Домой Не По Пути
Шрифт:
– Нужны мне ваши деньги, - ворчит мужчина и отмахивается широкой ладонью, - я все понимаю, но лежать на дороге, что в голове у детей сейчас? Я вас чуть не переехал, а они, оказывается, помощи искали. На небе, что ли? Садитесь уже, запрыгивайте в кузов, и вперед со мной пусть кто-то сядет, я мальчишек назад закину.
Мы с Кори садимся вперед, а Уильям, Тэмзи и Джесси запрыгивают в кузов вместе с сыновьями незнакомца. Пикап заводится со второго раза, рычит, будто дикий зверь и вяло сходит с места, будто его нагрузили камнями. Осматриваю приборную панель и невольно улыбаюсь, заметив хаотично приклеенные
– Это моя жена, - с хрипотцой поясняет мужчина, заметив, как я разглядываю фотки, он широко улыбается, - Барбара, красотка, верно?
– Да, она очень милая.
– Сумасшедшая женщина была, фурия, я поседел из-за нее в восемнадцать! Хотя я не жалуюсь ни в коем случае, она всем для меня была.
– Простите.
– За что? Лучше бы извинились за то, что я едва преступником из-за вашего безумия не стал, я ведь соблюдаю закон, Богом клянусь, мне еще сыновей растить, куда мне сейчас в тюрьму, вот скажи, зеленоглазка?
– А куда вы едете?
– Спрашивает Кори.
– В Тайрон через Брадфорд.
– А сколько километров от Брадфорда до Сиракьюс?
– Сто пятьдесят с лишним. Собрались в Сиракьюс? Могу высадить вас в Брадфорде.
– Собирались, пока у нас не угнали машину.
– Сейчас по радио только и орут, что о мошенниках. Куда вы смотрели? Детишки, не знаете ничего об ответственности, верно? Я шучу, можно ведь пожаловаться, сказать, что я побольше вашего в жизни понимаю. Старость - она такая, вредная и капризная.
– Но вы ведь нас подобрали, - я задумчиво пожимаю плечами, - не испугались, что у нас намерения плохие.
– Я плохих людей сразу вижу, вы - не мошенники, вы - подростки. В этом тоже мало хорошего, подростки сейчас такие, что общаться с ними трудно, но вы не показались мне опасными; растерянными скорее и безумными.
– Спасибо, - искренне восклицает Кори, - мы уже думали, никто не остановится.
– В этом проблема всех людей, нет, я серьезно, люди считают, что чужие проблемы их не касаются. Как по мне, о характере человека нужно судить по тому, как он относится к тем, кто ничем ему помочь не может, и к тем, кто ответить ему не в состоянии. Я вас не знаю, но я остановился, потому что остановиться - долг любого человека.
– Люди не хотят быть обманутыми. Предубеждение, и прочее.
– Предубеждение? Я скажу тебе, зеленоглазка, что такое предубеждение. Я всю свою жизнь только и слышу: черные врут, черные аморальны, доверять черным опасно. Но вот в чем соль, красавица, не все черные врут, не все черные аморальны, и не всем черным нельзя доверять. Более того, и белые врут, и белые аморальны, и некоторым из них нельзя верить. Выходит, предубеждение насчет цвета кожи - самая настоящая чепуха. Теперь ты мысли шире и пойми, что предубеждение в общем– полная ерунда. Откуда ты знаешь, что верно, что нет? Потому что где-то об этом прочитала или услышала? Предубеждение - это чушь, моя дорогая. А люди, ставящие предубеждение выше собственного опыта - глупцы.
Я с интересом хмыкаю и почему-то киваю. Этот худощавый мужчина в соломенной шляпе определенно мне нравится. Его длинные пальцы сжимают старый руль, и в салоне пахнет моторным маслом, будто старик не раз пытался починить двигатель, но он наотрез отказался работать лучше. Мы едем молча, а затем вдруг позади раздается звук гитары. Я оборачиваюсь и вижу, что Джесси вновь скользит пальцами по струнам, а два смущенных мальчика подпевают ему, сидя по бокам от Уильяма. У Уильяма безмятежная улыбка на лице, глаза сощурены, волосы блестят от пота. В какой-то момент Уилл опускает голову и вдруг смотрит в мою сторону через стекло, разделяющее кузов и передние сидения. Я тут же опускаю взгляд и отворачиваюсь, и вместе с музыкой до меня теперь доносится еще и его мелодичный смех.
Совсем скоро за окном появляются горы, они едва заметны, висят в воздухе вместе с облаками. Золотистый ковер превращается в зелень, за стеклом мелькают пышнокроные, низкие деревья, и тень от них приглушает жару, достигшую апогея.
Мы приезжаем в Брадфорд к вечеру. Желтовато-синий закат сливается с горизонтом, и ветер перестает хлестать по лицу, успокоившись и принявшись укутывать в прохладные руки. Старик тормозит на перекрестке, и пикап предательски скрипит, будто бы прощаясь с нами. Из кузова выпрыгивают ребята, Кори открывает дверь, а я поворачиваюсь лицом к мужчине и благодарно киваю.
– Спасибо, вы очень нам помогли.
– Пожалуйста, зеленоглазка. Но больше не ложитесь под колеса, попробуйте что-то менее радикальное. Договорились?
– Договорились. Как вас зовут? Я - Реган.
– Какое имя, красавица, так прямо и не запомнишь. Моррис я.
– Старик сжимает мне руку и широко улыбается.
– Моррис Блэк, фамилия, как кстати. Какое время странное, да? Сейчас знакомятся, собравшись проститься. Не верят, что ли?
– Спасибо еще раз, Моррис.
– Не скучайте, зеленоглазка.
Он смеется, вздернув плечи, а я выхожу из салона. Машу рукой и смотрю, как пикап отдаляется все дальше и дальше. На моем лице плавает улыбка.
– Нам повезло, - выдыхает Джесси, - нам всегда везет.
– И то, что тачку у нас украли - это тоже везение?
– Ворчит Тэмзи. Оглядывается и в ужасе придавливает руками волосы.
– Мы на отшибе, мать его, мира.
Так и есть. Брадфорд - небольшая деревушка с пятью административными зданиями и десятком небольших домиков. Пахнет тут свежескошенной травой, дождем и мятой, и я так глубоко втягиваю в легкие этот воздух, что становится больно. Прикусываю губы.
– Тут так тихо.
– Нужно участок найти, почту или что-то подобное.
– Здесь, кажется, кто-то есть, - говорит Кори и указывает на четырехэтажное здание с включенным светом на первом этаже. В полумраке сложно сказать, где мы находимся, как далеко до центральной улицы, или мы уже на ней. Мы плетемся на свет, как мотыльки и в надежде стучимся в неизвестную дверь. На вывеске криво выведено: закусочная. Сложно представить, что здесь кафе.
– Никто не открывает.
– Почему тут так тихо?
– Не понимает Тэмзи.
– Люди вымерли, что ли? Ну, все, черт, я поняла, этот старик привез нас в ловушку и сейчас начнется какой-то фильм ужасов, вот же блин, я плохо одета, чтобы умирать.