Доминик
Шрифт:
И Мария, и он напряглись, увидев, как Лео медленно встает. Он почувствовал облегчение, которое пронеслось по ее телу, когда он начал поворачиваться, но Доминик знал, что так будет лучше. Невозможно пройти через ад, не вернувшись оттуда с несколькими шрамами.
Но даже если Доминик и знал это, это все равно не подготовило его к тому, что он увидел.
Повернувшись, чтобы полностью показать некогда идеальное лицо Лео, он увидел, что левая сторона его лица уже не была безупречной. Осколок вонзился в его левую глазницу, правый глаз остался в идеальной
А крик женщины, которая все еще лежала в его объятиях, каким-то образом пронзил его еще глубже. – Нет!
Наблюдая за тем, как Мария выходит из больницы, он впервые увидел ее с того злосчастного дня. Доминик все еще чувствовал жар, обжигающий его спину от взрыва, когда он успел прикрыть тело Марии своим, так же, как он все еще чувствовал разрыв в своем сердце, который она вложила туда.
За то, что она не дала им ни единого шанса.
В тот день он был в ярости, гнев взял верх над ним, но тот взрыв расставил все по своим местам. А то, что он не видел ее прекрасного лица до этого момента, только укрепило его в этом.
Мария шагнула под тент. Он мог защитить ее от дождя, но не защитил от сильного ветра, который трепал ее прекрасные золотые волосы. Она по-прежнему выглядела идеально, но только почти. Какая-то ее часть выглядела сломанной или потерянной, а главное, она выглядела усталой.
Дом понимал ее, так как тоже чувствовал это. Он ждал ее здесь каждый день, зная, что ей нужно побыть с ним...
– Мария, мне так жаль, - прошептал Доминик, крепко обнимая ее, когда она начала дрожать, пока парамедики уезжали.
В Марии что-то оборвалось. Оттолкнув его, она ударила его в грудь. – Не смей делать вид, что тебе есть до меня дело, после того, как ты только что со мной разговаривал.
Все, что он мог сделать, это стоять и смотреть, как падает первая слеза... затем вторая, когда она продолжает бить его. Это был первый раз, когда принцесса, сделанная из льда, плакала.
В этом и заключалась особенность льда...
В конце концов, он растает.
Дом ждал, чтобы сделать ей последний удар и посмотреть, что он увидит. Оба были слишком измотаны для борьбы друг с другом, и все, что ему оставалось, - это протянуть ей руку и молиться, чтобы она ее взяла .....
Между ними остановилась машина. Доминику не нужно было заглядывать в темно-синий "Чарджер", чтобы понять, кто это. Он засек, что машина ждала его последние тридцать минут. Он знал это, потому что стоял здесь последние семь дней.
Глядя в ее изумрудные глаза, когда волосы хлестали ее по лицу, он молился о том, чтобы она остановилась, когда потянется к дверце машины.
Пожалуйста, Мария, не делай этого.
– Ты так и не закончила рассказывать мне, как ты узнала, что я бессердечный.
Услышав ее прекрасный голос, он почувствовал надежду, которой не испытывал уже очень давно.
– Не садись в машину, принцесса, и я все расскажу, - умолял ее Доминик, молясь, чтобы
Я прошу тебя, Мария... не делай этого. Обратного пути уже не будет...
– Мария, - услышал он ее имя изнутри машины.
Нет! Его душа кричала о ней, когда она перевела взгляд с него на мужчину в машине.
Как только она отвела взгляд, он понял, что потерял ее... когда она почти была у него. Он не смотрел, как она садится в машину, а смотрел на человека, который только что украл у него все.
Доминик не знал, какой фасад он надел для Марии, но, глядя в золотые глаза через затемненное окно, он понял, что перед ним настоящий Кейн Эванс...
А он ничуть не изменился.
Он смотрел, как уезжает машина с его настоящей любовью, и голос бугимена эхом отдавался в его сознании.
В Кайне по-прежнему течет та же кровь, что и в Люцифере.
Двадцать третья глава
Мария никогда тебя не простит
Открыв дверь автомобиля, мужчина скользнул на переднее сиденье за руль, заметив присутствие другого только тогда, когда посмотрел в зеркало заднего вида.
Мужчина на водительском сиденье не шелохнулся.
— Что ты делаешь, Доминик?
Дом уже некоторое время сидел на заднем сиденье темного автомобиля, просто ожидая своей цели, так как держал свой "Глок" направленным на спинку сиденья.
Уставившись в зеркало заднего вида, его ореховые глаза встретились с яростно светящимися сине-зелеными.
— Мы закончили, Лука.
— Закончили? — Лука холодно насмехался над ним, его слова резали прохладный воздух. — Мы даже не начали.
— Начали, — заверил он его, сохраняя голос таким же ровным, как и пистолет. — Ты забрал у меня все... Ангела... Кэт... и теперь Марию...
— Я не забирал у тебя Марию. Я пытался помочь тебе...
— Чушь! — Голос Доминика взорвался в машине. Его пистолет больше не был ровным, как его голос, он размахивал металлической деталью с каждым произнесенным словом. — Ты мог бы сделать что-нибудь! Как ты заставил меня сделать это с Кэт!
— Я же говорил тебе, что Мария никогда не полюбит тебя, если я сделаю это, — процедил босс сквозь стиснутые зубы.
— Да, — согласился он. — Но ты мог бы держать ее подальше от него, и ты, блядь, это знаешь.
Лука молчал несколько смертельных мгновений, а затем его голос утратил прежнюю колкость, и на его месте появилось разочарование.
— Я думал, она выберет получше.
— Ну, она не выбрала. — Эти слова разбили ему сердце. Они оба знали, что выбор Марии был окончательным. Она перестала скрывать свои отношения с Кейном, когда публично уехала на его машине.