Допрос с пристрастием
Шрифт:
– А почему ты так места разделил? – вроде безразлично спросил Клоп. – Нижнее свободно, а смотрящий наверх лезет! Ты что, альпинист?
– Да мне без разницы, где спать. Так оно и лучше. А то бы тебе пришлось на гору карабкаться… Не по годам вроде, не по авторитету.
– А ты что, именно меня ждал? – вытирая мокрым полотенцем руки, спросил Клоп, уже заинтересованно. – Кто ж тебе подсказал-то?
Вазген смутился.
– Да не то чтобы именно тебя. Только прикинь – ты приходишь, а место занято!
– Подумаешь, незадача! – оскалился Клоп. – Я бы тебя
Он протер ладони насухо, осмотрел их и остался доволен.
– На, братан, повесь у себя наверху, пусть протряхнет, – Клоп бросил полотенце похожему на жабу.
Тот расправил его и повесил на спинку своей шконки. Значит, двое из трех сокамерников признали право Клопа распоряжаться в «хате». Оставалось разобраться со смотрящим.
– Ты кто по окраске, Вазген? Где чалился? Кого знаешь?
– Вор я, брат, – как можно солидней ответил тот. – На второй зоне трешник оттянул. А знаю всех деловых…
– Это хорошо, – кивнул Клоп. – Костю Кима знаешь?
– Конечно! Он рынки держит.
– Ай, молодца! – восхитился Клоп. – А как его зовут?
– Кого?!
– Костю Кима.
Вазген озабоченно сдвинул густые брови, но не произнес ни слова.
– Ну, что заменжевался?! Как братана нашего зовут?
– Так Костя ж его зовут!
– Нет, брателло! Так его называют. А зовут его Кэсо-мун. Не знаешь ты его. Только слышал. Как же так?
Наступила тишина. Вазген облизал пересохшие губы. Двое других молчали, переводя взгляд с одного опытного на другого.
– А про меня слыхал, Вазген? – небрежно закинув ногу за ногу, спросил Клоп.
Чернявый почтительно кивнул:
– Конечно, братва рассказывала. Фартовый, говорят, с самим Севером кентуется…
Он старательно вплетал в речь знакомые блатные интонации. Но напрасно: Клоп уже понял – на блатного тот явно не тянул. Обычная приблатненная шушера.
– Тогда непоняток не будет. – Клоп вытер губы и поднялся. – Смотрящий теперь я. Отчитаешься за общак, расскажешь за дела на хате, и будем жить дальше. Вопросы есть?
Вазген подумал, неуверенно пожал плечами.
– А?! – Клоп приложил к уху согнутую ладонь. – Не слышу без очок!
– Нет.
– Ну и хорошо. А чего это вы без кликух живете?
– Да так как-то вышло, – развел руками Вазген. Он уже перестал корчить из себя главного.
Ишь, сука! Это тебе не Жабе ночью маяковатъ. [59]
– На тюрьме просто так ничего не выходит! – назидательно сказал Клоп. – На тюрьме то выходит, что смотрящий решит!
И указал пальцем на Николая Николаевича.
59
«Маяковать» – подавать условные сигналы.
– Ты будешь – Муха! Понял?
А ты – Альпинист, – палец уперся в Вазгена. – А ты… А ты Жаба!
Сабуров скривился, но возражать не стал.
В замке противно лязгнул ключ, дверь приоткрылась.
– Клищук, на допрос, – скомандовал выводной.
«География» преступности – это распределение криминала по регионам, районам, объектам. Конечно, преступление могут совершить
Зема с двумя спутниками ввалились в зал, когда начало темнеть. Один вид этой троицы не вызывал сомнений в том, что их отпечатки пальцев навечно водворены в милицейские архивы. К тому же здесь их хорошо знали. Отвечая на приветствия, блатные сквозь сигаретный дым прошли в глубину помещения. Для них немедленно нашелся свободный стол, и тут же принесли пиво, причем в стеклянных кружках, а не в уродливых пластиковых стаканах. Это было высшей степенью уважения.
Жадно утолив первую жажду, троица закурила и принялась неторопливо прихлебывать светло-желтую жидкость. Публика, в основном, уже находилась «под градусом». На тяжелых деревянных столах между горками рыбьих скелетов и серебристой кожуры вперемешку с огромными стаканами стояли водочные бутылки. Подавальщицы метались быстрыми тенями, рассекая густые облака злого сигаретного дыма. Словом, все шло как обычно.
И вдруг возле входной двери вспыхнула ссора. Ругань, удары, потом со звоном разбилась едва початая водочная бутылка, и это показывало, что дело принимает весьма серьезный оборот. Головы завсегдатаев повернулись в сторону шума. Ссорились два недавно зашедших и никому не известных рогомета. Высокий, жилистый, в мятом плаще схватил за грудки своего спутника – крепыша среднего роста с малоприметным невыразительным лицом.
– Ты че меня притыкаешь?!
Тот резко высвободился и заорал во всю глотку, по-блатному растопырив пальцы:
– Закон знаешь: фуфло прогнал – отвечай!
Он выглядел, как завсегдатай зоны, быт одет на манер тиходонской шпаны – в короткую куртку и широкие удобные джинсы. И вел себя уверенно и нагло, будто вокруг – одни лохи и фраера.
В следующую секунду от мощного толчка высокий отлетел к двери, ударился о косяк и страшно рявкнул:
– Все, завалю!
Он выхватил из-за пояса пистолет и дважды выстрелил в потолок. Из деревянных балок посыпалась труха. Крепыш пригнулся и выхватил нож. Пивную прорезал дикий вопль:
– Ну, сука-а, кранты!!!
Даже опытные завсегдатаи «Актера» оцепенели. Все же в обычной тиходонской пивной перестрелки – дело, мягко говоря, не частое. Но все кончилось также внезапно, как и началось. Высокий развернулся и выбежал на улицу, крепыш бросился следом. Наступила ошеломленная тишина. Постепенно завсегдатаи начали приходить в себя – зашевелились и принялись обмениваться впечатлениями.
– Ну, козлы…
– Так и вальнуть могут, не по делу…
– Эй, Клава, неси еще водки…