Дорога из пепла и стекла
Шрифт:
— Вроде бы да, — кивнул Ит. — А много нужно сделать?
— Хотя бы штук по пятьдесят-шестьдесят каждого вида, — ответила Лийга. — За весенние травы хорошо платят, и разбирают быстро. Как раз вам на карты получится заработать. Мы их оптом продадим, и пойдем утром вас регистрировать. Рифат насчет продажи объяснил?
— Объяснил, в общих чертах, — кивнул Ит. — Вот про это мы как раз и хотели поговорить.
— Сразу не получится, — уверенно сказала Лийга. — Но потом, как присмотрятся к вам, может, что и выйдет дельное…
— Нет, нам это не нужно, — покачал
— То есть, как это вы не знаете, сколько вам точно лет? — Лийга, кажется, впервые за всё время удивилась по-настоящему. — Как можно не знать свой возраст?
— Ну, вот так, — вздохнул Скрипач. — Последний раз, когда мы его фиксировали, было пятьсот восемьдесят один, и пятьсот восемьдесят два года, соответственно. Ит старше меня на год. Мы действительно братья, ну, это, думаю, и так понятно.
— Пятьсот восемьдесят два года? — со странным выражением спросила Лийга. — Так… интересно… то есть, получается, вы делали геронто, верно?
— Нет, — покачал головой Ит. — Мы сами не делали. Нам бы в голову такое не пришло, что ты. Когда мы его делали, мы снижали до ста пятидесяти, но не больше.
— То есть это кто-то сделал, и вы утверждаете, что не знаете, кто? — нахмурилась Лийга.
— Совершенно верно, — кивнул Скрипач. — Мы не знаем ничего. Ни как попали сюда, ни кто нас изувечил, ни откуда взялось геронто. Лийга, мы медики, и мы знаем, насколько опасно делать такие вещи…
— Ах, вы ещё и медики? — уже явно издеваясь, спросила она. — Ну, продолжай дальше. Это же явно не всё. Да?
— Слушай, мы можем просто уйти, — Ит отложил щипцы для трав, кое-как отодвинулся на стуле от стола, и снял маску — работать с травами полагалось в маске. — Если ты настроена скептически…
— Вы не ответили, — Лийга тоже отъехала на стуле от стола, и скинула капюшон с маской. — Говорите, раз начали.
— Мы работали с научной группой, — сказал Ит. — Принимали участие в одном эксперименте. С нами что-то произошло, и мы очутились здесь. Точнее, там, на берегу, вот в таком виде. Что с нами случилось, мы не знаем.
— Очень информативно, — покачала головой Лийга. — А что за эксперимент?
— Восстанавливали картину внутренних событий в одном мире третьего уровня, работали в вирте, созданном системой нашего корабля. Там были суб-личности давно погибших людей, которые в этом мире жили. Альтея, ну, система корабля, делала под каждого погибшего локацию, в которой он существовал, мы собирали данные. В какой-то момент не сумели выйти. А потом оказались здесь, — объяснил Ит.
— А что вы исследовали? История? — спросила Лийга.
— Не только. История, социология, внутренние войны, ещё кое-какие процессы, — перечислил Скрипач. — Мир в тот момент определялся, было два варианта взаимодействия, на него претендовали два конклава. Наша группа выступала в качестве экспертов и консультантов по некоторым вопросам, не более того. На окончательное решение мы не влияли, да и не могли. Просто собирали данные.
— Хм, — Лийга задумалась. — Да, странно получается. Но почему вы лгали нам всё это время про тот же возраст?
— Так вы не спрашивали, — пожал плечами Скрипач. — Точнее, вы решили всё сами, а переубеждать кого-то в том, что он видит — неблагодарное занятие. У вас не могло быть никаких оснований, чтобы нам верить.
— У меня их и сейчас нет, — пожала плечами Лийга.
— Так и я о чём, — вздохнул Скрипач. — Именно что нет.
— Лийга, прости, на счёт косичек… У меня действительно была большая практика, — признался Ит. — Потому что мы вырастили троих дочерей, и кос я этих сплел столько, что вспомнить страшно. Единственная девушка в семье, которая кос не носит — это наша жена. У неё короткие волосы. А вот девчонки все носили косички. И Мади, и Даша, и Вера.
— Вот это действительно правда, — кивнула Лийга. — Руки, они врать не умеют. Ты соврал тогда, а руки не соврали. Руки у тебя, кстати, и впрямь золотые. Медики, вы сказали? А специальность?
— Полевая хирургия, в основном. Мы военные медики. Конклав Санкт-Рена, госпитальеры, — Скрипач помрачнел. — Давай начистоту, Лийга. Да, мы лгали. Именно потому, что более чем хорошо поняли, что с нами произошло, какие у нас травмы, и… то, что мы выжили, как по мне, это случайность. И Рифат, разумеется, потому что без его содействия мы не выжили бы гарантированно.
— Верно, верно, — покивала Лийга. — Я до сих пор удивляюсь, как у вас получилось… гм… нет, если бы вам оказали помощь, то тогда конечно, но…
— Вы не были заинтересованы в том, чтобы мы выжили, — сказал Ит. — Абсолютно. Не думай, мы на вас не в обиде, потому что не знаем ваших обстоятельств, — поспешно добавил он. — Я допускаю, что эта самая случайность для вас является лишь источником дополнительных проблем. И если это действительно так…
— Помолчи, не сбивай меня с толку, — вдруг сказала Лийга. — Заинтересованы, не заинтересованы. На самом деле да, не были. Но не потому, что вас не пожалели. Наоборот. Поверь, делать вам тут, особенно в таком состоянии, нечего. Максимум, это сидеть у нас, в буфере, и перебирать травки. Ты не заметил, что я сама тоже перебираю травки? И буду их перебирать до скончания дней своих. И тому есть причины. Много. Но и это неважно. А вот другое… так. Ит, в самом начале этого разговора ты сказал, что не хочешь делать генные карты. Почему?
— Да, мы не хотим их делать, — согласно кивнул Ит. — Причина — наше происхождение. Оно, скажем так, действительно нестандартное. Мы не казус, о котором подумали вы с Рифатом. Всё гораздо хуже.
— Наш геном лучше нигде не светить, — подтвердил Скрипач.
— Почему? — требовательно спросила Лийга.
— Потому что могут возникнуть проблемы, — вздохнул Ит. — Слушай, давай вы тоже не будете врать сегодня? Вызови Рифата, пожалуйста. Мы хотим, чтобы он это слышал. Мы живем в его доме, и он имеет право знать. Хотя, может быть, после того, что мы расскажем, «живем» сменится на «жили», — добавил он. — Вряд ли он оставит нас у себя.