Донбасс: Русь и Украина. Очерки истории
Шрифт:
Однако обещания, данные поляками Сагайдачному накануне похода, не были выполнены. Мало того, после перемирия с Россией поляки, освободив свои силы, сосредоточили значительную их часть в Малороссии, чтобы усилить контроль над оккупированными территориями.
Сагайдачный очутился перед нелегким выбором: либо решаться на войну с поляками, либо соглашаться на мирное сосуществование. Гетман выбрал второе, заключив с поляками в 1619 году Роставицкое соглашение, по которому из казачьих реестров должны были быть удалены все казаки, записанные в них за последние пять лет. Число реестровых казаков предоставлялось определить королю, а все остальные казаки должны были вернуться к польским помещикам. Это вызвало массовое недовольство среди населения. Видимо, это, а также чувство вины за содеянные во время российского похода преступления (известна просьба Сагайдачного к иерусалимскому патриарху Феофану об отпущении грехов за пролитие в России крови христианской) заставило Конашевича обратиться к русскому царю.
В феврале 1620 года казацкие послы Пётр Одицец «с товарищи» прибыли в Москву. Здесь их торжественно приняли думные дьяки в Посольской палате. На этом приёме послы сообщили, что «прислали их всё Запорожское Войско… бити челом государю». Весьма показательны конкретное содержание и обоснование просьбы, с которой обратились казацкие посланцы к русскому правительству: они заявили о готовности Войска Запорожского служить России. При этом они ссылались на свою службу Российскому государству при прежних царях, когда выполняли поручения русского правительства — в частности, связанные с борьбой против общих внешних врагов и, в особенности, против крымских ханов. «Оне, — заявили послы, — все хотят ему, великому государю, служить головами своими по-прежнему, как оне служили прежним великим российским государем, и в их государских повелениях были, и на недругов их ходили, и крымские улусы громили…»
Посланцы далее сообщили о результатах сухопутного похода казаков в 1620 г. на Перекоп. Сообщение послов весьма напоминает доклад о выполнении определённого поручения. Поход был совершён из Запорожья, участвовало в нём 5 тыс. человек. Встреча с врагом произошла «по сю сторону Перекопи, под самою стеною». Татар было 8 тыс. человек. «И божиею де милостию и государевым счастьем татар они многих побили»; было освобождено много русских невольников, кроме того, казаки взяли пленных. «И с тою службою и с языки присланы оне к государю», — заявляли посланцы. Пленные (языки) были сразу переданы русскому правительству, ибо они могли сообщить много ценного о планах и силах крымских татар.
Поход казаков в 1620 г. на Перекоп следует понимать как предприятие, организованное с ведома русского правительства, в соответствии с его планами, по его заданию. Сообщение гетманских послов об этом походе имело целью и в дальнейшем закрепить военные связи с русским правительством. Пётр Одинец так и заявлял: «А они всеми головами своими хотят служить его царскому величеству и его царские милости к себе ныне и вперёд искать хотят».
Представители русского правительства отнеслись тогда со всей серьёзностью к этому заявлению. В своём ответе русское правительство подтверждало готовность держать в «милостивом жалованье» всё казацкое войско, напоминая о том, что так было и в XVI веке, ещё со времён царя Ивана Грозного, когда тому служил со своими казаками Дмитрий (Байда) Вишневецкий, легендарный основатель Запорожской Сечи.
Хотя миссия Сагайдачного в Москве и не принесла немедленных результатов, она, когда о ней стало известно, обеспокоила поляков как сигнал доброй воли между казаками и Россией. Тогда же киевское православное духовенство воспользовалось визитом патриарха Иерусалимского Феофана (на обратном пути из Москвы на Ближний Восток) для восстановления западнорусской православной иерархии, уничтоженной после Брестской церковной унии.
На основании этих событий в Малороссии началась серьезная подготовка к переходу в русское подданство. Как доносили путивльские воеводы в Москву, казаки хотели восстать против Польши и перейти в русское подданство, освободить Киев и всё Поднепровье, «хотят бить челом тебе, государю, чтобы им быть и с теми городы и служить тебе»! Эти намерения вполне разделяло и остальное население края, прежде всего киевляне, которые были «в одном совете…» с казаками.
Но поляки со своей стороны тоже подсуетились. Сагайдачный вместе с поляками принял участие в Хотинской битве против турецко-татарских сил и в битве был ранен в руку татарской стрелой. За отвагу польский король вручил гетману наградной меч. На обратном пути из польской столицы у Сагайдачного обнаружились симптомы отравления, через несколько месяцев он умер. Поляки намекали, что в этом виновата отравленная татарская стрела, хотя в утонченном Кракове мастеров-отравителей было побольше, чем в полудиком Бахчисарае…
Вскоре в Москву за помощью обратился представитель той части южнорусского православного духовенства, которая была близка к народным массам, разделяла её юнионистские устремления. Таким было посольство лубенского архиепископа Исайи Копинского. В 1622 г. к русскому воеводе в пограничный Путивль прибыли два монаха, посланные с тайным поручением от Копинского. Архиепископ сообщал путивльським воеводам о тяжёлом положении малороссийского народа и, в частности, православного духовенства. «Крестьянам от поляков утесненья; поляки де, — заявили посланные, — крестьянскую веру хотят теснить вскоре, и нам де от их гонения главы приклонить негде».
Копинский также обращался к царю и его отцу патриарху Филарету с просьбой разрешить переселиться в Россию: «…позволят ли де, — спрашивали посланцы Копинского, — отцу нашему архиепископу Исайю со всею братьею от гоненья веры крестьянской к себе быть. А братьи де нас полтараста человек». Копинский, до конца жизни оставшийся верным России, так же поставил вопрос о принятии его в подданство России всей ветви малороссийского народа. «Да и все де, государь, — заявили посланцы Копинского, — православные крестьяне и запорозские козаки, как им от поляков утесненья будет, многия хотят ехать к тебе, государю царю и великому князю Михаилу Фёдоровичю всеа Русии».
Писал прошения в Москву не только лубенский архиепископ но и Киевский митрополит Иов Борецкий. В своём обращении к русскому монарху в августе 1624 года митрополит жаловался на религиозные притеснения, которым подвергался малороссийский люд, и просил царя освободить народ от этого гнёта и оказать помощь «росийскаго ти племени единоутробным людем». Борецкий при этом подчёркивал свою связь с казачеством, указывая на то, что он находится «под криле… воинства черкаских молодцов».
Вскоре «молодцы» в очередной раз показали полякам свою силу. В 1625 г. в Поднепровье вспыхнуло народное восстание. По призыву Борецкого казаки освободили Киев, где расправились с униатами. Одновременно Сечь обратилась в Москву, направив туда посольство во главе с Иваном Гирей и войсковым писарем. К лету движение охватило всё Поднепровье.
В ответ польское правительство мобилизовало значительные вооружённые силы, которые во главе с магнатом Станиславом Конецпольским многие города и сёла «разорили, и попленили, и выжгли». Магнат установил реестр в 6 тыс. казаков, в то время как только на Поднепровье показаченных насчитывалось не менее 40 тыс. человек. Конецпольский требовал, чтобы непопавшие в реестр казаки были высланы из Запорожья к прежним владельцам. Но показаченные не хотели возвращаться в крепостную неволю. Среди этой массы показаченного крестьянства наметилось решение — уйти на Дон. Об этом рассказал в январе 1626 года в Москве посланный митрополитом Борецким священник Филипп.