Дорога домой
Шрифт:
– Оставим в покое майора. Ничего не надо ему говорить. Всё равно он не поймёт нас. Поехали домой.
Ни какой транспорт в виде общественного автобуса или такси по Спасской улице не встречался Муратбаевым. Позже им стало известно, что по Спасской улице никакой общественный транспорт вообще никогда не ездил и не ездит. Да и такси здесь было редким явлением. Мурат и Мира не спеша шли вверх по улице с московским названием. Улица, да и сам тротуар, покрытые асфальтом, были заметно пыльными. Как только закончился бетонный забор воинской части, в поперечном направлении от тротуара Спасской улицы потянулся длинный ряд частных автомобильных гаражей. Затем вдоль того же тротуара вытянулся четырёхэтажный панельный дом. Не трудно было догадаться, что в этом доме проживали семьи офицеров и прапорщиков полка правительственной связи. За этим домом стоял другой трёхэтажный дом кирпичной постройки, но уже более современный. Возле домов и в их дворах было много больших деревьев. В основном тополя, но были и карагачи, и клёны, а также было немало кустарниковых насаждений. У двух встретившихся женщин Мурат с Мирой выяснили, что общественный транспорт в виде автобусов здесь проходит только один маршрут по улице Советская Конституция и тот идёт только до железнодорожного вокзала, где конечная остановка этого самого единственного 74-го автобусного маршрута. Данный автобус на Спасскую улицу не выезжал, он двигался по здешней центральной улице с названием Советская Конституция, а также он проезжал и по небольшим улочкам привокзальной северной части Нижней пятилетки. Сам город от Нижней пятилетки разграничивался несколькими рядами железной дорогой вытянутыми с Востока на Запад и самим вокзалом Алма-Ата – I. Город с Нижней пятилеткой соединялся воздушным виадуком. Здесь, в Нижней пятилетке или как её ещё называли Пятилетка Турксиба, было ощутимо жарче, чем в самом городе. Да и сам Турксибский район больше напоминал своим видом не большой сельский город. Как выяснилось, по административному делению города Алма-Ата, район официально назывался Турксибским.
Продолжая двигаться в пешем порядке в южном направлении, Мира и Мурат знакомились с районом будущего места службы. Расспрашивая у встречных лиц маршрут до железнодорожной станции, они не спеша прибыли к виадуку. Да и куда было им спешить. Отпускное положение позволяло им такую неспешную прогулку. Прошли по виадуку на южную сторону прямо к вокзалу. Вокзальная площадь кишела людьми. На той стороне, откуда пришли сейчас Муратбаевы, было почти безлюдно и тихо. Зато здесь у вокзала была совсем другая картина. Вот и создавалось впечатление, будто Пятилетка Турксиба и город Алматы совершенно разные населённые пункты. И будто их не виадук разделяет, а километры и разительные социально-бытовые условия жизни граждан здесь и там. От вокзальной площади отходили автобусы и троллейбусы разных маршрутов.
И оставшиеся десять дней отпуска пролетели также быстро, как и другие дни. С раннего утра в назначенный день 13-го августа 1980 года старший лейтенант Муратбаев прибыл в полк. На высоком крыльце штаба полка Мурат столкнулся с тем самым грозным майором с покатыми плечами. Муратбаев, как полагается, остановился, пропуская вперёд старшего, отдал ему воинскую честь. Майор, молча, оглядел офицера, а затем спросил его:
– Ну, что, новый старший лейтенант прибыл?
– Старший лейтенант Муратбаев, прибыл в войсковую часть номер 28682 для прохождения дальнейшей действительной службы, – представился майору Мурат.
Тот также, отдав воинскую честь, ответил:
– Майор Шишков, заместитель начальника штаба полка! Представьтесь дежурному по полку, пусть он или его помощник сопроводят вас к командиру части.
– Есть, товарищ майор! Разрешите идти?
– Идите!
В этот раз майор показался Мурату уже не таким строгим и грозным, как десять дней назад.
В фойе штаба, как обычно во всех воинских частях, напротив главного входа был оборудован пост номер один. Часовой в парадной форме с автоматом на плече нёс караульную службу по охране главного объекта воинской части. Странным было только одно: на боевом посту было не одно, а два боевых знамени. Денежных сейфов на посту тоже было два. Муратбаев, как положено по уставу, отдал воинскую честь боевым знамёнам. Слева разместился «аквариум». Так обычно называли комнату дежурного по части. Фронтальная сторона дежурной комнаты была стеклянной, откуда дежурный и его помощник могли наблюдать тех, кто входил в штаб и выходил из него. Затем влево и вправо тянулся коридор. Штаб представлял собой трёх этажное здание кирпичной постройки. Высокий цоколь здания говорил о том, что внизу располагались полуподвальные помещения.
Дежурный офицер по полку, ознакомившись с документами Муратбаева, пояснил, что кабинет командира части находится на втором этаже.
Не спеша, рассматривая на дверях указательные таблички, Мурат подошёл к двери кабинета командира полка. Постучался и вошёл туда. За большим столом восседал широкоплечий полковник с круглым лицом. Аккуратно причёсанные пышные русые волосы, открытое лицо европейской принадлежности создавали впечатление спокойного и уверенного в себе офицера. Командиру было примерно лет пятьдесят. Давнее повреждение одного уха командира подсказывало, что он долгое время и видимо успешно, занимался спортивной борьбой. За длинным приставным столом сидел худощавый с густыми кудрями рыжих волос подполковник. Подполковник был примерно десятком лет моложе полковника. Муратбаев представился командиру, который выйдя из-за своего стола, поздоровался со старшим лейтенантом за руку. Его примеру последовал и подполковник. Полковник с мощным спортивным торсом быстро занял своё место. А подполковник оказался ростом гораздо выше среднего. Его рыжие кудри и заметно заострённый нос, форма, висевшая на его худощавом теле, плохо соответствовали старшему офицерскому чину. В общем, он вообще не был похож на офицера. Оказалось, что это был начальник политического отдела отдельного полка правительственной связи. Главный политработник полка легко и без напряжения выдерживал на своём лице лёгкую улыбку. Как-то самой собой Мурат сходу мысленно назвал рыжего подполковника Буратиной.
Подполковник, улыбаясь Муратбаеву, вскоре заключил:
– Вот и хорошо, пойдёте в кабельный батальон, заместителем командира роты.
Но командир поспешил поправить своего заместителя:
– Нет, он пойдёт к майору Городкову, в группу, его заместителем. Да, да! Это обсуждению не подлежит. Так распорядился сам Амриев, лично.
Подполковник тут же согласился:
– А, ну если это Каратай Рахметович так велел, то конечно!
Командир полка развернулся в своём кресле в сторону сейфа. Открыл его ключом и достал оттуда конверт. Протянул его Муратбаеву со словами:
– А это вам лично. Вы должны, не срезая краёв конверта, сами аккуратно вскрыть его со стороны склейки, прочитать содержимый в нём текст, но не вслух, расписаться в прочтении, вновь заложить текст в тот же конверт, заклеить конверт и вернуть мне. А я при вашем присутствии опечатаю конверт, а вы после поставите на печати свою подпись или несколько подписей. Всё это будет специальной почтой отправлено обратно в Москву в наше главное управление.
Подполковник поинтересовался:
– А что это за письмо?
Полковник коротко ответил:
– Это касается только его. И даже мы не знаем, что в конверте. И не должны знать.
Мурат аккуратно, как ему говорил командир, вскрыл конверт со стороны клапана и круглой печати, которая одновременно фиксировала конверт и его клапан склейки. В конверте лежал листок, сложенный вдвое. Развернул его. Текст на внутренней стороне листка был набран на печатной машинке и был исполнен очень бледными жёлтыми отпечатками букв. В тексте было изложено, что ему старшему лейтенанту Муратбаеву присвоен новый псевдоним «Немец», который будет действовать на территории союзного Казахстана. Далее шло предупреждение о том, что псевдоним носит секретный характер и что этот псевдоним должен знать только лично сам Муратбаев. Ниже было написано о том, что подтверждается ли то, что содержание прочитано лично Муратбаевым в условиях отсутствия при этом каких-либо других лиц. В подтверждение этого он должен был поставить свою подпись, звание, фамилию, дату прочтения с указанием времени прочтения, а именно часы и даже минуты.
После молчаливого ознакомления с текстом записки, Муратбаев поставил свою подпись с указанием звания и фамилии, с фиксацией даты и времени прочтения текста. Вложил записку обратно в тот же конверт, заклеил клапан конверта клеем и вернул командиру полка. Тот проставил на заклеенном клапане конверта свою полковую печать и вернул обратно Мурату. Он поставил на печати с захватом клапана конверта свою подпись. Полковник положил конверт в сейф и запер его.
С разрешения командира Муратбаев покинул его кабинет.
Таким образом, старший лейтенант Муратбаев в августе 1980 года был назначен на капитанскую должность. Он стал заместителем начальника группы тропосферных станций по политической части. В полку такая группа в своём роде была единственной. Группой командовал майор Городков Валерий Артёмович. У начальника было два заместителя – капитаны по штату: заместитель по политической части и инженер группы. Кроме этого в группе по штату состояли: шесть других капитанов – начальников станции, девять прапорщиков и более шестидесяти солдат и сержантов. В группе были немногим более тридцати автомашин, двадцать четыре из которых были с большими прицепами и они приравнивались к автопоездам. Группа тропосферных станций по штату входила в состав радиорелейного батальона. А в самом полку было ещё два батальона: стационарный и кабельный. Были и другие вспомогательные подразделения, такие как автомобильный и хозяйственный взвода, полковой оркестр и некоторые другие вспомогательные самостоятельные подразделения.