Дон Алехандро и его башня
Шрифт:
Но прежде чем испытывать свое изделие, я все же решил установить бортики, чтобы не дать возможности пружинному блоку перекашиваться какую-нибудь сторону. И только после этого улегся поверх.
Ну что сказать? На мой взгляд, пружины все же были жестковаты. Или я недостаточно тяжел? Проминались они самую малость, но наверное, достаточно, чтобы сегодня нормально выспаться. В любом случае результатом я остался удовлетворен — смотрелась кровать солидно, а лежать на ней было удобно.
— Вот сделал ты это, Хандро, а зачем? — начал
— Во-первых, мне было в принципе интересно, смогу ли я сделать нечто подобное. Во-вторых, даже если мне здесь жить недолго, это не значит, что я согласен жить в скотских условиях. Ну и, в-третьих, никогда нельзя исключить вероятность того, что и Карраскилью, и Оливареса внезапно хватит удар.
— Одновременно? — скептически спросил Шарик.
— Если помочь, то и одновременно, — согласился я. — Но без понимания, сколько человек знает о моем существовании, такая помощь бессмысленна.
— В одном ты прав: если есть возможность увильнуть из лап этих чародеев, нужно ею воспользоваться. Вряд ли Рамон Третий обрадуется наследнику в твоем лице. Как-никак, он рассчитывал, что ты сдохнешь, подарив его старшему сыну возможность что-то получить, а ты не только не сдох, но и извел обоих принцев. С поддержкой Карраскильи и Оливареса, скорее всего, примет, но при дворе свои течения, о которых мы не знаем, поэтому потонуть там проще простого.
Время до ужина еще оставалось, и хотя вставать не хотелось, но я глянул на тюк с одеждой и решил сделать хоть что-то, чтобы ее разместить нормально.
На полноценный одежный шкаф я решил не заморачиваться, но корпус с полками в одной половине и штангой под вешалки в другой осилил. Будет время — приделаю и дверцы. После этого тюк я наконец распотрошил.
Оливарес не пожадничал — одежда соответствовала тому образу, в котором хотел видеть меня проклятийник. Дорогие ткани, вышивка, а на одном камзоле даже драгоценные камни. На тематической костюмированной вечеринке я имел бы оглушительный успех. Наверное. Потому что, на мой взгляд, надев что-то из этого, я больше буду похож на клоуна, чем на принца. Мой старый камзол, пусть и потертый до неприличия, нравился мне куда больше.
Нашлась в тюке и чародейская мантия. Или не чародейская, а ученическая? Она была куда скромней той, что я привез с Сангрелара, зато новой и неприметной. И уж точно не была снята с трупа. Сплошные плюсы, короче говоря.
Шарик бухтел, что я напрасно трачу отведенное мне время на ерунду, хотя мог бы тренироваться в лаборатории. Для него комфорта было достаточно в любой коробке с мягкой подушкой, и он искренне не понимал, почему я не могу последовать его примеру. Мне же комфорта было мало.
Где бы еще плафонов для освещения набрать? В Дахене ничего подходящего не водилось, но каждый дополнительный каталог на почте стоил денег, и не факт, что там найдется что-то для меня. И доставка опять же. Тут поневоле задумаешься, не начать ли чародейским способом плавить стекло, если уж научился делать это с камнями.
Конечно, можно было читать, подсвечивая себе чарами, чем я и собирался заняться после ужина, но их нужно постоянно подновлять, что сильно отвлекало от чтения. В учебниках второго курса я уже почти ничего нового для себя не находил, потому что по подсказке Шарика постоянно использовал разные чары и их сочетания. Единственным слабым местом у меня все также оставалась алхимия: она требовала сосредоточенности и времени.
Незадолго до ужина внезапно появилась донна Сильвия, расточавшая мед и патоку.
— Дон Оливарес вы совсем не следите за здоровьем своего ученика, — укорила она. — Посмотрите, как он осунулся с того времени, что вы тут появились. Вам обоим нужен отдых.
— Всевышний, — скривился Оливарес, — говори прямо, что тебе нужно. Не надо этих расшаркиваний и запудриваний.
— Грегорио был бы счастлив, если бы вы завтра появились у нас дома, — заворковала она. — Ваш последний с ним разговор в присутствии свидетелей породил множество ненужных слухов о том, что вы к нам плохо относитесь.
— Почему слухов? Разве я к вам отношусь хорошо? — прямолинейно бросил он. — Глаза бы мои не видели вас обоих.
Злость, промелькнувшую в глазах Сильвии, донна быстро уняла и вполне миролюбиво сказала:
— Не буду спорить относительно вашего мнения о нашей семье, дон Оливарес, но зачем о нем знать посторонним? Это плохо сказывается на авторитете власти в городе. Потому что алькальд — ее представитель.
Оливарес собиравшийся заявить еще что-то неприятное, на этих словах задумался и неохотно сказал:
— Возможно, ты права. Но что ты хочешь от меня?
— У нас завтра прием, и мы были бы счастливы, появись вы у нас вместе с учеником. Это сразу бы показало, что между нами нет вражды, а случившееся — всего лишь недоразумение, которое неправильно трактовали.
Играла она словами красиво и не только словами: каждый жест был выверен. Но цену этому знал не только я, но и Оливарес, который насмешливо хмыкнул и сказал:
— Боюсь, если я появлюсь в вашем доме, то только увеличу количество слухов о моей неприязни к вам. Так что мое слово — нет. Ученик же волен решать сам.
— Дон Алехандро, — умоляюще перевала на меня взгляд Сильвия, — вы же не откажете? Наша семья сейчас переживает нелегкие времена, и мы были бы очень признательны, если вы у нас появитесь завтра, пусть даже ненадолго.
— Артефакт для выявления ядов я выделю, — заявил Оливарес.
Сильвия покраснела от злости, но ничего не сказала, продолжала смотреть на меня, ожидая ответа.
А я подумал: почему бы и нет? Съезжу на часок, развеюсь, отдохну после завтрашних занятий с Оливаресом, которые точно будут непростыми, если учесть тяжесть его характера.