Домик номер шестнадцать

Романова Наталия

В толчее довольных детей Михаил разглядел Светочку, Олесю и Даниила. Они также бегали от пиратов, и даже серьёзный Даниил громко выражал свой восторг. Михаил улыбнулся. Отлично, всё же, быть отцом троих детей.

А ещё лучше быть мужем их матери… мачехи… Альбины Розенберг.

Михаил перевёл взгляд на собственную жену. Кто бы сомневался?! Цветастый сарафан едва доходил до середины бедра, легкомысленный волан по подолу, такие же легкомысленные босоножки, состоявшие из высоких каблуков и пары тесёмок. Альбина стояла рядом с коренастым мужичком в белой рубашке и безвкусном галстуке и

напропалую кокетничала. Отставила ножку вбок, выгнулась, заглядывала в глаза, поправляла себе пряди волос, а толстому уроду галстук.

Мишу передёрнуло. Альбина, как почувствовав взгляд мужа, обернулась, широко и довольно улыбнулась, кажется, мурлыкнула, взмахнула рукой, приветствуя и… снова обратила взор на круглобокого суицидника, внимательнейшим образом слушая, что лопочет обречённый.

– Милая, - Михаил растолкал толпящихся и встал перед Альбиной, буравя её взглядом.
– Бесконечно рад видеть тебя, - процедил сквозь зубы.

– Павел Петрович, - взвизгнула Альбина, уставившись на чебурашку в белой рубашке, покатый лоб того покрылся потом, глазёнки с вожделением оглядывали Альбину. Впрочем, от той взгляды отскакивали, как вода от парафина.
– Это мой муж, Михаил Леонидович Розенберг!
– продолжила она, как ни в чём не бывало.
– А это Павел Петрович, из комитета по спорту и молодёжной политике. Приехал на открытие спортивной базы «Русский богатырь», - Альбина широченно улыбнулась, сверкнув отбеленной эмалью зубов. Михаилу захотелось придушить и Альбину, и Павла Петровича, и комитет по спорту и молодёжной политике.

– Очень приятно!
– Михаил нашёл в себе силы не сломать протянутую руку чиновника, это стоило огромного труда.
– Не возражаете, если я на время похищу свою супругу?

– Конечно, конечно, - проблеяло чудо в нелепом галстуке и протёрло лоб носовым платком.
– Душечка, рад был поговорить, - оно ещё и улыбается!

– А я-то как рада!
– воскликнула Альбина, развернулась на каблучках, качнув воланом, так, что на мгновение, показавшееся Михаилу вечностью, открылись стройные ноги выше, чем позволяли приличия.

За «Душечку» захотелось убить лося Петровича с особой жестокостью. Убить, потом оживить и снова убить, с той же жестокостью. Душечка! Душечку тоже, кстати, не помешает придушить!

Это называется «Съезжу, помогу Розе»?! Михаил едва не рычал, когда уводил за руку Альбину с территории спортивной базы. Она ещё и упиралась, звезда такая!

– И что это значит, милая?
– Михаил остановился рядом с деревянной стеной какого-то домика, поставив руки с двух сторон от блондинки. Та задрала нос и независимо фыркнула, нервно облизнув губы. Миша сглотнул. Кончик языка мелькнул и исчез, а у него теперь каменная эрекция. Или это от близости Альбины, её духов, лета, волана по подолу, безумных, как и хозяйка, босоножек?

– Что такое?
– Альбина упорно делала вид, что не понимает, лишь пододвинулась на полшажка, задев грудкой Михаила.

То, что она проигнорировала бюстгальтер, он видел, но почувствовать - совсем другое дело. Дыхание у Миши остановилось. Он злился, но думать мог только о груди, упругой, маленькой, спрятанной под цветастой вискозой. О губах с розовым блеском, мелькающем кончике языка и затуманенном взгляде женщины-куницы.

– К лешему, - пробурчал Михаил и с силой вдавил в себя Альбину. Рука тут же скользнула от талии по бедру, под лёгкую ткань

сарафана, и остановилась на круглой, упругой попке в кружеве.

Альбина мгновенно ответила на поцелуй, перехватывая инициативу и отдавая её, хваталась за шею, гладила плечи, руки, грудь, спину, лихорадочно расстёгивала пуговицы и стаскивала видимо ненавистную рубашку, ругаясь шёпотом, обводила сосок проворным языком, спускаясь ниже замысловатыми узорами, сводящими с ума.

Михаил слабо соображал, кто он и где. Где-то на базе… Где-то в южном регионе… Где-то во Вселенной. Главное – с Альбиной. Безумной. Бесстрашной. Безбашенной. Его.

Именно Альбина затолкнула его в полураскрытую дверь, Миша сообразил, что они ввалились в помещение пустой бани. Руки жены проворно справлялись с ремнём и брюками, расправляясь со всем, что ей мешало. Пуговицы, молния, пряжка, бельё.

Проворная ручка добралась до своей цели, Михаил зашипел, покачнулся, с трудом удерживая равновесие. Огладила по всей длине, выверенным движением, опустила пальчики ниже, едва не заставив расписаться в собственном бессилии, позорно кончив так и не начав.

Пришлось отстранить руку. Не тут-то было, Альбина вцепилась в шею, жадно подставляя губы для поцелуя. Как удержаться от сладости? В момент, когда губы встретились, горячий женский живот прислонился к каменной эрекции, и Михаил пожалел, что убрал руку. Альбина втиралась мягкой, гладкой кожей живота, вдавливаясь в мужа, подталкивая к пустующему, новому полку, выбрав себе цель и следуя ей.

Юбка слетела ещё до затяжного поцелуя, оголив стройные, невероятно длинные ноги, узкие бёдра и то, что называют нижним бельём - кружевная тесёмочка, не скрывающая ни эпиляцию, ни возбуждение.

Задней частью икр Миша почувствовал дерево, а грудью настойчивые толчки женскими руками. Альбина усаживала его, одновременно осыпая поцелуями, даже болезненными укусами, казалось, она проверяет на вкус своего мужа и ей всё нравится. Она мурчала от удовольствия и облизывалась.

С брюками расправились быстро, пряжка ударилась о пол с глухим звуком, куда-то отлетели трусы. Альбина уселась на Мишины колени, лицом к лицу. Тело к телу. Кожа к коже. Одним дыханием на двоих, судорожным и жадным. Ненасытным.

Он не мог насытиться, наверняка знал, какой бы ни был первый раз, ему покажется ничтожно мало, растягивал время, пробуя смаковать удовольствие, противореча её спешке и нетерпению.

Руки Миши схватились за маленькие и упругие ягодицы, сжали до лёгкой боли, Альбина выгнулась, прижимаясь ещё теснее. Кожей груди он чувствовал её маленькие грудки и острые соски. Членом – влагу. Отвёл в сторону кружево женских трусиков и дразнил членом между мягких губок, совсем немного задевая клитор.

Как же хотелось пойти на поводу у этой женщины-куницы, довериться её плану, послать всё к чёрту, позволить властвовать над его телом, как властвует над сердцем, разумом, дыханием.

И всё-таки завладеть инициативой он не дал. Не позволил. Полок идеально подошёл. Миша зафиксировал свою женщину, вдавив между собой и досками, ещё пахнущими деревом, и вошёл, теряясь во времени и пространстве. Да! Именно этого ему не хватало все дни и ночи бесконечно долгой командировки.

– Не сдержался, - проговорил Михаил, говоря об отсутствии предохранения с его стороны.
– Ничего? Мы ещё работаем над этим вопросом?