Дорога домой[Книга 1, часть 1]
Шрифт:
Феодосия, растратившая свои силы на воспитание детей, была слабенькой и часто болела, но ей никто не интересовался. На почве одиночества у нее развилось расстройство нервной системы. Поскольку трое ее детей жили за границей, а мы — в коммуналке, взять ее к себе «ни у кого не было возможности», бабушке наняли сиделку. Потом ее отдали в дом престарелых, мои родители посещали ее очень редко, иногда они брали с собой и меня. Когда я видела ее в последний раз, бабушка Феодосия сидела на убогой казенной кровати и тихонечко очень горько плакала. Вскоре после этого ее не стало…
На следующий день я увидела Феодосию, она стояла перед закрытыми Вратами Раи среди людей. Через два дня Врата приоткрылись.
В один из последующих дней на молитве я увидела пустыню ада, окаймленную невысокими горами и бредущую по пыльной дороге Татьяну, другую бабушку моего мужа, по линии отца. Выглядела она ужасно: сгорбленная фигура, изможденное лицо ее было испрещено глубокими морщинами, одета она была в мрачную потрепанную одежду. Пустыня была зловеще освещенной, без единой растительности, а бабушка выглядела предельно напуганной.
Когда я рассказала мужу о Татьяне, он горячо попросил Пресвятую Богородицу походатайствовать за нее перед Господом и на молитвах за усопших, помимо вымаливаемых родных стал добавлять имя бабушки со словами — если возможно.
На следующий день я увидела, что дорога перед Татьяной стала проселочной. Наступило что-то, похожее на рассвет, как будто вот вот поднимется солнце. Фигура у нее выпрямилась, морщины разгладились, в руке появился посох. Одежда стала лучше — светлый верх, темный низ, как у крестьян средневековья; бабушка выглядела повеселевшей, она шла вперед уверенно.
На следующий день мы с мужем поссорились. И на молитве я с ужасом увидела, что у Татьяны все вернулось назад — сумерки, мрачная дорога, сгорбленная фигура, морщины, изможденность, безнадежность, страх, потрепанная одежда.
Сразу же мы помирились, и через несколько дней я увидела, что у Татьяны все хорошо, она снова в чистой одежде, а на горизонте показалась белая высокая городская стена какого-то старинного города. На следующий день бабушка находилась уже в этом городе — с узкими, но очень уютными улочками. Город освещало яркое солнце, однако людей в нем не было. В последующие дни город стал постепенно наполняться людьми, человека по два, по три, на улочку. На стенах улиц были приступочки, ниши в виде лавочек, на них можно было сидеть. Татьяна же обвыкалась с новой обстановкой. Каким-то образом я ощутила, что в городе был легкий воздух, каждое мгновение там было наполнено жизнью.
На следующий день я попросила Пресвятую Богородицу, если возможно, показать обители наших родных. И я увидела обитель Елизаветы с Алексеем, это что-то немыслимое — я увидела дворец из белоснежного мрамора с высокими колоннами, строгий и величественный, размером больше Исаакиевского Собора в Петербурге, примерно в полтора раза. Вокруг дворца росли цветы неземной красоты. Невдалеке от дома находилась беседка для отдыха из белого мрамора. У входа в дом стояли красивые белые мраморные скамьи. Внутри был огромный холл, одним концом он упирался в молельную комнату. Полы украшали пышные ковры красного цвета без узоров. Все комнаты были очень большими. Посреди спальной, метров пятидесяти, возвышалось величественное ложе огромного размера из белого мрамора с синим одеялом с золотыми звездами и золотыми кисточками по углам. В одной из комнат я увидела на столе необыкновенно красивую чашку с напитком, от нее вверх неописуемо живописно струился легкий пар. Потом я побывала в молельной комнате, она была просто огромной, метров на сто пятьдесят или даже двести. Вдоль иконостаса шла солея. Образы святых были поясными и люди на них были, как живые. Иконы излучали необычайно сильное сияние. Оклады икон были непередаваемо красивыми — резными, из черненого золота. Еще я смогла внимательно рассмотреть бабушку, у нее необыкновенно
На следующий день, на молитве, мне показали обитель Ольги со Степаном — великолепный огромный деревянный дом с резным обрамлением и башенками, похожий на Храм Божий имени Василия блаженного Московского, немного меньший размером. Вокруг дома росла необычайно яркая свежая и шелковистая трава. Когда я подумала, как она колосится на ветру, я почувствовала легкое дуновение необычайно ласкового ветерочка и увидела, как он мягко и нежно перебирает травку. Каждая травинка была непередаваемо красивой, как будто каждую вырастили отдельно и затем очень бережно и очень любовно посадили друг к дружке. Внутри дома был широкий коридор с многочисленными большими арками по обе стороны. Через проемы арок были видны просторные комнаты. Ковры на полу были с красивым орнаментом, повсюду было очень уютно. Своим противоположным концом коридор упирался в молельную комнату метров на пятьдесят. Центральная часть молельной была устроена как иконостас в Храме, но без Врат. От пола до потолка все пространство было занято иконами, источающими легкое сияние. Размеры икон примерно метр двадцать в высоту и около восьмидесяти сантиметров в ширину, оклады были выполнены из резного черненного золота. И я снова ощутила присутствие святых людей.
Возле дома я ощутила благорастворение воздуха, безмятежность и любовь окутывали и пронизывали каждую клеточку. Ольга и Степан выглядели, как голливудские кинозвезды. Черты их лиц были исправлены и не имели изъянов, неземные фигуры были необыкновенно стройными и грациозными.
На следующий день я снова оказалась у Ольги со Степаном. Возле их дома стоял открытый экипаж голубого цвета с золотыми звездами, запряженный тройкой лошадей неземной красоты. Степан был рядом с каретой в красивом длиннополом кафтане-френче темного цвета. Неожиданно он предложил:
— Садись дочка, я тебя покатаю, — но я испугалась и отказалась наотрез.
Вскоре пришла Ольга и так тепло и с любовью пригласила, что я согласилась. Одета Ольга была в белое платье старинного покроя и белый платок-накидку, покрывающий плечи и мягко обрамляющий голову. Внутри карета была отделана обивкой светлого цвета. Ольга взяла меня за руку и я ощутила легкое прикосновение, но себя я там не видела, я только чувствовала, что там нахожусь. Какое-то время мы не могли тронуться, потому что мне трудно было представить себе какое-либо движение там, в Раи. Немного погодя Ольга спросила:
— Готова? — я ответила, что да и мы плавно тронулись.
Было ощущение, будто мы плывем. Постепенно скорость начала возрастать, я испугалась и неожиданно для самой себя вышла из видения. На следующий день Ольга спросила меня:
— Тебе понравилось? — я ответила, что да.
В один из последующих дней я снова обратилась с просьбой ко Пресвятой Богородице, аще возможно, показать, как живут наши близкие и оказалась у Ольги со Степаном. Степан сидел на берегу необычайно прекрасной широкой реки с ровными берегами, поросшими живописной травой изумрудного цвета и ловил рыбу на удочку. Заметив меня, он приветливо улыбнулся. Повсюду необычайно мелодично пели птицы.
Затем я оказалась рядом с мамой моего мужа. Ольга хлопотала о чем-то по дому и тоже обрадовалась, когда увидела меня. Когда я спросила, молятся ли они в Раи и ходят ли в Храм, она ответила, что ходят в Храм каждый день и там поют.
На следующий день я увидела своего дедушку — Алексея, он стоял в молельной и с большим сокрушением молился. А затем я увидела бабушку Елизавету. На вопрос, молится ли она, бабушка ответила:
— Все время.
— А Алексей?
— Учится молиться и очень старается.