Домик лесника
Шрифт:
— Договорились! Позвоню!
Быков с сожалением глянул на часы: ему давно уже было «пора». Опаздывать за женой в больницу можно было, но ненадолго — Марина долго ждать не любила. Чего доброго, обидевшись на мужа, могла уехать в Новосибирск на такси. У Сереги же к таксистам после прошлогодних «приключений» на Волчьем острове сложилось свое, особое отношение…..
Быков подъехал к районной поликлинике, припарковал «Ниссан» через дорогу, напротив. Марина увидела машину через окно второго этажа, помахала ему рукой в знак того, что ждать осталось недолго и она скоро выйдет. Быков высунул руку в окно, махнул в ответ, откинулся в водительском кресле назад, закрыл глаза.
«Масла в огонь», то есть его перманентной ненависти ко всем таксистам вообще, и к тем, которые работают в районе железнодорожного вокзала — в частности, «подлила» странная и страшная история, о которой он узнал прошедшей зимой из новосибирских СМИ. Быков сразу тогда зрительно «выхватил» ее из большой колонки новостей, опубликованных в тот день на любимом им сайте news.ngs.ru. Начало рассказа о преступлении до деталей совпадало с историей, приключившейся с ним прошлым летом: уставший или подвыпивший пассажир средних лет, как правило, иногородний; такси, клофелин, тело на берегу Оби….. Едва начав читать заметку, Серега сильно заволновался — уже не его ли старый «знакомец» — таксист орудует вновь, случайно, чудом спасшись во время пожара, устроенного неизвестными бомжами на даче Степы, погибшего в схватке на Волчьем острове?
Но дальнейшая информация показала, что это не так.
Больше всего Серегу огорчил тот факт, что организатором, лидером и духовным вдохновителем банды «клофелинщиков» оказался такой же, как и он, бывший преподаватель физвоспитания.
Иллюзий по поводу «моральной чистоты» учителей физкультуры Быков не испытывал — за время своего преподавательско-тренерского периода жизни он насмотрелся на самых разных представителей «физручарного» племени. Мерзости и перманентной тихой подлости одного только «коллеги» Вани Сущенко хватило бы на добрый десяток других, обычных преподавателей.
Однако была одна особенность, которая объединяла их всех, вне зависимости от «морального уродства», или наоборот, исключительной душевной чистоты — любовь к своей профессии. Ежедневно «вариться» в аду, именуемом «школа» по плечу только людям глубоко и по-настоящему влюбленным в свою работу, преданным ей до последней капли пота, пролитого ими на истоптанный тысячами ребятишечьих ног пол спортивного зала. Только большая беда или острая необходимость могла заставить физрука бросить любимую работу и отправится в город на добычу денег вот таким вот криминальным методом.
Как ни странно, но Серегу совершенно не удивил факт, что сообщницами у его криминального «коллеги» были бывшие ученицы бывшего физрука. «Наверное, пользовался большим авторитетом у своих учеников, — подумал он, — иначе бы с ним на такие преступления никто не пошел».
Он тяжело вздохнул, вспоминая криминальные события полугодовой давности. «Это все проклятая перестройка, капитализм, будь он неладен! Выжили мужика из школы новые правители России. Выжили ничтожными зарплатами, своим отношением к профессии учителя как таковой. Не в чести сейчас нести детям разумное, доброе, вечное. Нал, кэш — вот теперь мерило жизненного успеха. Что ж мы тогда поражаемся, что, вместо того, чтобы учить детей метко бросать мяч в баскетбольную корзину, учитель физкультуры с этими же детьми бросают на стылом берегу Оби умирать ограбленных и раздетых ими донага мужичков, спьяну возжелавших недорогой близости с соблазнительной студенткой сибирского колледжа»?
Примерно через неделю после огорчительной встречи с «другом медведя» Быкову почти случайно довелось посмотреть серьезный документальный фильм — передачу о бывшем министре внутренних дел СССР генерале Щелокове. И был в этом сильном и страшном фильме большущий кусок, в котором рассказывалось о том ментовском беспределе, который имел место в Московской милиции во времена этого фаворита бровастого генсека. На счету милиции были сотни «пропавших» людей, но сама милиция находилась «вне закона», Щелоков вообще добивался того, чтобы милиционера могли привлечь к уголовной ответственности только с разрешения министра внутренних дел СССР, то есть его лично. Ментовский беспредел остановила случайность — менты по привычке убили и грабили случайного прохожего, который на их беду оказался сотрудником всесильного Комитета государственной безопасности.
Ну, и закрутилось — завертелось.
Через несколько месяцев расстреляли начальника одного из районных отделов внутренних дел, несколько десятков других милиционеров с большими и малыми звездами на погонах…. Сотни «оборотней» пошли по этапу, в тюрьмы.
Как поясняли за кадром авторы фильма, именно в том периоде истории отечественной милиции нужно искать истоки появления тех «оборотней в погонах», о которых широко заговорили только в последнее время.
«А, может, прав все-таки Женька Лапин, рьяно защищающий позицию своего друга, нашего общего знакомого «друга медведя» Иманкова? — Стал угрызаться сомнениями бывший тренер. — Ведь, действительно, многое можно познать, только сравнивая. Даже тот же полковник Иманков был по-своему добр ко мне, даже милосерден. Он, лоббируя передо мной интересы этой вдовы застреленного руководителя группировки организованного преступного сообщества, даже не стал меня бить. Не сломал мне нос и не отбил почки. Не порвал селезенку, как это сделали милиционеры тому мальцу, которого теперь защищает адвокат Миша Певзнер.
А ведь чего греха таить — запросто мог бы. Стоило ему только один раз неправильно «шевельнуть пальцем» — и мигом начались бы «маски-шоу» с «жестким» задержанием, наручниками, «случайно» обнаруженными наркотиками в кармане….
Серега не забыл, конечно, и тот эпизод, который однажды летом приключился с ним в одной из многочисленных новосибирских «пробок».
Из бокового выезда, совершенно не обращая внимания на приоритет Быковской машины, прямо перед капотом на дорогу выскочила дорогая машина — новая, блестящая, известной немецкой марки. Не ожидавший такого маневра, Серега резко ударил по тормозам, раздраженно посигналил наглецу. К его удивлению, машина притормозила. Когда быковский «Ниссан» поравнялся с авто «безголового» водителя, в машине опустилось стекло и оттуда выглянуло раскормленное холеное лицо мужика лет примерно сорока — сорока пяти. Мужик одет был в дорогой костюм, светлую рубашку с галстуком. Он резким движением сунул под нос Сереге какую-то красную «корочку», тут же захлопнул ее. «Слышь, мужик! Еще раз бибикнешь — пеняй на себя! — Сказала холеная рожа. — Ты даже не представляешь, ЧТО я могу с тобой сделать!».
Через секунду стекло машины так же бесшумно поднялось и темный блестящий «немец» скрылся за ближайшим поворотом.
Угрозами такого рода не «разбрасываются» людьми, которые не могут их выполнить.
Сереге вспомнился почему-то еще один похожий эпизод. Однажды он приехал, как обычно, менять масло к своему старому другу автомеханику Гаврилычу. Звали механика Олегом, но по имени окружающие и знакомые почему-то нему обращались редко; чаще всего — только по отчеству. Так и прилепилось к беззлобному пятидесятилетнему дядьке имя-прозвище «Гаврилыч» Так его звали все; не стал исключением и Быков.
Пока Гаврилыч со своим помощником менял масло в «Ниссане», Серега от нечего делать подошел к соседу автомеханика по гаражу — на вид довольно молодому мужчине, который около гаража, пользуясь отличной погодой, сам ковырял что-то в районе заднего бампера мощного на вид красного двухдверного «Ниссан — Сафари».
Быков подошел, спросил: может ли чем-нибудь помочь?
Хозяин внедорожника вежливо отказался, ответил, что практически все уже закончил и справиться сам.
Серега подошел поближе и только сейчас обратил внимание, что сосед Гаврилыча выпрямляет кронштейн крепления заднего бампера. Нетрудно было предположить, что кронштейн повредился после удара сзади.