Дорога из пепла и стекла
Шрифт:
— Если у вас есть что-то на продажу, можете продать, — сказал Тсиратт. — Вам ведь нужно будет купить новую машину.
Ит и Скрипач переглянулись. Догадка оказалась абсолютно верной, но почему-то удовлетворения от своей прозорливости у них не появилось. Скорее, наоборот. Какое-то тянущее, тревожное чувство.
— У нас есть пара банок липстэга, он сертифицирован в Анкуне, — пожала плечами Лийга. — Не знаю, нужен ли он тут кому-то, и можно ли его сертифицировать здесь…
— Вот даже как? — вскинул брови Тсиратт. — Деликатес.
— Конечно, — кивнула Лийга. — Если мы правильно понимаем, что если его не продать, это может стать дополнительным источником проблем. Я права?
Тсиратт вздохнул.
— Нет, — ответил он. — Уважаемая мать…
— Меня зовут Лийга, — напомнила та.
— Мать Лийга, в доме вас никто не тронет, — твёрдо сказал Тсиратт. — Место здесь небогатое, но тихое.
— А сколько всего жителей в городе? — спросил Рифат.
— Около восьмидесяти тысяч, — ответил Тсиратт. — Но зачем вам…
— Просто для информации, не более. Вот что. Скиа, Итта, посидите дома, отдохните, а мы с мамой сходим в город, — сказал Рифат. — Посмотрим, что там и как, вернемся, и потом вы тоже сходите погулять. Поняли? Вот и славно.
Домик, разумеется, проверили. Нашли в результате одну-единственную следящую систему, причем довольно старую, и решили, что трогать её не следует. Правда, чуть позже Ит просто слегка подкорректировал этой системе звук и модуль распознавания вибраций, чтобы можно было спокойно говорить. Лийга и Рифат отсутствовали около четырех часов, за это время Ит и Скрипач успели обсудить возможные варианты развития событий, и сходили помыться. Сейчас они досушивали волосы, сушилка в ванной оказалась слабенькая.
— Хочу постричься покороче, — Скрипач сейчас пытался расчесаться, но одной рукой делать это было сложно. — И как ты всегда ходишь с такой гривой? Ужасно неудобно.
— Я же их не распущенными ношу, — возразил Ит. — Хвост, или коса. Я привык, мне нормально.
— Ага, тебе нормально. Шампуня на тебя одного сколько уходило, когда в Москве жили, помнишь? — недовольно спросил Скрипач. — По половине флакона за раз, а его хрен купить было. Все тебе говорили: обкорнай, не выделывайся. Но нет! А дома? А на работе? А…
— Ой, ну перестань, — поморщился Ит. — Фэб тоже носит длинные волосы, и что?
— Фэб аккуратный, а ты…
— Рыжий, давай не надо, — Иту вдруг стало тоскливо. — Не надо, пожалуйста. Если хочешь, я могу тебе подравнять волосы. Хоть ножом, хоть ножницами, или купим тут какую-нибудь машинку для стрижки.
— Нет, пока так похожу, — покачал головой Скрипач. — Это я просто ворчу. От безнадеги. Ладно, проехали. Где, интересно, Лийгу с Рифатом носит? Три часа где-то шатаются. Ну сколько можно?
— Видимо, сколько нужно, столько и можно, — ответил Ит. — Садись на корточки, давай расчешу нормально, пока ты все волосы себе не выдрал.
Лийга и Рифат вернулись на исходе четвертого часа, и, против ожиданий, выглядели они довольными, и, пожалуй, даже воодушевленными. Причина этого довольства выяснилась достаточно быстро — оказывается, они продали обе баночки липстэга, которые взяли с собой, причем продали за такую сумму, что слегка обалдели.
— По восемнадцать тысяч за каждую, — с гордостью сказала Лийга. — Вы представляете? Ну и ну. Тридцать шесть тысяч, и это при том, что нормальный кипу стоит около двадцати. Я и представить себе не могла, что липстэг тут настолько дорогой. Может, ещё продать? Как думаете?
— Не надо, — покачал головой Ит. — Здорово, что так получилось, но не нужно искушать местных. Ты ведь уже сказала, что у тебя всего две банки, верно? Ну и вот. Две было, две и продала.
— Итта дело говорит, — поддержал Рифат. — Не переступай черту, Лийга. Если будем еще что-то продавать, привлечем к себе внимание, а нам это не нужно. Итта, Скиа, мы вам принесли поесть. Думаю, вы понимаете, что лица в городе лучше лишний раз не показывать.
— Конечно, понимаем, — кивнул Скрипач. — Поесть — это замечательно. Потому что ели мы последний раз вчера, если вы помните, и есть очень хочется.
— Садитесь, — велел Рифат.
Еда оказалась простая, но свежая, и весьма достойного качества. Танели, приправленный соусом, обжаренные овощи, густой сырный суп с кин-кинни, и слоеные сладкие лепешки. После многодневного путешествия, во время которого они ели преимущественно кин-кинни, чуть посыпанные сушеным сыром, и лепешки, которые Лийга приспособилась печь на сковороде, местная еда показалась просто волшебной, и очень вкусной. Переедать, правда, было нельзя, поэтому попробовали всего понемногу, и оставили часть еды на ужин.
— Правильно, — одобрил Рифат. — Ну что, пойдете погулять? Там интересно. Если выйти, и пойти по улице влево, можно добраться до более оживленных мест. Если вправо…
— Я бы на вашем месте пошла направо, — тут же сказала Лийга. — Там кладбище, но какое!
— Чего? — не понял Скрипач. — Зачем нам кладбище?
— Это кладбище нетикама-кипу, — объяснила Лийга. — Помните ту рекламу? Так вот, там лежат такие машины. Много. Больше сотни, как сказал Патери. Сходите, посмотрите. Это потрясающее зрелище.
— Ну… ладно, — согласился Скрипач. — Сходим. Это далеко?
— В том-то и дело, что нет. Пройти мимо разрушенных домов, свернуть налево, по дороге, через лес, и всё, пришли, — Лийга улыбнулась. — Рядом совсем.
— Правда, сходите, — поддержал её Рифат. — У меня сложилось впечатление, что вы, кажется, составили себе неправильное впечатление о нашем мире. До шрика, и до всего этого… тут было всё совсем иначе. Да, нетикама-кипу не более чем тень прошлого, но посмотреть на них стоит. Очень даже стоит.