Допустимая погрешность некромантии
Шрифт:
— Нет-нет, подожди, еще разок. То есть из-за твоего фатального недоверия ко мне, я навсегда утратил возможность просто задать ему нужные вопросы? Мне на самом деле все равно, что он творит в твоем мире, но если он действительно изменился, то мог бы помочь в моем. И ты мне сейчас сообщаешь, что он сбежал?
Под таким углом я ситуацию не рассматривала. Да и какая теперь разница? И думать становилось сложнее, потому что Керин продолжал наступать, пока я не натолкнулась на кровать. Не удержала равновесия и села, но вверх посмотрела с той же уверенностью:
— Керин Шакка, все это выглядит так,
— Мне неизвестно это слово, — он остановился, но улыбку не пытался скрыть. — Объяснишь?
— Ну… это означает, что вы очень любите диктовать свои условия: в жизни и… в постели.
Некромант сделал вид, что задумался, но его смеющиеся глаза выдавали с головой:
— Диктовать?
— Да! Навязывать, давить, приказывать… наказывать!
— Ты ошибаешься.
— Да ладно!
— Конечно. Готов отдать право диктовать тебе. Дави на меня, пока разрешаю. Только начни с моих штанов.
Я задохнулась одновременным смешком и предвкушением. Не стала себе сопротивляться и потянула за завязку на штанах, но предпочла дразнить дальше:
— Вот видите, вы просто не можете не давить!
— Разве я давлю? Быстрее, Ольга. Мне не терпится заткнуть твой рот…
Обнажившийся член был возбужден, я чуть отодвинулась, но не отвела взгляда от головки с выступившей каплей смазки. Керин сам подался бедрами вперед, я спонтанно отклонилась, и тогда он положил мне ладони на затылок и с силой притянул.
— Давай же! — он коснулся головкой моих губ, вынуждая приоткрыть рот. — Начинай уже диктовать мне свои условия.
Ответить я не смогла. Мне не было противно, хотя раньше я минет не делала. Растерялась, скорее, от неумения, но само ощущение его возбуждения сводило с ума. Он начал ритмично толкаться вперед, не слишком глубоко, но резко, скользя вдоль языка. Когда я почувствовала увеличение напряжения, все же отстранилась и выпустила член.
— Не надо в рот…
Я не договорила, но он понял. Тем не менее обхватил мой подбородок и надавил на челюсть.
— Надо… — его голос тоже сбивался. — Хочу так. Самое время показать мне язык, Оля.
Он начал двигать другой рукой вдоль члена, а я подчинилась — открыла рот и приняла теплую струю. Сперма не оказалась противной на вкус, или мое возбуждение притупляло любые неприятные ощущения. А возбуждение было мощным — особенно от мысли, что он фактически заставил меня сделать то, чего я раньше не делала и даже не собиралась. Я приблизилась сама и обхватила губами головку. Руку дам на отсечение, что в этот момент я расслышала приглушенный стон.
Я все еще тяжело дышала, когда смогла поднять голову и посмотреть ему в лицо. Попутно заметила, что Керин медленно расстегивает пуговицы на рубахе, а на его губах снова появлялась улыбка. Именно она и заставила меня сказать:
— Вы настоящий диктатор, что и требовалось доказать!
— Правда? Возможно, в следующий раз у меня выйдет лучше. Кстати, как насчет совместной ванны?
— Что?
— Я сказал: раздевайся. Или я раздену тебя сам.
Я не сдержала усмешки и откинулась спиной на кровать. Но не пролежала так и пары секунд. Уже обнаженный Керин бросил свою одежду на пол и принялся за мою. Он не растягивал удовольствие — наоборот, быстрыми движениями расстегнул застежки, стянул платье через голову, вынудив меня встать, потом, все так же не мешкая, снял сорочку. Притянул меня к себе, а потом с легкостью подхватил на руки и понес в смежную комнату. Я испытывала удовольствие лишь оттого, что могла беззастенчиво прижиматься к его груди.
Пока ванна наполнялась, пока Керин проходился руками по всему моему телу, удобно разместившись сзади и позволив мне откинуться на него, я окончательно расслабилась. Предыдущее возбуждение превратилось в томление. Он иногда сильно сжимал мою грудь, иногда запускал пальцы между ног, а я отдавалась каждой такой ласке, но напряжения в теле не возникало.
— Устала? — бархатный шепот прямо в ухо.
— Нет… На самом деле мне слишком хорошо, чтобы хотеть чего-то еще… — я была честна и перед ним, и перед собой.
— Мне тоже хорошо. Но внутренний диктатор начинает просыпаться.
— Я почему-то не удивлена. И что он хочет, неугомонный?
Я начала смеяться, но сбилась, когда меня резко рвануло вверх и вперед одним сильным движением. Но не успела я охнуть от неожиданности, как Керин вдруг заставил меня наклониться и упереться руками в края ванной. Положил горячие ладони на талию и заставил прогнуться еще сильнее. Почти сразу вошел, застыл на мгновение, а потом начал вколачиваться — с каждым разом все сильнее. Уже скоро мои стоны стали похожи на вскрики. Ноги заскользили в мыльной воде, но Керин удерживал меня крепко, не позволяя ни упасть, ни изменить положение. Я задыхалась от спазмов, путалась в звуках и не могла привыкнуть к его ритму.
С первой волной оргазма я практически повисла на его руках, и только спонтанно продолжала держаться за ободок ванной, забыв где нахожусь. Еще через несколько толчков Керин рвано выдохнул и замер, заставив меня несколько секунд ощущать пульсирование члена внутри. И только после этого Керин вышел, прижал меня спиной к себе и обнял. Я не расслышала, что он прошептал мне на ухо. И не было сил, чтобы переспросить.
Уже позже, в постели, проваливаясь в дрему в объятиях некроманта, я поймала себя на непроизвольной улыбке. У меня не мелькнуло мысли одеться или отодвинуться. Это был момент полного растворения в себе и другом человеке. Мне бесконечно нравилось ощущать себя раздавленной усталостью, удовлетворенной до безбрежной неги, зависимой от его нахального внутреннего диктатора и настолько важной… что он тоже не подумал одеться или отодвинуться.
Не удержалась и прикоснулась губами к его груди.
— Почему не спишь?
От тихого голоса я слегка вздрогнула. Ведь и сама не ожидала, что Шакка не дремлет. Его дыхание было таким ровным.
— Керин… — замолчала.
— Что?
— Ничего. Мне просто захотелось это сказать. Кстати, у тебя классное имя.
— Ты назвала меня на ты?
— Нет. Тебе показалось.
Тихий смех. Он точно не разозлился.
— Оля, завтра нам придется разгребать последствия твоих новостей.