Шрифт:
Считал и считаю, что писать на заказ — нехорошо. А тут приходит ко мне Андрей Щербак-Жуков и говорит, что журнал «Летопись интеллектуального зодчества» объявляет конкурс на рассказы об «умном доме». Я немедленно отказался, сказав, что на заказ писать не умею и не хочу, и, вообще, что это может быть за рассказ? Как нормальный человек может жить в доме, который умнее его? А в самом деле, как жить в доме, который умнее тебя? Это проблема, над которой стоит подумать... Пришлось писать рассказ.
Достали...
Иван Дементьевич
Дверь распахнулась, дом поздоровался медовым голосом и тут же принялся затирать слякотную грязь, которую Иван Дементьевич притащил на обуви. Не снимая ботинок, Иван Дементьевич прошёл в комнату. Стёкла в окнах были слегка затемнены, чтобы притушить слепящее весеннее солнце. Щербик не любил слишком яркого света, но сегодня предупредительная забота домашнего компьютера вызвала новый приступ раздражительности.
— Что за дела? — забрюзжал он, — На улице солнышко, а они тут склеп устроили...
Стёкла немедленно просветлели. Иван Дементьевич застонал и прикрыл глаза рукой. Стёкла начали было темнеть, потом в нерешительности замерцали. Центр управления домом тоже явно находился на грани нервного срыва. Почему-то это не принесло Ивану Дементьевичу ни малейшего облегчения. Не так трудно сломать тонкий механизм, в конце концов, его можно просто отключить, но это значило бы признать своё поражение, убедиться, что хозяином в доме является заботливый компьютер, а он — Иван Дементьевич Щербик — всего лишь объект приложения механистической заботы.
На улице была весна, а на душе Ивана Дементьевича — ноябрь.
«Уеду! — решил Иван Дементьевич. — Куплю себе настоящий дом, а не это кибернетическое чудище. Печку топить стану, а калориферы пускай остаются тут. И стёкла затенять буду занавесочками, про поляризацию навсегда забуду. Заживу как человек: сам большой, сам маленький — без телефона и сенсорных датчиков. Никто про зарядку утром не напомнит, и ванна с ароматическими солями пусть сама наполняется и выливается, а я в баньку пойду... веничек берёзовый, квас на камнях шипит — лепота!»
В прихожей из-под стойки с обувью нерешительно выглядывал манипулятор: высовывался, тут же прятался обратно и снова выглядывал; не знал бедолага, что делать с пластиковым мешком, кинутым посреди коридора.
— Цыц! — прикрикнул Иван Дементьевич почти уверенно. Нечего тут дурью маяться, газету подай!
Мягко чмокнула пневмопочта, доставив свежий номер «Интерес-кроссворда», над которым Иван Дементьевич проводил вечера.
— Что ты мне подсунул, дурак?! — взъярился Иван Дементьевич. — Другую давай, ту, где продажа недвижимости!
Последняя такая газета, разорённая интернетовскими базами данных, прекратила существование года три назад, но дом догадывался, что сообщать об этом гневливому хозяину не следует. Он быстренько отобрал в сети нужные материалы, сформатировал газету, по линии доставки получил лист скверной бумаги и сделал распечатку как раз к тому времени, когда Иван Дементьевич начал впадать в истерику.
Если бы центр управления домом умел сетовать на судьбу, то непременно вздохнул бы: «Что за жилец достался... кричит, ругается, а сам без меня шага шагнуть не может».
Иван Дементьевич развернул свежеотпечатанный номер, углубился в чтение. Окна затемнились самую капельку, чтобы свет не резал глаза, дом, понимая, что хозяин занят, соблюдал тишину.
Домов в сельской местности продавалось видимо-невидимо. Коттеджи непредставимой фешенебельности и астрономической стоимости, под завязку напичканные всевозможной автоматикой. Настроение, исправившееся было, стремительно ухудшалось. Иван Дементьевич уже готов был скомкать газету, как в самом конце списка наткнулся на объявление, набранное курсивом: «Брев. дом, две комн., кух., рус. печь, шифер, кам. фунд., подв. сух, баня, кол. ряд.». Бредовое это сообщение, словно пришедшее из минувшей жизни, означало, что не всё на свете ещё автоматизировано, и где-то продаётся бревенчатый дом с шиферной крышей и каменным фундаментом, что стоит он в сухом месте, но за водой далеко ходить не придётся, поскольку колодец под боком, да и банька рядышком. И нет в этом доме ни микроволновок, ни аэрогрилей, а есть русская печка, подле которой можно греться длинными осенними вечерами. Иван Дементьевич понял, что встретил свою судьбу.
Ехать пришлось долго, с несколькими пересадками, зато сама деревня и особенно дом, стоящий на отшибе, понравились ему чрезвычайно. Хозяйка всё упирала на сухость подвала и наличие тёплого туалета. Туалет был как туалет, обычный деревенский сортир. Если бы хозяйка увидала то ароматизированное чудо, с режимом непрерывного обеззараживания и подогревом стульчака, которое покинул Иван Дементьевич, она бы не стала нахваливать свои удобства. Но Иван Дементьевич стремился именно к опрощению, а здесь самый верный путь — от унитаза к очку в деревянном настиле.
К июню месяцу все формальности были исполнены, и Иван Дементьевич со мстительной усмешкой закрыл за собой дверь городской квартиры, которая раздражала его тем, что была умнее хозяина.
Первый день в деревне выдался хлопотным и потому особенно приятным. Дрова, вода, обед, который пригорел, впрочем, самую малость, так что Иван Дементьевич съел его не без аппетита. Вечером истопил баньку, всласть напарился и без задних ног повалился на кровать.
Тишина царила в доме, тишина была в мире и на душе. Такая тишина, что слышно, как в кустах за деревней хрустит коростель. Потом его песню заглушило посапывание, а там и негромкий храп. Иван Дементьевич спал, впервые за много дней без вскриков и тревожных сновидений. И только тогда дом открыл глаза. Неслышным щелчком сбил кружащего под потолком комара, затем оглядел свои владения.