Дорога гигантов
Шрифт:
— Но тогда почему же это? — спросил я, указывая на ответ великого французского оратора.
Господин Генриксен пожал плечами.
— Духи обычно отвечают на своем родном языке, — ответил он.
Барон Идзуми поднял руку, давая понять, что просит слова.
— Ответ намекает на остров, на котором гудит Гекла, — сказал он. — Не спутал ли он с Исландией?
— Конечно, — сказал профессор Генриксен. — Впрочем, такая путаница вполне извинительна человеку, всецело занятому внутренней политикой. Зато, господа, оцените этот поразительный идеализм, позволяющий нам, как и раньше, чтить в лице Франции стража цивилизации. Да, теперь, как столетие назад, —
...И кровьПрекрасной Франции сынов.Оплотом служит миру.Все сочувственно зашептались по моему адресу. Я слегка поклонился, ровно настолько, чтобы удостовериться, что шрапнель Гиза продолжает сидеть у меня в затылке. Но, право, это было бы неблагодарно — в такую минуту обнаруживать свое настроение.
— Перейдем к Испании, — сказал профессор. — Ответ господина Кановы также чрезвычайно интересен. Он, как и господина Криспи, довольно враждебен революционным методам действия.
— Это мне напоминает, — сказал не без досады полковник Гарвей, — что сенатора Баркхильпедро все еще нет между ними. Я начинаю побаиваться, не случилось ли с ним чего-нибудь...
Затем мне пришлось последовательно выслушать ответы господ Мак-Кинлея, Стамбулова, и графа Юлия Андраши. С раздражением сжимал я кулаки, когда вернулся к себе в комнату.
Там я нашел письмо от Антиопы, с которой мы условились после обеда посетить развалины Ардферда. Она кратко сообщала, что вчера, когда мы уговаривались, она совершенно забыла, что завтра воскресенье, и что она должна быть в церкви. Письмо заканчивалось так:
«Значит, до пятницы. Мне, конечно, не нужно вам напоминать, что в этот день мы встретимся у нашего друга леди Флоры, куда оба мы приглашены к обеду». Не было сомнения, командир волонтеров Трали уже сделал свое донесение.
Одетая в светло-голубую бархатную тунику, под которой легко угадывалось все ее тело, — никогда еще леди Флора не казалась мне такой красивой, как в этот вечер, и такой желанной, — употребляю определение не очень симпатичное, но хорошо выражающее то, что нужно. Когда глаза Реджинальда случайно встречались с глазами его встревоженной матери, он торопливо их отводил.
Реджинальд сидел на ковре у низенького кресла Антиопы; рука ее мечтательно лежала на русой голове юноши. Он с горячим увлечением и выразительностью читал нам некоторые, особенно прекрасные страницы из своей любимой книги.
« — Вы всегда приходите ужасно поздно.
Но я не могу удержаться, чтобы не пойти посмотреть Сибиллу Вэйн хотя бы в одном действии. Мне так нужно ее присутствие, и когда я думаю о чудесной душе, таящейся и этом маленьком теле из слоновой кости, меня наполняет мучительное чувство.
— Вы, конечно, будете обедать со мною сегодня вечером, Дориан?
Он покачал головой.
— Сегодня она — Имогена, — ответил он, — а завтра будет Джульеттой.
— Когда же будет она Сибиллой Вэйн!
— Никогда...»
Реджинальд остановился. Графиня Кендалль вдруг встала.
— Что такое, Антиопа?
— Что с вами, дорогая? — спросила леди Флора.
— Мне душно, — сказала она и прижала руку к сердцу.
— А ведь окна раскрыты настежь, — сказала леди Флора, — и для апреля...
— Реджинальд, пойдемте, — обратилась к нему Антиопа, — пройдемся по саду.
Они вышли. Леди Флора продолжала курить папиросу. Пять долгих минут сидели мы молча. Наконец она грустно улыбнулась и сказала:
— Если бы вы знали, как мне грустно!
— Вам грустно?.. Не понимаю.
— Я все поняла, — сказала она, — стоит взглянуть на вас...
— Взглянуть на меня?..
— Да, взглянуть на вас. Я сделала большую ошибку, тогда, вечером, что была с вами так откровенна. Вы поддались искушению, у вас явилось безумное желание проверить... Вы вскарабкались на ту скалу.
— Сударыня! — со всей силой запротестовал я.
Глаза ее наполнились радостным изумлением.
— Нет, в самом деле, вы не сделали этого? Ах, какую тяжесть снимаете вы с моего сердца. Обещайте мне, и сейчас же, что вы не будете доискиваться, не будете стараться...
В эту секунду вошли Антиопа и Реджинальд.
— Должно быть, я простудилась, — проговорила с улыбкой молодая женщина. — Наверное, пустяки. Но за нами уже приехала карета, разрешите мне вас оставить, дорогая.
— Всего девять часов, — сказала леди Флора.
— В следующий раз я останусь подольше.
— Надеюсь, — сказал Реджинальд. — Сегодня 14 апреля. В следующий раз, не забудьте, пасхальное воскресенье, 23 апреля. Чтобы отпраздновать день вашего рождения, мы будем танцевать всю ночь. А утром мы предоставим вам полную свободу исполнить пророчество Донегаля.
— Я не забыла, — Антиопа продолжала улыбаться.
Лошадьми, отвозившими нас домой, правил кучер Джозеф. Фонари очень слабо освещали внутренность кареты.
— Это правда... — прошептал я в полголоса, — через девять дней... Всего девять дней.
Я почувствовал, что Антиопа вздрогнула.
— Всего девять дней? Вы хотите сказать, еще целых девять дней!
И почти с рыданием она выкрикнула:
— О как я бы хотела, чтобы это было завтра!
— Что с вами? — с испугом спросил я.
— Простите, — и я заметил, что она делает усилие, чтобы улыбнуться. — Простите. Я сегодня нервничаю. Видите, я почти насильно увезла вас. Мне даже как-то в голову не пришло, что, может быть, вам было бы приятно остаться в Клэйр.
— Вы думаете, что это очень великодушно — так со мной разговаривать? — сказал я серьезно.