Дополнительный прибывает на второй путь
Шрифт:
– Хватились!
– Прудников усмехнулся.
– Разменял - и дело с концом!
– Показывай, Прудников!
– прервала его жена.
В это время Марина поднялась, поправила очки. В руке у нее была пачка десяток.
– Проверьте, - она положила деньги на стол перед Антоном. На некоторых действительно были какие-то пятна.
У Вохмянина вырвался досадливый жест. Похожая на жужелицу пассажирка под литографией астраханского Кремля громко вздохнула.
– Вы везете деньги из Сум?
–
– Часть денег я разменяла по дороге...
Электрик из угла заметил резонно:
– Убийца мог выбросить деньги, а кто-то поднять!
Поколебавшись, Антон переправил лежавшую перед ним пачку на стол к Денисову.
– Ашулук!
– объявил Шалимов.
Земля за окном выглядела рассохшейся, словно покрытой древними письменами. Сероземы, серо-фиолетовая клочковатая сушь. Станции еще не было, но вдоль полотна тянулись четкие следы протекторов.
Вдоль пути вскоре замелькали невысокие строения. Сабодаш кого-то увидел, поднялся к окну. Какой-то человек бежал к поезду.
В ту секунду, когда колеса дополнительного замерли, в руке Антона был пакет.
– Спасибо, - сказал Антон. Не вскрывая, передал пакет Денисову.
– Пять минут стоянка, - сообщил Шалимов.
Магаданец спросил:
– А следующая?
– Селитренский.
"Должно быть, последняя телеграмма", - подумал Денисов.
"...Направленный экспертизу нож красной пластмассовой ручкой
орудием преступления не являлся..."
От него не ускользнуло:
"Обнаружены два ножа, и оба не являлись орудием убийства... Основное вещественное доказательство не найдено..."
Разговоры прекратились, когда Денисов стал откладывать лежавшие перед ним купюры, имевшие следы перегиба. Было заметно: прежде чем попасть в общую пачку, часть купюр была сложена вчетверо.
Все думали об одном.
"Кошелек Полетики-Голея небольшой, квадратный, купюры сгибались несколько раз..."
Однако Денисова беспокоило другое:
"В отсутствие Наташи Газимагомедовой и оперативной группы вправе ли я повести дальнейший розыск преступника так, как считаю нужным?"
Он отложил последнюю десятку, теперь перед ним лежала тонкая стопка купюр со следами перегибов.
– Пятнадцать!
– прохрипел со своего места Судебский.
– Я считал!
На него неприязненно оглянулись, Денисов смешал купюры: "С деньгами в последнюю очередь..."
Солнце припекало. Антон тревожно следил за Денисовым, все чаще стирал пот с лица.
Денисов нашел глазами магаданца и его спутников, выглядевших весьма живописно, - пожилого, со шрамом, и второго, в тельняшке, с металлической пластинкой у кисти. Он знал об этих людях меньше, чем об остальных участниках уголовного дела.
"Магаданец и его спутники, - подумал Денисов, - не жители Дальнего Востока..."
Подозрение укрепилось, когда Денисов увидел билеты, взятые от Москвы. Кроме того, перечисляя дальневосточных рыб, магаданец назвал подряд "муксуна", "чавычу" и "пыжьяна", что рыбак сделал бы едва ли: "муксун" и "пыжьян" были речными рыбами, а поставленная между ними через запятую "чавыча" - морскою.
"Но в купе действительно висела на жилке рыба..."
Магаданеп выглядел бывалым, привыкшим к шумному командировочному братству, крепкому словцу. Держался он независимо.
– В командировку?
– спросил Денисов.
– Ну!
Денисов узнал интонации Подмосковья.
– Наверно, связаны с рыбным хозяйством?
Магаданец хотел отшутиться, но его спутник, пожилой, со шрамом, вклинился в разговор:
– Москва, фирма "Океан".
– Понимаю... Консервы! "Чавыча", "пыжьян"...
– И рыба! Горбуша, кета. Все ценные породы.
Денисов вспомнил характеристику проводницы: "Ничего. Только выпить не любят... Всю ночь сидели! Даже без света..."
Денисов оглядел салон: Феликс чувствовал себя не в своей тарелке, пока он, Денисов, разговаривал с рыбаками.
– А почему Магадан?
– Антон воспользовался паузой.
– Девушки больше уважают!
– Магаданец подмигнул Пятых, проводница вспыхнула, поправила пилотку.
Судебский, о котором успели забыть, подал голос:
– На Востоке заработки выше! За это и уважают!
"Рыбаки" дружно захохотали.
– Не всегда, отец...
– магаданец потряс пустым бумажником.
– Этой ночью вы покупали вино?
– спросил Денисов.
"Рыбаки" замолчали. Феликс пил "Айвазовскую", на него жалко было смотреть.
– Дело серьезное!
– вмешался Антон.
Магаданец пожал плечами:
– Покупали.
Денисов спросил:
– В ресторане?
– Работяга принес в купе...
– магаданец помялся, - Феликс!
Разносчик пожелтел.
– Бутылки были со штампами?
– продолжал Денисов.
– "Трест ресторанов Южного направления"? С наценкой?
– Без штампов, - магаданец пригладил редевший медно-рыжий венчик надо лбом.
– Но с наценкой. Работяга предупредил: "Ресторан закрыт. Тружусь сверхурочно..."
Директор оторвался от счетов:
– Если товарищ настаивает, давайте соберем бутылки! Я уверен, мы не найдем ни одной без штампа.
– Бутылок этих в поезде нет, - сказал Денисов.
– Официант ночью прошел по всему составу. Собрал.