Доникейское христианство (100 — 325 г. по P. ?.)
Шрифт:
Александрийцы в данном случае, как и всегда, решительно стали на сторону духовного истолкования. Климент дважды явно называет вино символом или аллегорией крови Христа и говорит, что причащающийся принимает не физическую, но духовную кровь, жизнь Христа; воистину, кровь — жизнь тела. Ориген проводит еще более явное разграничение между земными элементами и небесным хлебом жизни и утверждает, что сам смысл вечери — насытить душу божественным глаголом [454] . Применяя здесь свой неумеренно аллегорический метод, он говорит, что хлеб символизирует Ветхий Завет, вино — Новый, а преломление хлеба есть умножение Божественного слова! Но это были весьма частные рассуждения для посвященных, которые вряд ли следует считать изложением учения Александрийской церкви.
454
Comment. ser. in Matt.,с. 85 (III. 898): «Panis iste, quem Deus Verbum[Логос] corpus suum esse fatetur, verbum est nutritorium animarum, verbum de Deo Verbo procedens, et panis de pani coelesti… Non enim panem ilium visibilem, quem tenebat in manibus, corpus suum dicebat Deus Verbum, sed verbum, in cuius mysterio fuerat panis ille frangendus».
Таким образом, мы наблюдаем среди доникейских отцов церкви три разных представления: восточное, североафриканское и александрийское. Первое из них, Игнатия и Иринея, наиболее соответствует мистическому характеру отправления евхаристии и особенностям этого века, тяготеющего к католичности.
2. Евхаристия как жертвоприношение
Этот вопрос очень важен, когда речь идет об учении, и еще более важен в отношении к поклонению и жизни древней церкви. Вечеря Господня повсеместно считалась не только таинством, но и жертвоприношением [455] , истинной и вечной жертвой нового завета, заменившей все временные и предвещавшие ее жертвы завета ветхого — в первую очередь пасхальную жертву, или праздник искупления из египетского плена, прообразно означавший вечное спасение. Однако отцы церкви воспринимали эту евхаристическую жертву не как бескровное повторение искупительной жертвы Христа на кресте, но просто как воспоминание и возобновление принятия этого искупления и прежде всего как благодарственное приношение всей церкви за все милости Божьи, явленные в творении и искуплении. Отсюда само распространенное название таинства — евхаристия [456] ; сначала это слово означало благодарственную молитву, потом и весь обряд.
455
, , oblatio, sacrificium.
456
Среди иудеев чаша с вином на пасхальной вечере называлась «чашей благословения», = , см. 1 Кор. 10:16.
Освященные элементы рассматривались в двойном свете — как представляющие одновременно природные и духовные дары Бога, кульминацией которых стала жертва Христа на кресте. Поэтому евхаристическая молитва, подобная тем, что были связаны с пасхальным прообразом, касалась одновременно сотворения и искупления, которые были еще более тесным образом связаны между собой в представлении церкви из–за их дуалистического разделения у гностиков. Земные дары хлеба и вина воспринимались как прообразы и залоги небесных даров того же самого Бога, Который сотворил и искупил мир.
Отсюда вытекала идея самопожертвования верующего, жертва обновленного самопосвящения Христу в ответ на Его жертву на кресте, а также жертва благотворительности в пользу бедных. До XII — XIII веков элементы евхаристии приносились как жертва благодарения самими членами общины, а остатки отдавались священникам и бедным. Принося эти дары, люди действовали как народ священников и живая жертва благодарения Богу, Которому они были обязаны всеми благословениями Провидения и Благодати. Позже жертву приносил уже только священник. Но даже в римской мессе воспоминание о древнем обычае сохранилось в форме множественного числа, «Мы предлагаем», и во фразе: «Все вы, братья и сестры, молитесь о том, чтобы моя жертва и ваша жертва, которая в равной мере ваша и моя, стала пищей для Господа».
Это субъективное приношение всей общины в благодарность за объективную искупительную жертву Христа составляло реальный центр древнего христианского поклонения, особенно причастия. Этим обряд отличался и от более поздней католической мессы, в которой жертва благодарения была заменена жертвой за грех, а приношение общины — приношением священника, — и от распространенного протестантского поклонения, в котором, в противопоставление римской мессе, из отправления вечери Господней почти полностью удалена идея жертвы, за исключением принятия пожертвований для бедных.
Авторы II века держатся строго в рамках понятия общинной жертвы благодарения.Так, Иустин явно говорит, что молитвы и благодарения — единственные истинные и угодные жертвы, приносимые христианами. Ириней цитировался в поддержку римского учения только вследствие неправильного прочтения [457] . Африканские отцы церкви III века, в других вопросах склонные к символическому истолкованию слов, с которыми учрежден был данный обряд, первыми дошли до этой более поздней, римско–католической идеи жертвы за грех; особенно выделялся здесь Киприан, упорный защитник прав священства и власти епископов [458] . Идеи священства, жертвы и алтаря тесно связаны между собой, и недействующее или языческое представление об одном из этих понятий распространяется на все остальные.
457
Adv. Haer.IV, с. 18, §4: «Verbum[Логос] quod offertur Deo»;вместо этого следует читать, судя по другим рукописям: «Verbum per quod offertur»,— что гораздо лучше соответствует контексту. См. также IV. 17, §6: «Per Jes. Christum offert ecclesia».Штирен читает «Verbum quod»,но имеет в виду не Христа, а слова молитвы. В любом случае, этот отрывок слишком туманен и слишком вырван из контекста, чтобы строить на нем учение.
458
Epist.63 ad Caecil.,с. 14: «Si Jesus Christus, Dominus et Deus noster, ipse est summus sacerdos Dei Patris et sacrificium Patri seipsum primus obtulit et hoc fieri in sui commemorationem praecepit: utique ille sacerdos vice Christi vere fungitur, qui id, quod Christus fecit, imitatur et sacrificium verum et plenum tunc offert».
§70. Совершение крещения
См. список литературы в т. I, §54, особенно Wall и H"ofling. Об археологии крещения см. Bingham, Antiquities;Augusti, Denkw"urdigkeiten,Binterim, t. I, и статью Baptismв Smith and Cheetham, I, 155–172.
В «Учении двенадцати апостолов» (гл. 7) о крещении после наставления новообращенного говорится следующее: «Крести во имя Отца, и Сына, и Святого Духа в живой (проточной) воде. Если нет у тебя живой воды, крести в другой; если нельзя в холодной, то в теплой. Если нет никакой, вылей воду на голову трижды, во имя Отца, Сына и Святого Духа».
Иустин Мученик рассказывает о крещении так [459] : «Те, кто убежден в истинности нашего учения, призываются к молитве, посту и покаянию в прошлых грехах; мы молимся и постимся с ними. Потом мы ведем их к месту, где есть вода, и так они рождаются свыше, как мы тоже родились свыше; то есть они принимают омовение водой во имя Бога, Отца и Правителя всего, и нашего Искупителя Иисуса Христа, и Святого Духа. Ибо Христос говорит: если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие (Ин. 3:5). Так из детей нужды и невежества мы превращаемся в детей избрания и мудрости, сопричастных прощению прошлых грехов… Омовение крещения также называется просвещением , потому что принимающие его просвещаются в плане понимания».
459
Apol.I., с. 61 (I. 164 ed. Otto).
Этот рассказ можно дополнить деталями, приведенными Тертуллианом и более поздними авторами.
Перед крещением от новообращенного требовали произнести торжественный обет отказаться от служения дьяволу, то есть всякому злу [460] , посвятить себя Христу и принять суть апостольской веры в Бога Отца, Сына и Святого Духа [461] . И Апостольский символ веры — это, собственно, символ крещения, выросший из слов, произносившихся при нем.
460
Abrenunciatio diaboli.Тертуллиан: «Renunciare diabolo et pompae et angelis ejus».Const. Apost.: , , ' . Это отречение от дьявола, по крайней мере в IV веке, как мы узнаем от Кирилла Иерусалимского, делалось в преддверии баптистерия, лицом к западу, с рукой, поднятой в позе изгнания, как будто бы сатана присутствовал при этом , и иногда сопровождалось экссуфляциями и другими признаками изгнания злого духа.
461
, professio.Символ веры читался новообращенным либо вслед за священником, либо в ответ на вопросы, на этот раз лицом на восток.
За этим актом отвращения от греха и обращения к Богу, или покаяния и веры, со стороны новообращенного следовала соответствующая молитва служителя, а потом — само крещение во имя триединого Бога с тремя последовательными погружениями, в которых крещаемому помогали диаконы и диаконисы. Крещаемый, который стоял в воде обнаженным, трижды погружался в нее с головой [462] .
Однократное погружение, по–видимому, было введено Евномием около 360 г., затем было осуждено и запрещено под страхом смещения с должности, но потом снова появилось в Испании, и папа Григорий I объявил оба варианта действительными: тройное погружение — как акцентирующее идею Троицы, единое — единство Бога [463] . Восточная церковь, тем не менее, до сих пор строго придерживается тройного погружения [464] .
462
См. авторитетные источники, цитируемые в Smith and Cheetham, I. 161, и более полно в Augusti, I.c. «Ter mergitamur», — говорит Тертуллиан. Баптистерии никейского периода, в большом количестве сохранившиеся в Азии, Африке и Южной Европе, построены для погружения в воду, а в восточных церквях они до сих пор строятся по такому образцу. Гарруччи (Storia della Arte Christiana,I. 27) пишет: «Antichissimo e solenne fu il rito d'immergere la persona nell'acqua, e tre volte anche il capo, al pronunziare del ministro i tre nomi»{«Древнейшим и торжественным был обряд погружения человека в воду, трижды и с головой, при произнесении служителем трех имен»}. Schultze (Die Katakomben,p. 136): «Die Taufdarstellungen vorkonstantinischer Zeit, deren Zahl sich auf drei bel"auft, zeigen s"ammtlich erwachsene T"auflinge, in zwei F"allen Knaben von etwa zw"olf Jahren, im dritten Falle einen J"ungling. Der Act wird durch Untertauchen vollzogen» .Декан Стэнли с художественными преувеличениями восторгается погружением при крещении во времена отцов церкви, противопоставляя его современному окроплению. «Крещение, — говорит он, — было не просто омовением, но погружением — полным погружением в глубокие воды, подобным прыжку в бушующее море или быструю реку, когда на мгновение волны смыкаются над головой крещаемого, а потом он снова поднимается из могилы, где пробыл это мгновение; или же это был шок внезапного душа — потоки воды выливались на человека из сосудов, покрывая его с головы до ног, облекая его завесой шумящего водопада. Это была часть церемонии, которой апостолы уделяли очень большое внимание. Для них это было подобно погребению ветхого "я" и воскрешению нового». Christian Institutions(1881), p. 9. См. Schaff, I.c.,p. 41 sqq.
463
Ер.I. 41, ответ Леандеру, епископу Испалы. Фома Аквинат (Summa Theol.,tom. IV, f. 615, ed. Migne) цитирует это послание с одобрением, но предпочитает trina immersio{тройное погружение}, как выражающее «triduum sepulturae Christi et etiam Trinitas personarum».
464
В катехизисе Русской православной церкви крещение определено как «таинство, в котором верующий, тело которого трижды погружается в водуво имя Бога Отца, Сына и Святого Духа, умирает для плотской жизни греха и рождается свыше от Святого Духа для жизни духовной и святой». В ситуации с крещением младенцев воду обычно льют на голову, остальное тело в нее не погружается. Так мне сообщил греческий священник.