Дома
Шрифт:
– От тебя я готов принять смерть, – прошептал он. – И умру с честью.
Смелость, определенно, была его добродетелью. Рука Милолики снова поднялась к щеке наги, лаская нежную кожу. Странно, но девушка не ощущала ни намека на щетину или бороду. Возможно, у этой расы вообще не бывает растительности на лице? Мужчина замолк, доверчиво прижавшись к её ладони. Рядом стал осыпаться песок, напомнив наемнице, что время неумолимо истекает.
Перенеся опору на основание корпуса, Милолика держалась на наге только с помощью ног, обвитых вокруг его талии. Сдернув маску, она заткнула
Когда по его лицу запорхали бабочки поцелуев, нага вздрогнул. Но вырываться даже не планировал, издавая тихие мягкие звуки, которые странно действовали на Милолику – ей совершенно не хотелось останавливаться. Наконец она заставила себя отстраниться, но тут же уткнулась в его шею, обхватив обеими руками, чтобы не упасть. От мужчины пахло осенью, опавшими листьями, созревшими яблоками и только прошедшим дождем.
– Теперь веришь, что я пришла именно за тобой? – Сипло спросила наемница на выдохе.
– Да, – прошептал он в ответ. А потом, по мере того, как окаменение покидало тело, начал сползать вниз.
Человеческая часть наги упала на змеиные кольца хвоста, лентой свившиеся на полу. Мужчина едва успел обнять Милолику крепкими руками, прижав к себе и развернув так, чтобы девушка была сверху. Лежа на его прохладном теле, вдыхая запах, наемница понимала, что нужно двигаться. Убираться из этого коридора подальше, пока потолок не обрушился вниз, или не пришел страж, следы которого были заметны возле фонтана вверху. Но, ощущение, будто происходит нечто особенное, неповторимое, лишало всякого желания шевелиться.
Тонкая струйка песка осыпалась прямо на факел, торчащий в стене, затушив пламя и погрузив пространство в полную темноту. Странное ощущение – Милолика слышала и чувствовала, как в абсолютной темноте движутся тугие кольца хвоста наги. Мужчина обхватил её крепче, с легкостью подняв на уровень своей груди.
– Теперь твоя очередь довериться, – довольно прошептал он на ухо девушке, – в темноте я вижу гораздо лучше, чем человек.
– Ты не найдешь выхода без света, – возразила она, – вокруг всё одинаковое, а моих следов, оставшихся в пыли, не видно.
– Ты так сладко пахнешь! – Произнес нага в её волосы. – Я смог бы различить этот запах из тысячи. Конечно же, я смогу найти обратный путь.
Звуки его голоса будто ласкали Милолику. Это было так странно. Она не хотела вырваться, наоборот… Девушка хотела продлить текущие минуты. Хотя бы на те несколько минут, которые он потратит, чтобы вынести её из храма.
Двигаясь вперед, нага плавно покачивался из стороны в сторону. Он держал наемницу крепко и аккуратно, будто хрупкую драгоценную ношу. Когда впереди показался свет, мужчина нерешительно замер.
– Там день, – произнес он, – слишком ярко, я не смогу выдержать.
– Опусти меня вниз, – попросила Милолика.
Нага подчинился без слов, опустив её на пол. Еще было слишком темно, чтобы различить что-то, но девушка четко ощутила, как прогнулся его позвоночник, будто мужчина был неестественно высок. Интересно, на какой высоте он её нес? Тогда, в свете факела, нага показался просто огромным…
Наконец она почувствовала твердый пол под ногами. Но мужчина не спешил убирать руку с женского плеча.
– Как тебя зовут? – Прошептал он на ухо девушки.
Наемница облизала внезапно пересохшие губы. Достала маску, всё ещё торчавшую за поясом. Она чувствовала себя маленькой птичкой, которую зачаровывает большая кобра. Кажется, они поменялись ролями. В этот момент она ненавидела свое имя. Будто насмешка над уродливым лицом.
– Милолика.
– Милолика… – выдохнул нага. В его устах имя звучало, будто песня. – Я – Шеша.
Он произнес свое имя с придыханием, как Ш-шеш-ш-ша. От звука его голоса волосы встали дыбом, но не от страха. Было очень… приятно.
– Не говори мое имя никому, – попросил мужчина, – оно только для тебя, когда ты захочешь позвать. Для других я Васуки. И подожди тут, я хочу изменить облик.
– Нет! – Слово вырвалось слишком поспешно.
Это был страх темноты, пришедший к ней две недели назад, вместе с ночными кошмарами. Она всегда убегала – одна в темноте – по длинному грязному коридору. Изредка мелькал луч света, почти сразу исчезая вдалеке. Под ногами клубилась пыль, растревоженная резкими движениями, а позади… Позади почти неслышно двигалось оно. Таинственное нечто, с одной тупой мыслью – догнать и сожрать. Поглотить, полностью и безраздельно заполучив тело и душу Милолики.
– Я не уйду, – руки нага обхватили её под грудью, а его губы прижались к макушке, поцеловав волосы. – Теперь я в долгу перед тобой.
– Тьма пугает меня… – совсем тихо призналась наемница, – не могу ничего поделать.
Он отстранился, всё еще держа девушку. Большая рука – Милолика могла обхватить его ладонь только двумя своими.
– Держис-сь за запяс-стье, – посоветовал Шеша.
Изменение было быстрым. Наемница слышала шуршание, потом влажные щелчки и шипение. Его рука напряглась, но не сдвинулась, будто нага из последних сил сдерживался, чтобы даже случайно не причинить девушке боль. Наконец, он подошел назад, приникнув лицом в изгиб шеи Милолики. Ему пришлось пригнуться – даже став человеком, Шеша был намного выше.
– Я не менял облика уже много сезонов, – его голос изменился, став более бархатистым. – Пойдем наружу…
***
Они говорили обо всем, пока Алексий спал, успокоенный собственными защитными заклинаниями и присутствием наемницы. О рабстве, о долге, о жизни и планах на будущее. Нага слушал внимательно, чуть склонив голову на бок и прикрыв глаза, будто женский голос ласкал его слух лучше любой песни.
Напуганная своими кошмарами, Милолика хваталась за любую возможность, чтобы отсрочить момент наступления сна. Шеша был этому очень рад, однажды признавшись, что ненавидит одиночество. На пятую ночь она задремала, чуть не упав в костер. Нага подхватил девушку у самого огня и перетек в змеиную форму, уложив девушку на свои кольца.