Дорога домой
Шрифт:
– Почему не пойму?
– Я еще сам до конца не определился, – после небольшой паузы ответил Алекс чуть смущенным голосом. – Сложно объяснить. Но если очень упрощенно, то наша цивилизация в целом более практична, прагматична и предсказуема, причем это относится не только к науке или технике, но и к отношениям между полами. Земляне же… даже не знаю, как сформулировать… наверное, более бесшабашны и нелогичны в своих поступках, что ли? И особенно нелогичны именно в отношениях к противоположному полу. Они в гораздо большей степени романтики, чем терране. Об этом снято огромное количество фильмов, написаны тысячи романов и песен.
– Подожди, но ведь и у нас…
– Конечно, я не спорю. Но даже наши лучшие мелодрамы или романы об отношениях мужчины и женщины более практичны, чем их. Вы поймете, что я имею в виду, когда вместе с товарищами просмотрите отобранные мной образцы. Но сейчас вы не совсем к этому готовы, да и времени это займет достаточно много. Так что пока – история. Перевод на терлингву дам
– Не нужно, – качнул головой капитан.
И, помешкав, все-таки добавил:
– Спасибо… Алекс. Я готов.
– Не за что, капитан. Смотрите…
Глава 3
Россия, оз. Байкал, недалекое будущее
– Вот такие дела, мужики, – подвел итог просмотра подготовленного бортовым компьютером отчета капитан. – Как видите, мы еще не у цели, но очень и очень к ней близки. Их цивилизация находится примерно на том же уровне, на каком находилась Терра в начале двадцать первого века по нашему летоисчислению. Самое интересное, что даже название нашей планеты на одном из местных древних языков переводится именно как «Земля». Что это означает, я не знаю, вероятно, еще одно подтверждение схожести наших миров. Даже с учетом тех самых «расхождений», о которых нам рассказал Алекс. Кстати, отныне прошу обращаться к нему именно так и считать полноправным членом экипажа. Прошу не только как капитан судна, но и как человек и ваш товарищ. Ну, вот где-то так…
Олгмар оглядел притихший экипаж, полусидя расположившийся в ложементах. Места для полноценной кают-компании на борту «четыреста пятого» не предусматривалось. Точнее, не то чтобы совсем – снабженный кое-какой встроенной в стены складной мебелью криоотсек в некотором смысле мог выполнять ее функции, равно как и функции столовой и медблока, – но в рубке все же казалось удобней. Люди, только сегодня окончившие курс реабилитации, выглядели жалко. Исхудавшие, с нездоровой кожей, чья бледность, даже синюшность, казалась особенно заметной в приглушенном верхнем свете (Алекс экономил энергию), короткостриженые. На их фоне даже капитан уже выглядел куда лучше: несколько дней интенсивного «бульонно-витаминного питания» сделали свое дело. Не сказать, что Олгмар столь уж хорошо себя чувствовал, но все же…
Товарищи молчали, погруженные в свои мысли. Капитан исподтишка разглядывал их, пытаясь понять, кто и о чем думает, однако изможденные лица вполне ожидаемо выражали лишь одно – крайнюю степень удивления. Ему-то оказалось куда проще, ведь, отправляясь в столетний анабиоз, он уже знал, что произошло и что им еще только предстоит. Да и потом, после выхода из стазиса Алекс выдавал ему информацию дозированно, по мере того, как он успевал ее усваивать, словно пресловутый бульон, на который он, чувствует сердце, не сможет без дрожи смотреть всю оставшуюся жизнь.
С остальным экипажем вышло иначе, искин просто не имел возможности вводить каждого в курс дела отдельно. Да, собственно, и не стоило, наверное. Алекс, с негласного разрешения капитана, не слишком разбиравшегося в подобных материях, принял решение провести своего рода шоковую терапию, разом «вывалив» на экипаж все, что оказалось известно на данный момент. Объяснил он это просто и вполне логично: разум людей, едва отошедших от сверхдолгого сна и еще не способный полностью адекватно воспринимать поступающую извне информацию, окажется в некоторой степени защищен от перегрузки и неминуемого психоэмоционального стресса. Похоже, Алекс оказался прав – как, впрочем, и всегда. Продолжая незаметно наблюдать за подчиненными, Олгмар пока не находил никаких признаков шока или искаженного восприятия происходящего, агрессии, например, или наоборот, апатии. Удивление – да. Ошарашенность – конечно. Непонимание, что делать дальше и как поступить, – безусловно. Но патологического восприятия действительности, ее категорического отторжения, как обозвал это бортовой компьютер, – нет, этого абсолютно точно не было. Люди оказались еще слишком слабы, чтобы пытаться противодействовать ситуации. И это хорошо.
Продолжая незаметно наблюдать за экипажем, Олгмар попутно припоминал данные из файлов с личными делами, прикидывая, что от кого можно ожидать в дальнейшем.
Оптимист и балагур Бургас, его первый зам. Почти сверстники и, как выяснилось уже на борту три рейса назад, оба заканчивали Верганскую академию гражданского флота примерно в одни и те же годы. Тем не менее дружбы как-то не сложилось, скорее, те самые хрестоматийные «товарищеские отношения». Трижды вместе отмечали «закрытие крайнего рейса», отмечали вполне душевно, не жалея ни спиртного, ни кредитов, однако к полуночи Олгмар отправлялся домой, к семье, а Бургас до утра зависал по ночным клубам, благо Компания всегда выплачивала вознаграждение ровно за сутки до официальной даты прибытия и сдачи груза. С другой стороны, семьи нет, чему удивляться? Оптимистичен, порой даже слишком; иногда его шутки начинали откровенно доставать. Особых проблем с ним, в принципе, быть не должно. Вот разве только одно… Из всего экипажа он единственный коренной терранец, родившийся в стране, до Всеобщего Объединения называвшейся Североамериканским Союзом. Алекс сказал,
Астронавигатор Алексин. С этим сложнее, поскольку он его не слишком хорошо знает лично. Тридцать девять лет, разведен и больше, похоже, не собирается вешать на себя ярмо семейной жизни. Детей, как и у Бургаса, нет. Но и по девочкам особо не бегает. Нет, с ориентацией все в порядке, спецы из отдела отбора персонала крюинговой компании [3] свой хлеб не зря зарабатывают. Просто такой человек. В прошлом – боевой пилот-истребитель, однако узнал капитан об этом абсолютно случайно, поскольку в личном деле на этот счет не оказалось ни строчки. Сам же навигатор любых разговоров о прошлой службе и участии в боевых действиях категорически избегал, если же собеседники начинали надоедать с расспросами – либо молча вставал и уходил из кабака, или напивался вдрызг. Как ни странно, он даже с Каприсом на эту тему ни разу не общался, по крайней мере прилюдно. Весельчак, склонный к периодическим депрессиям, снимаемым исключительно крепким алкоголем. Не запойный, нет, просто любит выпить. Или все еще любит ту, с которой разошелся пять лет назад, еще до зачисления в экипаж. С этим проблем определенно не предвидится, главное, чтобы не прознал про имеющийся на борту спирт.
3
Крюинговая компания (от англ. «сrew» – «экипаж») занимается подбором кадров в экипажи морских или космических судов.
Судовой механик Каприс. Кстати, совершенно идиотское определение для специальности двадцать третьего века. Можно подумать, он когда-либо ходил по техническим ярусам рудовоза в промасленном комбинезоне и с инструментальным ящиком в руках! Просто «механик» в современном понимании и в данном конкретном случае означает «специалист широкого профиля», от электрика и наладчика гиперпространственных приводов до оператора бортового реактора. В общем, неплохая такая специальность, оплачиваемая немногим ниже капитанской должности.
И лишь на борту в первом их совместном рейсе выяснилось, что они давно знакомы, и знакомство это энное количество лет назад произошло при весьма трагических обстоятельствах. Ну да, кровавый теракт «непримиримых» на Регонии-2, захват заложников, в число коих Олгмар попал со своим тогдашним экипажем… и доблестный космодесант, призванный самым решительным образом покончить с террористами. Задачу десант выполнил, однако о том, какой ценой, капитан старался с тех пор не вспоминать. Как и Каприс, надо полагать. Там они и встретились, причем Каприс самым натуральным образом спас ему жизнь, прикончив боевика, держащего у его виска пистолет… Но что он на самом деле знал о Каприсе? Лишь то немногое, что успел почерпнуть из личного файла, бегло просмотренного перед стартом. Сорок с небольшим лет. Бывший космодесантник, отслуживший пару контрактов. Сержант. Ранение, какие-то награды от командования ВКФ – в том числе и за Регонию. Непробиваемый пессимист, не мыслящий существования без Дальнего Космоса. Но при всем этом – высококласснейший специалист, каких еще поискать. Рейтинг профсоответствия – 9,1 при максимуме в десять баллов. Как ни странно, женат, две дочери. Ожидаются ли с ним проблемы? Трудно сказать. Слишком мало они общались там, в разгромленном и залитом кровью зале ожидания регонийского космопорта… Да и времени с тех пор прилично прошло, многое позабылось. С одной стороны, мужик немало повидал на своем веку, битый, что называется, так что вряд ли. Но с другой, слишком мало о нем известно. Военфлот крайне неохотно делится с флотом гражданским особыми подробностями о службе своих бывших. Особенно о десанте – самом подготовленном и элитном спецподразделении ВКФ. А два контрактных срока – это, между прочим, восемь отданных службе лет! И эти годы он уж, конечно, не просто сидел на какой-нибудь базе: боевые награды просто так не дают. Да и ранения просто так тоже не получают. Там, на Регонии, капитан очень даже хорошо в этом убедился… Вот и поди пойми, в какую сторону у него после всего этого мозги повернуты…