Домик лесника
Шрифт:
Из его рассказа выяснилось, что лет дедушке — восемьдесят два, что он вырастил двух «сынов», старшему из которых — пятьдесят девять, а младшему — пятьдесят семь. Всю свою жизнь дедушка (Игорь потом сильно жалел, что не догадался спросить, как его зовут) прожил с одной-единственной женщиной. Она была старше его на два года, и они прожили вместе почти шестьдесят лет.
В прошлом году его бессменная спутница сильно заболела и «вскорости померла». Похоронили ее на кладбище около Кудряшей.
Вот с тех пор три-четыре раза
— Вы любили свою жену? — Почему-то выскочил у Касюка бестактный вопрос. Но дедушка не обиделся.
— Да, любил. — Просто ответил он. — Любил…. И сейчас люблю…. — По щеке деда поползла серебристая бусинка слезы.
Больше вопросов Игорь не задавал.
Он высадил деда напротив кладбища, долго смотрел ему вслед…. На глаза почему-то навернулись слезы.
…Касюк еще раз глянул на дедов на заднем сидении машины, решился, наконец.
— Можно я вам вопрос задам?
— Можно! Конечно можно, сынок! Спрашивай! — Отозвался тот, который повыше.
— Скажите, вы давно женаты?
— Я - сорок пять, а он — сорок три года. Дети — взрослые. Внуки уже тоже большие, некоторые институты позаканчивали.
— А какие у вас отношения с вашими женами теперь, когда позади столько лет вместе?
— Да какие отношения, сынок? Баба — она и есть баба. Одно слово — змея!
— А можно тогда еще один вопрос: сколько же тогда лет «живет» любовь между мужчиной и женщиной?
— Да по-всякому. Но в среднем — лет шесть-семь. А потом — сходит на «нет», остается только привычка.
Касюк не стал спорить с дедами, приводить в пример того, зимнего попутчика. В конце концов, «зимний» дедушка вполне мог оказаться исключением, которое, как хорошо известно, только подтверждает правило.
…Серега Быков решил, что сегодня бегать он, наконец, поедет в парк. Пересилит себя и обязательно поедет в парк. В тот самый, Заельцовский.
Несколько дней назад на утренней пробежке в парке восемью выстрелами в спину неизвестные киллеры убили молодого предпринимателя — одного из совладельцев клуба «Отдых». Быков по какой-то непонятной даже ему самому причине на время отказался от тренировок в этом месте двухмиллионного мегаполиса, по-настоящему приятном для длительных пробежек. Узенькая асфальтовая дорожка, которая давно уже стала «меккой» новосибирских поклонников бега трусцой, невозмутимо вилась среди высоченных сосен, пропадала где-то впереди. Бегать по ней было настоящим удовольствием….
Но сегодня Сереге почему-то казалось, что где-то рядом с дорожкой незримо витает дух убитого предпринимателя. Ощущение было таким сильным, что у Быкова даже пошел по коже холодок.
— Тьфу ты, чушь, какая! — Негромко выругался он. Серега быстро переоделся, наскоро натянул кроссовки и довольно резво для своего возраста и комплекции припустил по узкой серой ленточке асфальтового полотна, исчезавшей среди деревьев.
Минут через десять или пятнадцать бега по двухкилометровому кругу со лба закапала солоноватая жидкость. Быков вытянул низ майки из трико, вытер ею пот…. Круга через два стали проявляться первые признаки усталости. Зато стало пропадать ощущение тревоги и чьего-то незримого присутствия.
Оставался еще один круг. Его Быков намеревался пробежать в полную силу. Он давно решил, что в нынешнем году, в сентябре, обязательно будет участвовать в полумарафоне Раевича. Но чтобы достойно преодолеть двадцатиоднокилометровую дистанцию, тренироваться даже бывшему учителю физической культуры нужно было серьезно. Вот Серега и старался…..
Шнурок развязался, как всегда, неожиданно. Быков сначала услышал, как бьется тонкий жгут об асфальт и об левую ногу, не сбавляя скорости, мельком глянул на правую кроссовку. «Ну, конечно! Этого и следовало ожидать! — мысленно отругал себя Серега. — Так торопился убежать от «духа», что забыл подтолкать петли завязки под шнуровку. Вот она и развязалась! Придется останавливаться!»
Быков свернул с дорожки, уступая ее набегавшей сзади целой группе молодых ребят — парней и девушек, судя по экипировке и скорости бега — членов сборной одного из ВУЗов города, или спортивной школы высшего спортивного мастерства.
Он затянул белые капроновые шнурки, влажными пальцами просунул их под плотные петли шнуровки.
Неожиданно его взгляд упал на крохотный зеленый кусочек пластмассы правильной прямоугольной формы, торчавшей из травы немного в стороне от маршрута любителей бега. Серега, по старой крестьянской привычке, доставшейся ему от предков: не выбрасывать (и подбирать!) ничего из того, что могло бы хоть когда-то пригодиться «в хозяйстве», сделал шаг вперед и подобрал кусочек зелененький пластмассы. Буркнув: «в кулацком хозяйстве и бычий хвост — веревка», он торопливо сунул неизвестный предмет в карман, решив, что посмотрит, что это за «штучка», после тренировки, когда переоденется и хоть немного отдохнет.
Но пока он бежал, мысль о странном зеленом предмете в его кармане как-то незаметно сама собой улетучилась из его головы; и когда Быков закончил пробежку, размялся, переоделся и поехал обратно домой, он так и не вспомнил о своей находке.
Но была на это веская причина. Еще вчера, когда Серега собрался духом и решил возобновить тренировки в Заельцовском парке культуры и отдыха, он на этой же «волне» во второй раз за свою жизнь позвонил в издательство.
Издательство называлось «Мангазея» и выпускало детективы.
Встречу Быкову директор издательства назначил на сегодня.
Дело было в том, что после той «встряски», которая устроила ему госпожа Фортуна на Волчьем острове летом прошлого года, Серегу «пробило» на фантастику. Сначала он сутками запоем читал, смотрел по видео все, что ему попадалось под руку, а спустя примерно полгода решил «попробовать».
Это его желание «попробовать» написать что-нибудь самому как раз совпало с самыми длинными в году праздниками — Новогодними. Быков днями напролет стучал указательными пальцами по компьютерной клавиатуре. Творческий «процесс» так увлек его, что он не смог «остановиться» и после официального окончания новогодних «возлияний» — Нового года по старому стилю.