стоял фонтан, укрытый навесом. От него исходили волны свежести и интенсивный запах
– Кажется, я был прав, – довольно заметил маг.
– Не думаю, – Милолика неопределенно пожала плечами. – Смотри. Во дворе травы много, но дорожка зарослями не тронута, будто её расчищают. Край фонтана белый – на нем сидели. Либо нага сам живет тут и ему это нравится, либо тут живет ещё кто-то. И не факт, что этот кто-то нам будет рад.
– Тогда действуем по обычному плану, – Алексий пожал плечами. – Я поддерживаю дом, чтобы он не упал на твою голову, а ты идешь на разведку.
– Вот хоть раз бы по-другому!
***
Темный мрачный коридор вел внутрь здания, которое разрушалось буквально на глазах. Милолика уже успела трижды проклясть мага, приведшего её на верную погибель. Благо, слова девушки не имели магической силы, и Алексий не мог их почувствовать. Всё было как в ночном кошмаре, преследовавшем её последние две недели. Темное подземелье с сыпучими стенами, шаткий пол, потолок, скрытый в непроглядной тьме…
Наемница увернулась от струйки песка, осыпавшегося прямо ей в глаза, но, полностью избежать мелких крупинок не удалось. Милолика чихнула, зажав ладонью рот, подняв облачко эфемерной пыли. Потерла нос тыльной стороной ладони, оставив смазанный след грязи, тонкой пленкой осевшей на белой коже маски. И, наконец, заметила легкое движение в стороне, которого ожидала с самого начала.
Осторожно подкрадываясь к темному углу, девушка старалась не делать резких движений. Алексий предупредил, что наги очень ловкие и подозрительные существа. Что даже этот столетия пробывший в рабстве мужчина – не обязательно воин – может переломать человеку все кости. Девушка подняла факел выше, осветив себе путь, и застыла, упершись взглядом в огромные, как блюдца, глаза, занимающие пол-лица самого красивого мужчины, которого она могла видеть в жизни.
Его радужки, как золотистые озерца с тонкими, будто нарисованными полосками зрачков внутри, отражали свет огня. Четкие симметричные черты лица чуть портило выражение боли. Тонкий раздвоенный язык мелькнул сквозь прорезь рта и ласкающим движением лизнул полную верхнюю губу. Нага вздохнул и чуть шепеляво произнес: – Убери с-свет, прош-шу.
Опустив факел вниз, Милолика отметила крепкое мускулистое тело с белоснежной, наверняка долго не знавшей солнечного света, кожей. Волосы, перевитые в толстые жгуты-косицы и огромный чешуйчатый хвост, в который плавно переходил мужской торс.
– Я пришла освободить тебя.
Наемнице казалось, что она шепчет, но голос прозвучал громко. Эхо, отраженное пустынным залом с многочисленными колоннами, подхватило слова, заставив её саму чуть подпрыгнуть от удивления. Бровь существа изогнулась, а губы тронула слабая улыбка.
– Чем ты поможеш-шь мне, женщ-щина? Я превращ-щен в камень нижней половиной
Нага тяжело задышал после длинной фразы, вероятно, выданной в запале.
– Тебе нет нужды пробовать подкуп, – продолжил он, спустя некоторое время, – мой ответ всё тот же. Я не сяду у её ног, как комнатная собачонка. Ступай назад и передай это своей госпоже.
Он был так высокомерен, когда говорил это. Милолика всегда боялась змей тем безотчетным страхом, который достается от далеких предков и живет в нашей крови веками. Но нага был прекрасен так, как может быть красив только самый лучший, самый притягательный из мужчин.
– Почему ты не уходишь? – Подозрительно спросил он, сверкая золотыми глазами, отражающими огонь факела.
– Я пришла за тобой, – ответила наемница, – и не оставлю. Храм рассыпается. Нужно уходить.
Словно в подтверждение её слов, сверху посыпались струйки песка, а вдалеке послышался грохот камней – где-то в глубине здания падал потолок.
– Ты не с-слыш-шала, ч-што я с-сказал? – Снова зашипел нага. Когда он перестал концентрироваться, звуки из его рта снова обрели чрезмерно шипящие нотки. – Я превращ-щен в камень от низ-за груди. И руки. Я не могу двигатьс-ся.
Он немного подумал и, слегка успокоившись, добавил: – Я лучше умру здесь, чем буду её рабом и дальше. Такая жизнь позорна. Уходи.
Странная злость охватила Милолику. Такое красивое существо отказывалось от жизни, страшась рабства… Злилась ли она на ведьму, из-за которой он решил умереть, или на самого нагу, наемница не знала. Но у девушки было с чем сравнивать – собственная жизнь, состоящая из рабства и долга Алексию. Пока ты жив, выход всегда есть. Именно поэтому она не собиралась дать осуществиться его планам.
Девушка аккуратно вставила факел в один из специальных пазов на ближайшей колонне. Подошла к огромному телу наги, застывшему в странной позе – будто он готовился напасть – и полезла вверх по кольцам хвоста, стремясь добраться до красивого лица. Он зашипел, широко открыв рот и обнажив длинные клыки.
– Тише, – зашептала она на своем родном языке. Руками наемница уцепилась за его плечи, а ногами обвила тонкую талию наги, – всё будет хорошо…
Он изумленно затих, глядя на Милолику. Глаза в глаза. Золотые озера. Как кобра из далекой восточной страны, следящая за каждым движением факира с дудочкой. Нага был мраморно-холодный на ощупь, но верхняя часть его груди с бархатистой кожей, была мягкой и теплой. Ласкающим движением девушка провела по мужской щеке, пытаясь продлить дивные ощущения. Он моргнул и снова уставился на её лицо. Маска – нага наверняка её разглядел.
– О, Великая Л’уг! – Выдохнул он, спрятав клыки.
– Не смотри, – попросила наемница, закрыв ему глаза свободной рукой, которой планировала остановить укус, если бы нага решил напасть.
– Ты пахнешь теплым вечером и водой из озера, – неожиданно прошептал он. – Те, кто приходили от неё, пахли только кровью и смертью.
На ладони, прикрывающей его веки, девушка почувствовала влагу. Он… плакал? Чтобы убедиться, Милолика убрала руку с лица мужчины. Нага не открывал веки, как она и просила. Черные длинные ресницы чуть подрагивали, а вниз по щекам бежали тонкие влажные дорожки.