Домашний быт русских царей в Xvi и Xvii столетиях. Книга первая
Шрифт:
Нельзя также было явиться во дворец с каким бы то ни было оружием, даже с тем, которое, по обычаю того времени, всегда носили при себе и которое составляло, таким образом, необходимую принадлежность древнего костюма, например, поясные ножи, имевшие значение кинжалов. В этом случае уже не было исключений ни для кого, ни для бояр, ни даже для государевых родственников. Иностранные послы и их свита, входя в приемную залу, также должны были снимать с себя оружие, несмотря на то, что это почти всегда делалось против их желания. По западным понятиям, снять шпагу считалось бесчестием, и послы, как благородные кавалеры, вступались за свою честь и вели нередко бесполезные споры с боярами. В 1661 г., во время приема шведских послов, маршалу посольства, несмотря ни на какие просьбы и убеждения, не позволили войти в приемную палату даже с серебряным жезлом. Вообще, строго воспрещено было входить с оружием даже и на царский двор. Если бы кому случилось, с простоты, без всякого умысла, пройти через царский двор с ружьем, с саблею, с пистолетами или с другим каким оружием, такой человек, если это открывалось, тотчас подвергался неминуемой пытке и допросам: с каким умыслом он шел? и, само собою разумеется,
160
Коллинс рассказывает, что в его время один удалец выстрелил по скворцу на царском дворе, но пуля скользнула и упала в царские покои. Стрелку отсекли левую ногу и правую руку.
Весьма также строго запрещено было приходить на дворец, особенно на Постельное крыльцо, в болезнях или из домов, в которых были больные. В 1680 г., июня 8-го, по этому случаю последовал строжайший царский указ, сказанный стольникам, стряпчим, дворянам и жильцам, которые, если у кого из них или в их домах были «боли огневою или лихорадкою и оспою или иными какими тяжкими болезнями», должны были давать знать о том в Разряд и на Постельное крыльцо не ходить, и в походы и на выходах нигде не являться. В противном случае, тем, кто нарушит это повеление, — за такую их бесстрашную дерзость и за неостерегательство его государева здоровья, по сыску, быть в великой опале, а иным и в наказанье и в разоренье, без всякого милосердия и пощады. В те времена довольно часто случались повальные болезни, чего особенно и страшился двор государев, заботливо охраняя себя в сомнительных случаях. Так, однажды, в 1664 г., февраля 11-го, во время приема в Грановитой палате английского посла Чарлуса Говорта, из числа жильцов, стоявших по обыкновению в сенях и по Красному крыльцу, один на Красном крыльце внезапно упал от падучей скорби, или, может быть, от дурноты, именно жилец Гаврило Тимофеев Муромцев. А был на нем терлик объяринный зеленый, шапка объяринная золотная алый цвет, с соболем; кушак тафтяный красный, в руках протазан; этот наряд, по обыкновению выдаваемый в подобных случаях с Казенного двора, когда он поступил снова в казну, был оставлен и положен особо, у сторожей в казенке, из боязни, чтоб болезнь не распространилась посредством заразы, от платья.
Охранение чести государева двора преследовало также и всякое непригожее, непристойное слово, произносимое в царском дворце. «Будет кто, — говорит Уложение, — при Царском Величестве, в его государеве дворе, и в его государских полатах, не опасаючи чести Царского Величества, кого обесчестит словом, а тот, кого он обесчестит, учнет на него государю бита челом о управе, и сыщется про то до пряма, что тот, на кого он бьет челом, его обесчестил: и по сыску за честь государева двора, того, кто на государеве дворе кого обесчестит, посадити в тюрьму на две недели, чтобы на то смотря, иным неповадно было впредь так делати. А кого он обесчестит, и тому указати на нем бесчестье». Мы увидим ниже, в чем именно заключалось это нарушение чести государева двора и какой разряд лиц наиболее щекотливо относился к бесчестью, давая в то же время своими поступками беспрестанные поводы начинать иск и жалобу.
Впрочем, постоянная, бдительная стража днем и ночью охраняла царский дворец и предупреждала всякий неприличный поступок вблизи царского величества. Стража эта состояла, внутри дворца, из стольников, стряпчих и жильцов и из низших придворных служителей: столовых истопников, столовых сторожей и боярских детей царицына чину, дежуривших днем и ночью у дверей лестниц и по крыльцам и сеням. Кроме того, по всем дворцовым воротам и в других дворцовых местах, «у казны», находились постоянные стрелецкие караулы. По свидетельству Котошихина, на этих караулах, стрельцов на стороже бывало по пятисот человек, под начальством головы, или полковника, и десяти капитанов. Главный их караул в числе 200, а иногда 300 человек находился у Красного крыльца под Грановитою палатою, в подклетах; другая часть, в 200 человек, у Красных, или Колымажных, ворот. Из того же караула у Куретных ворот стояли 10 человек, на Казенном дворе 5 ч., на Денежном дворе 5 ч. По кремлевским воротам стрелецкий караул располагался следующим образом: у Спасских ворот стояло 30 человек, у Никольских 20 человек, у Тайницких 10 ч., у Предтеченских, или Боровицких, 10 ч., у Троицких 10 ч., в Отводной башне у тех же ворот 5 ч.
Когда заимствованные от Византии или установленные в подражание ей придворные обряды, церемонии и обычаи были совершенно усвоены московским двором, а старые обычаи и порядки, шедшие от отцов, как досточтимое наследие, облеклись в более пышные царственные формы и все это сделалось существенным, самым необходимым выражением царского сана и достоинства, естественно, что некоторые отделения государева дворца получили с того времени особое значение, соответственное торжествам и церемониям, для которых они исключительно назначались.
В отношении торжественных действий и обрядов, происходивших в больших государевых палатах, первое место с конца XVI столетия принадлежало Грановитой, как самой обширной и более украшенной, в которой царь являлся в полном блеске древнего великолепия, столько изумлявшего иностранцев. В ней давались торжественные посольские аудиенции и государевы большие церемониальные столы: при венчании на царство, при объявлении царевичей как наследников престола, при поставлении патриархов, митрополитов и архиепископов, брачные, родинные, крестинные, праздничные и посольские. В ней происходили также великие земские соборы и вообще совершались все важнейшие торжества того времени. Для того, чтобы видеть все эти церемонии царице и детям государя, в Грановитой палате устроена была смотрильная палатка, тайник, сохранившийся до сих пор, хотя уже совершенно в ином виде. Он находится вверху, над Святыми сенями, у западной стены палаты, и смотрильным окном выходит прямо против того места, где искони стоит государев трон. В старину тайник этот убран был следующим образом: стены, потолок, лавки, двери и в окнах все было обито полстьми и потом красным английским и анбурским сукном; над двумя окнами с южной стороны висели такие же суконные завесы на кольцах; пол устлан был войлоками и полстьми; прибор у дверей был луженый. В большом окне, обращенном в палату к царскому месту, была вставлена смотрильная решетка, обитая красною тафтою на хлопчатой бумаге; решетка задергивалась завесом с кольцами на медной проволоке. В переднем углу тайника стоял образ Евфимия Суздальского. Из этого-то тайника, сквозь смотрильную решетку, царица, малолетные царевичи, старшие и младшие царевны и другие родственницы государыни смотрели на великолепные церемонии, происходившие в палате. Особенно часто они присутствовали, скрытые таким образом, при посольских аудиенциях.
Средняя Золотая до конца XVI столетия имела то же значение, что и Грановитая, но с этого времени она становится обыкновенною приемною залой, в которой с меньшею пышностью и торжественностью представлялись государю патриарх, духовные власти, бояре и прочие сановники, иноземные послы, преимущественно на отпусках, посланники и гонцы. Кроме того, в ней, как и в Грановитой, происходили земские соборы и давались иногда именинные и праздничные столы. В день Рождества Христова, перед обеднею, государь принимал здесь патриарха с духовными властями, соборный причт и певчих, приходивших славить Христа. В 1670 г., по случаю переделки кремлевского здания приказов, которые были выведены в Китай и Белый город, в этой палате назначено присутствие бояр и думных людей для слушания и вершения расправных и спорных дел, отчего палата, приняв значение высшей инстанции, получила название Золотой Расправной, которое и сохраняла до 1694 г., когда новым указом это присутствие перенесено в Переднюю палату Теремного дворца и когда в Золотой стали принимать только челобитные средних чинов людей. Заседания Думы бывали здесь не только утром, но и вечером, особенно в зимнее время. Для доклада дел каждому ведомству назначены были особые дни. В понедельник взносили дела из Разряда и Посольского приказа; во вторник из приказа Большой казны и Большого прихода; в среду из Казанского дворца и Поместного приказа; в четверток из приказа Большого дворца и из Сибирского; в пятницу из судных приказов Владимирского и Московского [161] . Само собою разумеется, что с того времени, как Золотая палата получила такое чисто судебное, административное значение, прекратились царские выходы в нее, а следовательно, и все торжества и церемониалы, которые происходили в ней прежде.
161
Полное собрание законов… T. 1, № 460–462 и др.
Меньшая Золотая была парадною приемною залою цариц, отчего часто она и называлась Царицыною. В ней по преимуществу происходили торжества семейные, родинные и крестинные столы для боярынь как дворовых, то есть собственно придворных, так и для приезжих, имевших только право и обязанность приезжать во дворец; прием патриарха с духовными властями, бояр и выборных всякого чина людей, приходивших с дарами здравствовать государю, по случаю рождения и крещения его детей. На Светлое Воскресенье, после заутрени, государь, сопутствуемый патриархом, духовными властями и чинами светскими, приходил в эту палату христосоваться с царицею, которую окружали в это время верховые и приезжие боярыни. В день Рождества Христова здесь царица принимала духовенство, приходившее славить Христа, и боярынь приезжих, которые, вместе с верховыми, поздравляли ее с праздником и подносили каждая по тридцати перепечь, или сдобных круглых и высоких хлебов.
Столовая изба, или палата, по своему значению, была меньшею парадною залой, назначенною преимущественно для государевых чиновных столов; но в ней происходили также и приемы духовенства, бояр и других лиц, особенно же иноземных посланников и гонцов. Иногда государь жаловал здесь бояр, окольничих, думных людей и других чиновников именинными пирогами. В сочельники, накануне Рождества и Богоявления, государь слушал в Столовой церковные службы, царские часы, вечерню и всенощное. Кроме того, в Столовой бывали большие земские соборы по важным государственным вопросам. В 1634 г. здесь происходил собор о новом денежном сборе со всего государства на жалованье ратным людям, а в 1642 г. — известный собор по вопросу о принятии под защиту России Азова.
В Панихидной, или Сборной, палате в дни поминовения царей и особ государева семейства давались панихидные столы, древние покормы патриарху, духовным властям и соборянам, что называлось также большими сборами, то есть собранием вообще духовенства, и особенно соборных причтов. Необходимо припомнить, что за этими нечестными столами для духовенства государь, по обычаю, вероятно, очень древнему, пред владыкой (митрополитом, а впоследствии пред патриархом) стоял и из собственных рук угощал его, подносил «кубки и еству». Так, в 1479 г., в день освящения новопостроенного Успенского собора, вел. кн. Иван Васильевич давал митрополиту и всем соборам стол во Средней горнице и во время стола, угощая, стоял перед митрополитом и с сыном Иваном. В Судебнике Ивана Грозного находим следующую статью: «Лета 7067 (1559) апреля в 25 день царь и вел. кн. указал, в который день живет (совершается) большая панихида, митрополит у государя за столом, а государь перед ним стоит, тот день смертною и торговою казнью не казнити никого отнюдь».