Дорога домой
Шрифт:
«Последняя ступень, — метались в голове мысли, — поворот направо, и вот она, родная, обитая чёрным дерматином дверь».
— Та-а-ак, — растерянно вымолвил он, оказавшись перед чужой, бронированной дверью, перекрывшей вход в собственную квартиру.
Стараясь убедиться, что ничего не перепутал, Алексей обескураженно осмотрел лестничную площадку и, убедившись, что ошибки нет, вдавил кнопку звонка. Незнакомая мелодия, щелчки запертого на два оборота замка, и в приоткрывшемся проёме показалось миловидное личико совсем молодой женщины.
— Здравствуйте, — сказала она, — вы к Андрею?
— Ну-у-уу, — затянул Алексей, совершенно растерявшись.
— Он ещё на работе, — поспешила она с ответом на, по её мнению, незаданный вопрос.
Из глубины квартиры донёсся грудничковый плач, и молодая мама, сказав, что Андрей будет после семи, начала закрывать дверь.
— Подождите, — немало удивлённый собственным поведением опомнился Алексей, — скажите, а вы давно здесь живёте?
— Квартиру купили родители три года назад. Мы с мужем здесь почти два года.
— А о прежнем хозяине квартиры вам что-нибудь известно?
— Раньше здесь жил офицер, соседи говорят, он погиб.
— Давно? — затаив дыхание, спросил Алексей.
— Не знаю, — ответила девушка, пожав плечами.
— А вещи какие-нибудь, мебель, остались?
— Нет, квартиру покупали через агентство, вы у них спросите. А вы, собственно, кто? — наконец-то проявила она бдительность.
— Родственник, — соврал Алексей, — дальний.
— Сочувствую, — искренне поучаствовала женщина.
Дверь захлопнулась, оставив Алексея один на один с неожиданным поворотом.
— Здравствуй, Родина, — сказал он закрытой двери и неторопливо поднялся на пятый этаж.
— Алёшенька! — едва открыв дверь, воскликнула Вера Степановна и заключила Алексея в крепкие объятия. — Живой!
Сухонькая старушка, всегда по-доброму относившаяся к Алексею, от переизбытка чувств пустила слезу. Вера Степановна не имела собственных детей и с появлением в их доме выпускника дома интерната, потратила немало времени, пытаясь направить упрямого, драчливого подростка на более-менее ровную дорогу. Получилось это или нет, судить было не им, но неподдельная теплота, с которой баба Вера встретила его сегодня, шевельнула в душе давно померкшие человеческие чувства.
— Несколько месяцев о тебе вообще ничего известно не было, — увлекая Алексея внутрь жилища, говорила Вера Степановна. — Пошла в военкомат, оказалось, ты в списках пропавших, а раз родных нет, то и сообщать некому. Хотя, говорят, на место прописки несколько раз ездили, может, даже не врут. Проходи, Лёша, проходи, садись, — ворковала баба Вера, втискивая Алексея в пространство маломерной кухни, — давай так, я тебе завтрак готовлю, а ты пока рассказываешь, где был и что с тобой приключилось.
Пришлось врать. Поведав о военной базе на территории сопредельного государства, где он якобы служил, Алексей переключился на предмет разгильдяйства в военной канцелярии, хоронящей не подозревающих об этом людей. Он знал, что баба Вера никогда не будет ничего проверять, и рассказ его был красочен и проницателен. Закончив, стал спрашивать о жизни в городе, но Вера Степановна вновь сменила тему.
— В твоей квартире живут хорошие люди. — Поставив на стол тарелку с омлетом и кофе, баба Вера присела напротив.
— Я заметил.
— Это я виновата, — продолжила она, понурив взгляд, — ты уж прости меня, старую трусливую дуру. Когда в твою квартиру начали водить покупателей, я поинтересовалась, кто и на каком основании. Оказалось, что у агентства легальный пакет документов, в основе которого справка о твоей смерти и составленное тобой же завещание. Я ещё раз сходила в военкомат и сообщила в агентство, что здесь кроется ошибка, после этого мне начали звонить и угрожать. Я тоже им пригрозила и как-то утром встретила на собственной кухне огромного бугая с уродским шрамом на лице. Какой мерзости я только не услышала, а под конец он меня об стену так шарахнул, думала, не выживу. Напоследок сказал, что убьёт, вот я и испугалась. Знала ведь, что не убит ты, что без вести, а в милицию идти побоялась. А теперь что делать? — всплеснула она руками. — И тебя жаль, и их, они-то честно её купили. Прости меня, старуху.
— Не за что, баба Вера, тебе извиняться. Скажи лучше, что это за агентство такое?
Порывшись в шкафу, Баба Вера положила перед Алексеем визитку с адресом и схемой проезда.
— Плохие там люди, Алёша, — проследив, как визитка перекочевала в карман, предупредила она, — не связывайся ты с ними.
— Не буду, — отмахнулся Алексей, — раз уж с адресом моим такая история вышла, то есть у меня к вам, Вера Сергеевна, большая просьба. Мне нужно сделать заказ. Заказ доставит курьер.
— Да ради бога, Лёша, и получу, и встречу, и на звонок отвечу.
— Спасибо. Заказ доставят завтра вечером, но это ещё не всё. Я рассчитывал на деньги, оставленные в квартире, но думаю, вещи мои давно гниют на свалке. Вера Сергеевна, если не успею к приходу курьера, оплатите, пожалуйста, всё верну.
Через десять минут, поняв, что уговаривать Алексея отдохнуть с дороги бесполезно, Вера Сергеевна вернула оставленные им четыре года назад документы и вышла следом в коридор.
— Возьми, — протянула она две пятитысячные купюры. — Завтра отдашь. — Видя, что Алексей собрался кривляться, настояла она и вложила деньги ему в руку. — Насчёт жилья не беспокойся, я, увы, не молодуха, родных у меня нет, так что по миру не пойдёшь. И насчёт вот этого, — кивнула она на убранную в рюкзак папку с квартирными документами, — прошу, не ходи туда. Эти люди делами своими себя уже наказали, а правды ты там всё равно не сыщешь.
Выйдя из подъезда, окунулся в какофонию уличных звуков. Сквозь гомон пернатой стаи, облюбовавшей тихий дворик, слышались окрики молодых мам, следящих за детьми на площадке. Детки постарше возились с наполовину разобранным скутером. Шаркая метлой по асфальту, явно не местный дворник заканчивал утреннюю уборку. С интересом вслушиваясь в жизнь родного города, Алексей вышел на центральную улицу и скрылся в дверях сверкающего стеклом торгового центра.