Дорога из пекла
Шрифт:
– Больше-то, наверное, никого не осталось из тех, кто службу спасения организовывал, из первых спасателей… Хороших ребят много было, но ведь каждый лез в самое пекло… Это после их смертей рождались новые законы нашего Кодекса… Они не из головы придуманы, за каждой строчкой несколько жизней стоят…
Он вздохнул.
– Так вот, первым был не закон даже, а главный принцип нашей организации – «Беда главнее командира» или в другом варианте – «Служу не родине и не присяге, а человеку в беде»… Когда вопрос встал об организационном принципе построения нашей структуры, я был категорически против единоначалия и централизма… Я должен быть самостоятельным, не ждать приказов и распоряжений, а сам принимать решения. Кому, как не мне, прямо на месте происшествия, лучше знать ситуацию и понимать, что необходимо сделать… Нами руководило
Григорий Абрамович внимательно посмотрел мне в глаза и, наверное, уловил в них легкое сомнение. Сомнение, действительно, было. МЧС во многом, конечно, отличается от армии, ФСБ, службы охраны президента, но и у нас – приказы не обсуждаются. Не выполнишь приказ – жди следующего – о твоем увольнении…
– И не нужно мне говорить, что у нас с головами не в порядке, если мы хотели то, что имеем сейчас! Структуры растут и развиваются – совсем как дети… И вырастают, так же как дети – неожиданно. Смотришь на них и не узнаешь – неужели этот верзила лежал когда-то в колыбельке, которую ты смастерил своими руками… И с горечью убеждаешься – да, тот самый. Мы поздно поняли, что из нашего малыша вырос очередной верзила, который со временем грозит превратиться в монстра… Тогда и понадобилась служба внутренней безопасности, или контрразведка, как ты ее называешь… Конечно, у нее есть и специфические цели – например, противостоять проискам ФСБ, открыто, можно сказать, мечтающей нас развалить и распустить или подчинить себе… Но главное – сохранить дух, которым питались первые, которым жили мы, когда были моложе тебя…
Григорий Абрамович усмехнулся, наверное, хотел скрыть смущение от патетики, которой изобиловал только что произнесенный им монолог.
Я молчала, пребывая все же в некотором недоумении – смысл столь раннего свидания с командиром группы только в том, чтобы он поделился со мной своими ностальгически-сентиментальными воспоминаниями о первых годах работы МЧС? Что-то не похоже на нашего рационального, несмотря ни на что, Грэга… Я ждала чего-то большего, чем то, что он успел мне уже сказать. И, как выяснилось, правильно делала. Уже со следующей своей фразы Григорий Абрамович подходит ближе к делу…
– Я знаю, что всех вас удивило, – сказал он, – сколь благосклонно отнеслось министерство к нашим похождениям в Булгакове, когда наша группа фактически провела расследование причин столкновения теплохода с железнодорожным мостом… Я не мог тогда объяснить вам, что это фактически – наше задание… Так уж мы решили сообща – старики. Проверить вас хотели. И проверили. Убедились. А после этого дали уже самостоятельное задание – найти маньяка-террориста раньше, чем это сделает ФСБ… Группа и с этим заданием справилась. Не скажу, что отлично, но ваша работа оценена положительно…
Я удивленно посмотрела на Григория Абрамовича.
– Почему вы сказали – «ваша работа»? Вы же командир группы!
– Потому что я, согласно нашей договоренности с Чугунковым, который курировал это задание, самоустранился… Вспомни – много ли я вам помогал? Направлял вас только туда, куда сразу устремились бы уголовка с прокуратурой. То есть подсказывал только то, что лежит на поверхности… Иногда это было настолько откровенно, что я удивлялся, как это вы меня не пошлете ко всем чертям… Искать пересечения между пациентами районной поликлиники и учениками и коллегами профессора, который в университете работает тридцать лет! Да на это задание месяц уйдет, не меньше, при наших возможностях-то… Я ждал от вас самостоятельности и только страховал в критических ситуациях, когда в дело вмешалась ФСБ и твоя жизнь оказалась под угрозой… Но это нельзя ставить группе в минус – вы же не обладали информацией ни о намерениях, ни о возможностях, ни о методах работы ФСБ. И тем не менее почти все вопросы решали практически самостоятельно…
Григорий Абрамович улыбнулся и сказал:
– В общем, группа сдала экзамен, поздравляю!
Мне, однако, далеко не все было ясно и, в первую очередь, почему именно мне первой Григорий Абрамович об этом сообщает…
– Я все же не поняла, – сказала я, – почему сейчас рядом со мной нет Игоря и Александра Васильевича? Они тоже члены группы и сделали не меньше моего… А когда террориста брали, Кавээн мне просто жизнь спас… Почему вы мне сообщаете обо всем этом столь конфиденциально, почему – только мне…
– Просто я не хочу на глазах у них с тобой секретничать, – пояснил Григорий Васильевич. – Это тебе же может помешать работать с ними нормально… А секретничать придется в любом случае…
Вид у меня был столь недоумевающий, что Григорий Абрамович снова улыбнулся.
– Ладно, раскрываю карты, и так я слишком долго вожу тебя за нос… С сегодняшнего дня наша группа переходит в ведомство Чугункова… Да-да, – покивал он, глядя на мое растерянное лицо, – мы становимся контрразведчиками, согласно приказу министра, подписанному вчера… Это первое. Второе – сегодня приступаем к выполнению нового задания. Дело важное, в чем суть – доложу всей группе сразу, тебе же сообщу только то, что касается тебя непосредственно… Я, судя по всему, последний раз работаю с вами… Ребята убедили меня, что хватит отсиживаться на периферии, когда в центре слишком мало людей, которым можно доверять и на которых можно положиться… Я практически уже дал согласие министру возглавить новую внутриведомственную структуру, приказ об учреждении которой будет подписан буквально через пару дней… Что-то вроде информационно-аналитического отдела, главной задачей которого будет сбор и, что не менее важно, распространение информации по интересующим нас вопросам… Помнишь то дикое интервью с тобой, которое опубликовала газета «Мир катастроф», когда мы работали в Булгакове? Как удалось установить, появилось оно не без помощи ФСБ, которая контролирует главного редактора этой нашей ведомственной газеты… Проблемы такого рода мне и придется решать… Чугунков с Леной Крупновой убедили меня, что руководителю такого ведомства нужно занимать должность не ниже заместителя министра, иначе мне самостоятельно не удастся решить ни одного вопроса…
«Второй раз за сегодняшнее утро он упоминает Елену Вениаминовну Крупнову, – подумала я. – Я начинаю подозревать, что Крупнова думала не только об интересах дела, когда вместе с Чугунком уговаривала Григория Абрамовича переходить в Москву, но и о своих личных – тоже… Погасший пепел уж не вспыхнет, конечно, но тлеет-то он, судя по всему, долго…»
– Я все же не понимаю, Григорий Абрамович… – сказала я.
Он кивнул.
– Сейчас поймешь. Есть у спасателей и такой закон в неписаном кодексе – «Не считай себя вечным». Впрочем, ты, может быть, такой фразы и не слышала, это поговорка командиров… Кроме того, уставы спецслужб, к числу которых, как ты понимаешь, относится и контрразведка, предусматривают в группе обязательное наличие дублера командира, к которому переходит руководство группой при гибели последнего. Я свое мнение высказал, Чугунков со мной согласился, а остальные не вмешивались, они тебя лично не знают… Короче, дублером должна стать ты, Оля… Ты, собственно говоря, им уже стала. Приказ об этом вчера подписан… Да и в дублерах ходить тебе недолго придется. Поэтому и пригласил тебя сегодня на встречу по холодку. Сегодня с самого утра – на задание отправимся, с выездом за пределы Тарасова, там уже не поговоришь спокойно…
Я молчала, растерявшись от столь неожиданного поворота событий. Приглашал меня Чугунков после Булгакова к себе в Москву, но я отказалась, не захотела от своих уходить… Так он всех теперь к себе забирает. Умеет добиваться своего человек, ничего не скажешь… Но даже не столько это не могла я никак переварить… Григорий Абрамович от нас уходит – это раз. Командиром вместо него должна стать я – это два. Представить я этого себе не могу – это три! И все это свалилось на меня только что…
– Но почему я, Григорий Абрамович?! – воскликнула я. – Кавээн намного опытнее и умеет приказывать, вид у него – командирский… А я работаю – без году неделя в нашей группе…
– Каждый командир имеет право сам предложить кандидата в свои преемники… Я этим правом воспользовался, Чугунков меня поддержал… А почему ты?..
Григорий Абрамович очень грустно почему-то посмотрел на меня, поднял руку и сделал то, от чего я пришла в крайнее смущение, – нежно провел своими грубыми пальцами по моей щеке.
– Я чувствую – в тебе есть наш дух. А это – главное! Не знаешь – расскажем, не умеешь – научим, но вселить в тебя дух, если его нет у тебя, – никто не сумеет… А я верю, что у тебя он есть…