Шрифт:
Лето подходило к своему завершению, и всё вокруг было окутано туманом. Он скрадывал высокие ели и сосны, а уж маленькие кустики и вовсе пропадали в нём. Судя по карте, ещё выше на холме, на самой окраине, должен располагаться арендованный мною дом. Цена была просто смешная, учитывая размеры и количество комнат, а поскольку лишними средствами я не обладала, такой дом был для меня настоящей находкой.
Возраст мой в прежние времена сочли бы весьма преклонным: пару недель назад мне стукнуло тридцать. Переоценка ценностей была в самом разгаре, а вдохновение
Показать дом вызвалась Грета, крепко сбитая женщина лет шестидесяти, хозяйка местной фермы. Коротко остриженные волосы образовывали пышную шапку, а сама женщина излучала неиссякаемую энергию и здоровье. Руки Греты буквально пропитались мазутом и землёй и оттого напоминали скорее мужские. Оно и понятно: Грета с детства росла на ферме и сызмальства помогала отцу, поскольку сына он так и не дождался. После смерти родителей всё хозяйство перешло к ней. Меня всегда удивляли такие люди. Кажется, для них не бывает проблем или препятствий, любая заминка – лишь повод найти другой путь к цели. И они его непременно находят. Грета была именно такой.
Моё новое жилище оказалось двухэтажным старым особняком. Своим видом он напоминал преклонных лет джентльмена, ещё не дряхлого, но уже и не имеющего сил и задора, что прежде. Когда-то этот дом наверняка был прекрасен, сейчас – штукатурка на нём местами отпала, обнажив каменную кладку. Но что-то мне подсказывало, что когда-то этот дом был любим и гостеприимен.
Зайдя в холл, я бросила у порога свои немногочисленные вещи и прошла в зал, в самом центре которого стоял кожаный диван. Он явно давно здесь жил и чувствовал себя хозяином. Его кожаная обивка вся потрескалась и едва напоминала о былом величии этого предмета мебели. С другой стороны, было в нём что-то такое, что трогало душу. Бывает, смотришь на старого человека, чьё лицо исчерчено морщинами, и видишь в них не старость и отчуждение, а долгую и непростую, но интересную жизнь. Вы наверняка уже поняли, что старина навевала на меня меланхолию, благоговение, но никак не страх. Я часами могла копаться в шкафах и на чердаках. Когда-то даже думала стать археологом, но необходимость жить в палатке без удобств и с опасностью быть съеденной тигром заставила меня передумать.
Грета показала мне небольшую уютную кухню на первом этаже, зал с камином, который обещал стать моим любимым местом в доме, а на втором этаже – три спальни и кабинет прежнего хозяина. Всё было аккуратным и, вместе с тем, пропитанным духом истории, и я уже думала о том, как будет здорово писать вечером у камина. Из трёх спален я выбрала ту, что находила в центре коридора, слава от неё располагался кабинет.
Моя новая комната показалась мне самой уютной: обои в мелкий ненавязчивый цветочек, большое окно с видом на лужайку, а вдалеке – лес. У левой стены стояла кровать с большим количеством подушек, ночник на прикроватном столике. Справа от окна расположился высокий бельевой шкаф красного дерева на фигурных ножках и небольшое напольное зеркало. Моё первое большое зеркало! Я так давно мечтала о нём, что сейчас не удержалась от соблазна заглянуть в него.
Зеркало хоть и было довольно пыльным, но внешность мою не искажало, а может, местами даже приукрасило. Рост свой я бы назвала средним, фигуру – скорее стройной, не худой уж точно. Извечные джинсы выгодно подавали мои не слишком длинные ноги, а если бы я заменила удобные кеды на каблук, то и вовсе могла показаться длинноногой, учитывая мой рост. Но свои кеды я любила всей душой, как и клетчатую рубашку. Её я когда-то выпросила у двоюродной сестры. Я также узнала свои длинные волосы цвета графита, сейчас наспех забранные в хвост, асимметричные брови, нос, который прежде казался мне чересчур длинным, и серые глаза, от задумчивости ставшие почти чёрными. Излишняя задумчивость всегда была мне свойственна, но больше всего – последнее время, когда я оказалась на перепутье и была вынуждена выбирать между карьерой и совестью, и выбрала последнее. Я надеялась на перемены к лучшему, а значит, и цвет моих глаз станет настоящим. Словом, отражение меня вполне удовлетворило, я оставила его в покое и отправилась вместе с Гретой вниз.
Наверняка в этом доме жили прекрасные люди, раз так уютно всё обустроили. Грета заверила меня, что дом очень тёплый, а если что-то понадобится, то двери её фермы всегда открыты. Мы ещё немного поговорили с о погоде, о том, что лето выдалось чересчур влажным, а из-за частых туманов пропала часть урожая. Оставив внушительную связку ключей в моём распоряжении, Грета ушла. А я отправилась разжигать камин, благо, спички и дрова нашлись сразу. Последние были аккуратно сложены в специальной нише в стене, а спички лежали на каминной полке. Как и полагается, она была сделана основательно, как говорится, «на века». Помимо спичек, там стояла пустая фоторамка и гипсовая статуэтка птицы. Орнитологией я никогда не увлекалась, но птиц и прочую живность любила. Разгорающееся пламя успокаивающе танцевало за каминной решёткой, и я уютно устроилась в кресле.
Наверное, я так и уснула у камина. Огонь давно погас, и в комнате стоял холод, как на Северном Полюсе. Руки и ноги задеревенели, во сне я тщетно пыталась разогреть их, но ничего не выходило. И я проснулась. Медленно, но верно, кровь притекала к окоченевшим ногам, пальцы рук уже сгибались. Однозначно – топить здесь придётся постоянно. Завернувшись поплотнее в плед (и откуда он взялся), я протопала к камину. Холод был жуткий, да и темнота не вселяла радости. Вытянув на свой страх руку из-под пледа, я надеялась уткнуться в каминную полку, но нащупала пустоту. Сделала ещё пару шагов, и снова нащупала только холодный влажный воздух. Странно, кресло стояло совсем близко к камину. Я сделала для верности ещё три шага и остановилась. Пустота. Это мне совсем не понравилось. Повернулась обратно: из окон ведь должен попадать хоть какой-то свет? И свет правда был. Лунная дорожка прокралась через всю комнату и терялась у лестницы в прихожей. Это должно было бы меня обрадовать, если бы не один факт – дверь в прихожую я плотно закрыла, чтобы тепло из комнаты не уходило. Зато кресло моё было на месте. Про камин я решила пока не думать.
Я вспомнила всё, что читала о снах наяву, или осознанных сновидениях. Кажется, всё не так страшно. Говорят, это особая форма реальности, когда мы получаем прямой доступ к информационным источникам Вселенной. Там можно найти ответы на любые вопросы, побывать в других измерениях. Главное – не бояться и смело открывать двери, заглядывать в колодцы и закоулки, ведь там могут скрываться самые интересные и загадочные вещи.
Собравшись с духом и натянув на голову плед, я решительно двинулась к лестнице. Поднявшись по скрипучим ступеням, я оказалась у двери, которая вела в крайнюю из спален. Легко повернула ручку, и дверь бесшумно отворилась. То, что было за ней, явно не было ничьей спальней, да и помещением вообще. Прямо передо мной расстилались бескрайние поля, с высоты они были похожи на огромное лоскутное покрывало. Солнце, поднимаясь над горизонтом, заливало их мягким светом. Я сделала шаг вперёд и – полетела!
Ветер мягко развевал волосы и щекотал руки. Какое приятное ощущение, будто я совсем-совсем лёгкая, невесомая. Забавно. А что будет, если я упаду? Разобьюсь или просто проснусь? Посмотрев прямо перед собой, я удивилась ещё больше: в руках у меня были два длинных разноцветных пера, которые принадлежали маленькой и безумно красивой птичке. Словно затейливая игрушка, она переливалось всеми цветами радуги под лучами солнца. Как я уже говорила, орнитологией я никогда не увлекалась, но однажды в детстве видела изображение чудесной колибри – миниатюрной и такой прекрасной.
Всегда мечтала вживую увидеть это чудо природы, и пусть я вижу её лишь во сне. Страшно не было, я лишь с восторгом смотрела по сторонам, – а там было на что посмотреть, виды были просто сказочные. Яркая зелень расстилалась до самого горизонта, кое-где её разделяли ленты рек и изредка стоящие домики с черепичными крышами. При виде такой красоты невозможно не ощутить приятного волнения. Тем более, что моё тело очень реалистично ощущало сам полёт: ветер обволакивал кожу прохладным потоком, и я чувствовала себя скорее не птицей, как следовало ожидать, а рыбой, плывущей в толще воды.