Донкихоты Вселенной
Шрифт:
В небе сгущались дождевые тучи, но торчащие обгорелые бревна и кучи пепла, оставшиеся на месте былых хижин, не сулили укрытия "завоевателям".
В доме убитого старосты Гария Лютого остались лишь каменные стены, но во дворе так и стоял с памятного дня ужасов длинный стол.
Сейчас за ним снова сидел со своими приближенными "король Дордий IV", огромный, рыжебородый, в пропахших грязью и потом латах. Он был нисколько не менее голоден, чем его изнуренные бегством солдаты.
На этот раз приспешники "короля" не пировали за столом, а жадно утоляли голод после "греховного" разрешения, данного
Поскольку поле боя оставалось за преследующими тритцев лютерами-френдляндцами, то доступными врагами были лишь бежавшие в лес земледельцы, за которыми устраивалась охота, как за желанной дичью.
Громоздкий, мрачный, как его темные доспехи, рыцарь-бородач восседал во главе стола, когда во двор на длинноногом заморском коне влетел всадник в богатых доспехах, с золотым плюмажем над сверкающим шлемом.
Повинуясь седоку, конь вскочил передними копытами на стол, разбивая блюда с дымящимся мясом. Ударом меча всадник разрубил надвое бочонок с веселухой, этой неизменной "матерью отваги".
Подняв забрало, рыцарь прокричал:
– Так-то отражает наскоки врагов "всевластный король Френдляндии", набивая себе брюхо припрятанной едой, когда ни один обоз не может пробиться к остаткам его армии!
Испуганный Дордий поднялся с места, опрокинул лавку, на которой сидел.
– Нижайше прошу к столу, ваше всесилие, - произнес он, водружая лавку обратно.
– Откуда у вас столь аппетитные блюда, ваше всевластие?
– с презрительной иронией спросил всадник, спрыгнув на землю.
– Мне не хотелось бы, ваше всесилие, отвечать на ваш вопрос прежде, чем я получу "святое прощение", в чем нуждаюсь, дабы накормить солдат, сила которых сосредоточена прежде всего в желудках.
Прискакавший рыцарь поморщился.
Во двор въехало несколько запыленных всадников в помятых латах.
С горечью посмотрев на них, опередивший их рыцарь сказал:
– Немного же моих славных рыцарей осталось в седле после того, как мы пробились через наполненный разбойниками лес к этому обжорному столу.
– Ваше всесилие, позвольте заметить, что вам пришлось отбиваться в лесу не от разбойников, а от засланных туда мне в тыл отрядов Девы-воительницы, своим войском теснящей нас.
– Дева-воительница?
– переспросил надменный гость.
– Не кажется ли вам, Черный рыцарь, что нужно самому быть бабой, чтобы не устоять против бабы?
– Она ведет войну не по правилам, ваше всесилие. Мои войска оказываются зажатыми с обеих сторон и наконец полностью окруженными, как вы изволили сами только что испытать в лесу. А мои солдаты из-за этого, уверяю вас, забыли, как выглядят маркитантки в своих манящих фургонах, равно как и вкус обычного мяса. Лошадей мы давно съели. Немудрено, что мои воины предпочитают сытый плен. Эти проклятые земледельцы угнали весь скот в лес, вот и приходится мне теперь брать на себя грех, приравняв их самих к скотине, лишь бы насытить солдат, уберечь от плена.
– Не распространяйтесь дальше, сделайте такое одолжение, хотя бы в знак учтивости, - брезгливо поморщился тритцанский лорд Стемли, герцог Ноэльский, престолонаследник Великотритцании, вассалом которого должен был стать "король Френдляндии
– Вы изволили упомянуть, что мы отступаем перед бабой, ваше всесилие. Но я решусь сказать вам, что это не просто баба, а баба из ада. Ее безбожные приемы ведения войны, заставившие меня искать "святого прощения", а моих воинов уподобиться диким язычникам, противоречат всем законам всевышнего. Если войну вести, как положено, конечная победа останется за нами, смею заверить вас в том всей своей рыцарской честью.
– Коль скоро вы решаетесь вспомнить о своей рыцарской чести, господин король, не пора ли вам снизойти наконец до бабы вместо того, чтобы опуститься до человечины?
– Что имеет в виду, ваше всесилие, господин герцог?
– осторожно осведомился Дордий.
– Не нужно иметь много мозгов под шлемом, куда едва вместится некая рыжая борода, чтобы понять причину всех зол, каковую и надлежит искоренить, - и герцог уперся пронизывающим взглядом в своего вассала.
– Причина ясна, ваше всесилие, господин герцог. Она - в бабе из ада.
– Военачальник в юбке?!
– Отнюдь нет, ваше всесилие, в рыцарских доспехах.
– Прекрасно! Так знайте: женщина в юбке способна победить доблестного рыцаря в латах, но одетая сама в латы - никогда!
– И герцог стукнул кулаком по мокрому от пролившейся веселухи столу.
– Я понимаю вас, ваше всесилие. Но как достать ее из серебряного шатра в центре вражеского войска? Ни один лазутчик с кинжалом не проникнет туда.
Герцог насмешливо посмотрел на "короля".
– Тупость едва ли можно считать украшением властителя королевства. Стоит ли так уповать на кинжал в кожаных ножнах и на предательские удары из-за угла? Не лучше ли вспомнить о вековых наших рыцарских законах, о поединках военачальников, не раз заменявших столкновение армий?
– И герцог звонко опустил на шлем забрало, давая понять об окончании беседы.
– Я понял вас, - торопливо начал Дордий, - прекрасно понял, ваше всесилие, и кляну себя за свое недомыслие.
Отошедший было герцог обернулся и приподнял забрало.
– К счастью, недомыслие едва ли ослабит силу удара вашей руки с копьем или мечом.
– Я готов разрубить ее на части!
– Надеюсь, не для блюд на рыцарском столе?
– язвительно произнес герцог.
– О нет, ваше всесилие! Что касается меня, то я предпочитаю маркитанток в обозе.
– Так постарайтесь быть отважнее ваших обозных дам и, в отличие от них, постарайтесь пробиться со своими солдатами к стенам Ремля. А укрывшись за ними, вспомните о законах рыцарства и поединках предводителей воинств, повелительно произнеся эти слова, герцог повернулся спиной к "королю Френдляндии".
Начался дождь, и рыцари, оберегая свои доспехи от ржавления, поспешили укрыться в палатке, разбитой для них среди руин дома старосты.
Так по приказу герцога армия тритцев в тяжелых лесных боях с отрядом Гневия Народного прорвалась наконец к стенам Ремля, хлынув через открытые ворота в город под защиту крепости.
Лютеры, следуя по пятам тритцев, осадили город.
Высокие крепкие стены его возвышались над глубокими рвами с водой, поступавшей из реки, в одном месте вплотную подходившей к крепостной башне.