Домик на Юге
Шрифт:
А потом безумие началось снова. В другой, более сильной, остервенелой, форме.
Женя пришел с работы и увидел, что Тамара стоит на коленях перед фотографией Люси и плачет.
– Она из-за меня сбежала, – сказала Тамара.
– Вставай, перестань, – попытался поднять ее Женя. – Она из-за всех нас сбежала.
– Я перед ней виновата, – плакала Тамара.
– Перестань, пожалуйста, успокойся. Не надо так. Верочку испугаешь. Давай ты ляжешь. Потихоньку. Давай…
Кое-как Женя уложил Тамару в постель, дал выпить таблетку. Несколько раз заглядывал в
Ночью он проснулся из-за Верочки – та что-то бурчала во сне и постанывала. Женя дал малышке попить и заглянул к жене. Тамара спала. Женя осторожно прикрыл ее дверь, лег сам. Но уснуть никак не мог – что-то не так, что-то не в порядке. А когда понял, что именно не так, подскочил и побежал в комнату к жене. На тумбочке валялась пустая банка из-под ее лекарств.
Тамару удалось откачать. Врачи сказали, что утром было бы уже поздно. После попытки суицида ее опять положили в больницу. Женя понял, что ничем помочь жене не может. Только одно не укладывалось у него в голове – как Тамара могла бросить на произвол судьбы свою маленькую, такую долгожданную дочку? Как она могла лишить девочку матери?
– А если это опять повторится? – спросил Женя врача. – Что, если она опять попытается с собой что-нибудь сделать? У нас ведь дочка маленькая. Как мне себя вести?
– Понимаете, ей нужен стержень. Какое-то увлечение, дело, цель. Сейчас она потеряла жизненные ориентиры, некие флажки. Пропала девочка, и из пирамиды, которую строила ваша жена, выпал кубик. Не сверху, а снизу. Из фундамента. И вся пирамида рухнула.
– Мне-то что делать?
– Терпеть. Помогите ей найти занятие.
– А маленький ребенок – не занятие?
– В некоторых случаях – да, в вашем – нет.
Тамара сама нашла себе занятие, без помощи Жени. Вспомнив о том, что она крещеная, и о том, благодаря чему к ней попала Люся, Тамара решила, что это знак небес. С энтузиазмом неофита она стала замаливать грехи. Для нее перестал существовать мир вне церкви и дела, не связанные с верой. Все деньги, которые попадали в ее распоряжение, Тамара тратила на иконы. Жила по собственному распорядку дня, вставая на утренние службы. Некрещеный муж опять стал для нее врагом.
Женя терпел долго, не уставая удивляться, как его веселая красавица жена за короткий срок превратилась в злобную старуху в платке и длинной юбке. То, что семьи больше нет, он понял окончательно, когда услышал, как Тамара рассказывает Верочке, что если та не будет хорошо себя вести, то умрет и попадет не на облачко, а на сковородку, где ее зажарят. Верочка в любой момент готова была разрыдаться от ужаса, но держалась.
– Прекрати, – потребовал Женя. – Оставь в покое ребенка.
Они все время ругались. Ни одного дня не проходило без криков. Тамара бормотала молитвы, что еще больше доводило Женю. Он знал, что жена перестала пить таблетки и опять начала «видеть» Люсю. Ложиться в больницу добровольно Тамара отказывалась.
Они развелись, но продолжали жить в одной квартире. Верочка жила с отцом в одной комнате, а в другой жила Тамара. Она сама предложила, чтобы Верочка была с отцом. У Тамары были другие планы – она собиралась в паломничество, а потом, в будущем, думала уйти в монастырь.
У Жени из всех чувств по отношению к жене осталась только жалость. Боялся он другого – что из-за Тамары пострадает Верочка.
Верочка обожала папу и очень боялась маму. Даже не маму, а ту странную женщину, которую нужно называть мамой. Особенно страшно было, когда мама заводила ее в свою комнату, где всегда странно пахло, и заставляла учить совершенно непонятные слова. Мама рассказывала много непонятных историй. Например, про яблоко и змея. Верочка очень любила яблоки и не понимала, почему они такие плохие и как так бывает, чтобы змей разговаривал. Но куда страшнее рассказов о змеях для девочки был приказ мамы – молчать, чтобы папа не узнал о том, что она ей рассказывает.
– А почему нельзя говорить папе? – спросила испуганно Верочка.
– Потому что он тебя побьет, – ответила мама.
Верочка не верила, что папа может ее побить – он же добрый, хороший. Ей так хотелось все рассказать ему и услышать, что все не так, что все хорошо. Но вот мама точно могла побить, она очень часто становилась злой.
У Жени поднялось давление, и он пришел с работы домой пораньше. Зашел в коридор и услышал, что рассказывает Тамара Верочке.
– Верочка, иди сюда, – распахнул он дверь.
Девочка и мать подпрыгнули от неожиданности.
– Она должна это знать, – закричала Тамара.
– Верочка, иди в комнату, – велел Женя и, когда дочка ушла, тихо и спокойно продолжил: – Если ты ей скажешь еще хоть слово, я тебя убью вот этими руками. Ты меня поняла?
Тамара испугалась.
– Я тебя прощаю, за все. Буду за тебя молиться, – проговорила она.
Женя кивнул. Утром Тамара, забрав деньги и кое-какие вещи, исчезла.
Женя думал, как сказать об этом Верочке, чтобы ее не испугать, но девочка сама догадалась.
– А мама уехала, куда собиралась? – спросила она.
– Да, – подтвердил Женя.
– А когда она вернется?
– Не знаю. Скоро, наверное.
– Лучше бы не скоро, – искренне пожелала Верочка. – Я лучше одна буду, одной не так страшно дома, как с мамой. Папа, а я теперь смогу есть, что захочу?
– Что? – не понял Женя.
– Ну, мама мне иногда не давала мяса или конфет, чтобы я научилась… Не помню, как это называется. Только она велела тебе не говорить.
– Да, ты можешь есть, что захочешь.
– Ура! Ты хороший, а мама плохая. Злая, – заявила девочка.
– Мама не плохая. Она болеет. Очень сильно. Но она не виновата, – ответил Женя. – Надеюсь, с ней ничего не случится и в том месте, куда она пошла, ей будет хорошо.
– Папочка, я тебя очень люблю! – воскликнула Верочка.
– Я тебя тоже. – Он прижал дочку к себе и погладил по голове.
– Мне нужно только на билет. Я тебе потом верну, – упрашивала Люся Галку.
– Я копила на платье к выпускному… – ныла та.