Дон Алехандро и Тайное Убежище
Шрифт:
На руке завозилась Жирнянка, я погладил ее по веткам и подумал, что ей нужно срочно прикупить горшок, а пока хотя бы земли набрать в ненужную тряпку, потому что земля в лесу должна быть повкусней, чем в городе. Для растения, конечно. Сам я как не пробовал, так пробовать и не собирался.
— Меня в Стросе слишком хорошо знают, — мрачно буркнул Оливарес, намекая, что знают не с хорошей стороны, а с самой что ни на есть отвратительной. — Мне нельзя там появляться. Личина, сразу говорю, — не выход, потому что личины проверяют в первую очередь.
— Мы вас замаскируем. Переоденем во что-нибудь, — предложил я.
— Во что? Здесь где-то видишь одежный шкаф? —
И это вместо благодарности за спасение жизни и за то что вообще было на чем сидеть. Еще бы претензию предъявил, что винного погреба там не случилось.
— Запасов у меня нет, будем исходить из того, что имеется. — Я вытащил из своего мешка ту самую мантию, от которой собирался избавиться из-за ее приметности, но не успел. — Это наденет донна Болуарте. Как раз есть возможность притенить лицо. А вы, дон Уго наденете ее платье, оно самоподстраивающееся.
Как они на меня оба посмотрели… Можно сказать, с классовой ненавистью. Оливарес, то открывал, то закрывал рот, не в силах подобрать слов для ответа, зато их подобрала Исабель:
— Да как вы смеете, дон Контрерас! Это издевательство!
— Это то, что поможет спасти вашу жизнь и жизнь дона Оливареса, — не согласился я. — Донна Болуарте, вы слишком красивы, чтобы остаться незамеченной. Боюсь, вашу красоту даже чародейская мантия не скроет.
Лесть ее если и успокоила, то самую малость, на Оливареса она косилась с неприязнью, как будто именно он выразил желание нарядиться в чужое платье. Нет, в чем-то я ее понимаю: надевать что-то после Оливареса неприятно, но он же не на голое тело будет натягивать чужую одежду, я за этим лично прослежу — там еще бюст нужно из чего-то сооружать. А потом мы платье продезинфицируем нужными чарами.
— Да что вы говорите, — желчно выпалил наконец набравший слов Оливарес. — Думаете, кто-то обратит внимание на донну Болуарте на фоне другой донны, с бородой и усами?
— Дон Оливарес, сколько там у вас этой растительности на лице, — недипломатично влезла Хосефа.
— Сколько ни есть — вся моя, — оскорбленно буркнул он. — И сколько бы ни было, как вы выразились, растительности, любое ее количество на лице того, кто собирается изображать донну, — излишне.
— Сбреем, — предложил Серхио. — Бритва есть.
И полез в свой мешок, чтобы достать барберские инструменты. Оливарес отшатнулся и прикрыл обеими руками свои волосяные сокровища. Оно, конечно, там каждый волосок — на вес золота, потому как пересчитать можно и времени это займет всего ничего. Но такое сокровище и отрастет заново всего лишь за пару недель.
— Неприлично благородному дону в моем возрасте обходиться без подобающих усов и бороды, — заартачился Оливарес. — Свои вы сбривать не хотите.
— Если дон Алехандро прикажет — сбрею, — возразил Серхио.
— Ой Серхио, миленький, да зачем? — охнула Хосефа. — Из тебя женщина подозрительная выйдет, слишком высокая и широкоплечая. А вот из дона Оливареса должна благообразная старушка получиться. Как раз из таких, кто не привлекает к себе внимание: маленькая и хлипенькая.
Не знаю, что оскорбило Оливареса больше: то, что он в женской одежде не привлечет внимание, или то, что из него получится прекрасная старушка, — но орал он долго и вдохновенно, топая ногами и брызгая слюнями во все стороны. Прекратил, лишь когда я сказал, что к нам кто-то приближается и может услышать его выступление.
На дорогу выехала телега, при виде которой даже Оливарес не проявил желания немедленно выдвигаться на захват: и лошадь в возрасте, и телега того и гляди развалится. Тащилось это все мимо нас в час по чайной ложке, пусть и далеко, но орать все равно не стоило. Оливарес успокоился, перестал хвататься за грудь и тяжело дышать.
Навстречу телеге из города запылил слуга на ослике. Добравшись до останков башни, он на некоторое время замер в ступоре, потом принялся бегать, что-то кричать и судорожно переворачивать камни. Итогом его деятельности стали две расплющенные куриные тушки, которые он приторочил к боку ослика, перед тем как отправляться в обратный путь. Надо сказать, что находка несколько примирила его с потерей работы, потому что на лице не осталось и следа беспокойства. Нервы у этого парня — что канаты.
— Скоро здесь будет не протолкнуться от людей, — намекнул я. — Переодеваетесь?
Исабель молча взяла из моих рук мантию и ушла за кусты, откуда вернулась с платьем в руках. И смотрела она так, словно прощалась с ним навеки.
Оливареса перекосило окончательно, но после самоотверженности герцогской дочери ему ничего не осталось, как бриться (не самому, разумеется, а с помощью Серхио), после чего мы начали превращение его в женщину, весьма несимпатичную, лысую и с грудью из двух носовых платков. И если первое и третье было терпимо, то со вторым необходимо было что-то делать. Не то чтобы я не верил в существование лысых женщин — в жизни и не такое бывает, я не верил в то, что женщина, даже в возрасте, в платье от донны Болуарте не придумает, как замаскировать свою лысину. Я бросил оценивающий взгляд на волосы Исабель — там с десяток донн Оливарес можно было бы обеспечить пристойными париками, но девушка перехватила мой взгляд и испуганно попятилась. Стало понятно, что растительностью в нашей компании согласится пожертвовать только один человек. Он это уже сделал, и на этом жертвенность закончилась. К сожалению из того, что сбрилось с Оливареса, парик можно было смастерить разве что котенку, и то не слишком качественный, так что эту идею я сразу отбросил.
— Нужно что-то на голову. Можно сделать чалму, — предложила Хосефа, придирчиво рассматривая странное создание, получившееся из Оливареса. Одного мы добились точно — проклятийника в этом не признал бы никто из тех, кто знал его раньше, но подозреваю, что самому дону этого будет недостаточно. Глянет на себя, решит, что выглядит непристойно, и закатит еще один скандал. — У меня как раз есть подходящая шаль.
Подходящая шаль оказалась на пояснице и была уже изрядно побита жизнью, так что дама вышла у нас несколько экстравагантная: в богатом платье, но с экономным головным убором, особо потертые места в котором удалось убрать вглубь. И это я еще молчу про разношенные мужские ботинки, которые все равно нечем было заменить. Хосефа выпустила бахрому из шали так, чтобы немного прикрыть лицо Оливареса, но мне казалось, что эту картину уже ничего не спасет. Но ничего, главное, чтобы на пути Оливареса не попалось зеркало, а остальное мы переживем.
Я посмотрел на карту Стросы — рядом с обителью находился постоялый двор. Нужно будет закинуть туда всю эту компанию, и уже потом идти на поиски порталиста. Это, конечно, непредвиденные траты, но по сравнению с тем, что предстоит — капля в море.
Со стороны Дахены слышался шум, а значит, пора было отсюда уматывать. Я вручил Серхио Жирнянку, которая милостиво согласилась поместить свои корни в землю, насыпанную в обнаружившийся в моей котомке мешочек.
— Дон Уго?.. — протянул я руку за портальным артефактом.