Донна Роза
Шрифт:
– Совершите увлекательную экскурсию по древней Аппиевой дороге, - отставив чашечку с чаем, с выражением зачитала она из брошюрки, - одной из первых улиц Рима. Также известной как "Королева улиц", она пересекает знаменитый парк дельи Акведотти, важный биологический коридор в центре Рима, - сделав внушителную паузу, огорошила: - На велосипедах. Это же так заманчиво, не находишь?
– На велосипедах?
– ужаснулась я, мне натурально поплохело: сколько лет я не садилась на это транспортное средство? Даже представить страшно, если я всё же решусь...
– Есть ещё вариант на лошадках.
На лошадях? Это
– Не всё ли равно на чём или ком, Роза, ну когда у тебя выдастся ещё шанс так отдохнуть? А?
Может, больше и никогда, мелькнула мысль.
– А давайте я пешочком, следом за вами? Мне уже сколько лет? Какие велосипеды... разве что на трёхколёсном, но такой навряд ли там сыщется! А лошадь я даже и не рассматриваю!
– Вся прелесть именно в быстром движении, дорогая Роза, - растягивая слова, улыбнулась Светлана.
Ага, кто бы говорил!
Света, словно что-то прочитав на моём лице, снисходительно добавила:
– Но мы всё понимаем, тебе возраст не позволит, да и болячки ему сопутствующие, - тут Люда не выдержала и пихнула подругу локтем, но та договорила: - помешают насладиться прогулкой в полной мере, - и сказано это было так... в общем, неприятно кольнула меня эта холёная красотка возрастом чуть за сорок, но ухоженная и деловитая. И что объединяло столь разных людей, как Люда и Света? А ещё я отчего-то сразу поняла, что она взревновала свою подругу ко мне. Так никто ей не мешал ходить по городу вместе с нами...
– А вот мои болячки тебя вовсе не касаются, - фыркнула в ответ, но беззлобно, - я с вами.
– Вот и славно, - обрадовалась Людмила и засобиралась.
– Экскурсия начнётся сегодня после четырёх вечера, когда духота чуток спадёт.
"Королева улиц" поражала яркостью и пышностью зелени, растущей вдоль аккуратной дороги. Велосипеда мне не нашлось. Я была дамой весьма упитанной и колоритной, оттого экскурсовод предложил взгромоздиться на смирную усталую лошадь.
Ехидный взгляд Светки меня покоробил и я, упрямо сжав губы, согласилась на эту авантюру.
И сначала всё было просто прекрасно: коняшка медленно несла свою тяжёлую ношу, я глядела по сторонам и полной грудью вдыхала дивные ароматы античности, которые, казалось, пропитали всё вокруг: от мощёной дороги до деревьев и даже синего с редкими облачками неба.
На очередном повороте велосипедисты и некоторые, кто так же как я, оседлал непарнокопытных, ускорились и я, чтобы не отстать от них, осторожно сжала пятками лошадиные бока, вот только та осталась глуха к моим понуканиям. Я повторила, но порезче и посильнее, и уже отчаялась, когда животное, до того смирное и равнодушное, вдруг ни с того ни с сего резво бросилось вскачь.
– А-а-а-а-а!..
– заорала, завизжала я, шляпка улетела куда-то в сторону, от страха я зачем-то бросила вожжи и, как следствие, на очередном крутом повороте пушечным ядром вылетела из седла. Полёт мой был наверняка весьма зрелищным, вот только недолгим.
Встреча с землёй не принесла ничего хорошего: грузно бухнувшись оземь, затылком треснулась обо что-то твёрдое и острое. Страшный треск... невыносимая вспышка боли и мир померк...
Глава 3
– Синьорина Роза, - настойчивый голос пробивался через пелену боли. Голова трещала так, что, казалось, вот-вот и расколется.
– Как вы?
– кто-то осторожно прикоснулся к моему плечу. Это простое действие вызвало волну боли по всему телу.
– Оо, - простонала я и смогла-таки разлепить веки. Первое, что увидела это полные беспокойства карие глаза какой-то женщины.
– Пиить, - прохрипела я, испугавшись собственного голоса. Он был другим, даже интонации иные. И говорила я не по-русски, чудны дела твои...
Память возвращалась урывками, и всё же я смогла вспомнить и конную прогулку по Аппиевой дороге, и как вылетела из седла взбесившейся кобылы, будь она неладна!
Тем временем испуганная женщина исчезла из поля зрения, а веки мои снова потяжелели, но через пару мгновений меня осторожно приподняли и прижали к губам край какой-то фляжки. Жадно присосавшись, осушила всё до дна. И мне было глубоко фиолетово, что вода имела странный болотистый привкус, и ещё оказалась омерзительно тёплой.
– Я отправила пастушка Абеле, что пас неподалёку коз, в поместье. Простите моя синьорина, но без помощи дона Росселлини мы не справимся. У вас сильный ушиб головы, шишка выскочила...
Синьорина? Но я далеко не юная девушка, я бабушка уже.
Вода чуть взбодрила, стало легче дышать и минут через десять тишины, я попросила девушку помочь мне сесть.
Она ловко приобняла меня за плечи, и я с кряхтением приподнялась. С помощью незнакомки и даже оперевшись об неё, приняла более-менее вертикальное положение. Голова всё же закружилась несмотря на всю осторожность.
Что же, если больно, значит, я жива. А это обстоятельство уже невероятно радует.
Теперь странности: на мне было платье из явно дорогой лёгкой ткани, но блёкло-зеленоватого, какого-то невнятного окраса, подпоясанное на античный манер под грудью такого же цвета кушаком, также я была укутана в плотный бархатный плащ грязно-винного, с примесью ржавчины, оттенка; на узких стопах красовались мягкие кожаные, то ли балетки, то ли туфли, явно кустарного производства, ибо были всё же грубоваты и даже немного, но отличались друг от друга длиной. На тонкой, вовсе не моей талии, висел кожаный кошель. Он был скорее пуст, чем полон, потому что, когда я к нему прикоснулась, там звякнули от силы пару монет. Руки тоже были не мои: тонкие кисти, белоснежная, полупрозрачная кожа, даже вены были видны. Сделав вид, что хочу потрогать голову и саднящую шишку, подняла ладонь к лицу и быстро пробежалась по гладкой коже щёк, лба, коснулась мягких, пушистых точно не моих волос. Ссадину на затылке тоже тронула, едва-едва, поскольку было очень больно, а шишка пугала размерами.
Я чувствую боль, тело, пусть пока и с трудом, но послушно мне, ощущаю запахи, слышу звуки леса... Это точно я и это не сон, это страшная, пугающая в своей загадочности реальность. Но ведь такого быть не может? Али может?
– Зачем вы, синьорина Роза, тревожите рану! Не стоит! Лучше пусть лекарь поглядит.
– Как тебя зовут?
– решилась я и поймала полный удивления и тихой паники взор.
– Синьорина, вы н-не помните? Ох же, пресвятая Матерь Божья Мария! Вам память отшибло!
– девушка натурально испугалась за меня, я это почувствовала, так не сыграешь. Значит, прежняя хозяйка тела, как страшно-то звучит! была ей небезразлична.