Дорога к дому
Шрифт:
– Как? Устраивает? – обведя своё хозяйство не лишенным некоей толики гордости взглядом, обратился к постояльцу хоттолен.
– Вполне, – удовлетворенно кивнул Безымянный.
В любом городе, подконтрольном Конфедерации, подобная комнатушка могла подойти разве что караванному стражу, даже успешные мастеровые вряд ли соизволили бы остановить на ней свой выбор, но в приграничье она казалась, чуть ли не пределом мечтаний.
– Ну, тогда устраивайся, гость дорогой, обвыкайся, примеряйся, а я пока за ужином твоим схожу. Да, совсем забыл, ты с дороги, верно, помыться хочешь? С этим у нас не шибко справно – звиняй!
– Спасибо, – поблагодарил заботливого хоттолена Безымянный.
Проводив глазами удаляющегося гиганта, он опустил возле кровати свой мешок, плащ набросил на спинку кровати и следом – верхнюю куртку. Поразмыслив немного, он решил последовать совету и помыться. Спустившись вниз и без особого труда обнаружив банную комнату, Безымянный с удовольствием скинул остававшуюся на нем одежду в небольшом закутке, служившем то ли гардеробной, то ли предбанником, и приступил к приятнейшему – особенно после нескольких недель, проведенных под открытым небом в дороге, занятию – омовению! Температура в парильне, как и предсказывал хоттолен, была так себе, да и вода порядком поостыла, и всё же, окатывая себя раз за разом еле теплой водой и размазывая клочья желтоватой мыльной пены по усталому телу, Безымянный чувствовал себя почти счастливым. Помывшись и как следует растеревшись грубым полотенцем, он вышел в предбанник и, окинув недовольным взглядом свою затасканную и пропыленную одежду, принялся с видимым отвращением одеваться. Запасных вещей у него не было. Всё то немногое, что успел нажить за время пребывания по ту сторону гор, он, по давней традиции возвращающихся из изгнания, оставил земле, пощадившей его. А новыми, хоть сколько-нибудь сносными вещами можно было разжиться только в городе. Вот и приходилось терпеть.
Поднявшись наверх и войдя в свою комнату, он застал там Гаргарона, выставлявшего с подноса на стол разномастные тарелки и горшочки, источающие ни с чем несравнимый аромат сытости. Среди принесенных хозяином блюд были кусочки шпигованной чесноком утки, золотистой горкой покоившиеся на тарелке; сильно прожаренная крупными кусками свинина с острым перцем; моченые яблоки и огурцы; небольшая тыква, фаршированная морковкой и пряной зеленью; отварной картофель и несколько видов салатов и холодных закусок в небольших мисочках. Довершал все огромный каравай ржаного хлеба, разрезанный напополам. Так же на столе высился здоровенный кувшин, до краёв наполненный пивом, и другой, поменьше, со свежим молоком.
– Ну вот, – заметив возвратившегося постояльца, пророкотал Гаргарон, довольно улыбаясь. – Чего ещё надо после долгой дороги? Помылся, наелся, продрых с добрый денек – вот оно и счастье. Разве не так?
– Верно, – кивнул Безымянный, подходя к столу и усаживаясь на услужливо пододвинутый к нему табурет. – Верно говоришь.
– Ты ешь, ешь, – довольно потирая руки, хоттолен уселся на заправленную войлочным одеялом кровать, – все прямо с пылу с жару, налегай. Да и приятеля своего не забудь кликнуть, а то эти бесы такие обидчивые.
– Это уж точно, – согласился Безымянный и позвал бесёнка: – Ноби!
– Я всё ещё злюсь! – пробухтела возникшая за его левым плечом голова беса с надутыми щечками, выражающими крайнюю степень недовольства. – И это целиком и полностью твоя вина!
Хитро поблескивавшие глаза бесенка тем временем проворно осмотрели комнату и, остановившись на могучей фигуре хоттолена, примостившего своё многокилограммовое тулово на краешке кровати, победно сверкнули: наступал час долгожданной мести!
– Вы не представляете себе, – плаксивым голосом обратился к нему бесенок, – как я счастлив наконец-то оказаться в приличном обществе! Это ужасный, ужасный человек! Изувер! – материализовавшаяся вслед за головой лапка принялась ожесточённо тыкать в Безымянного, норовя попасть в глаз. – Недавно он хотел заставить меня съесть трёх несчастных крестьян, вся вина которых заключалась в том, что они оказались у него на пути! А когда я решительно отказался принимать участие в таком зверстве, он задумал сдать меня в бестиарий храма для опытов! А ещё…
– Ноби, молоко, – Безымянный обреченно пожал плечами и вздохнул. Жаловаться и ныть по самому мелкому поводу – в этом весь Ноби! Правда, когда дело доходило до серьезных передряг, бесенок становился совсем другим: хитрый, по мере необходимости – отважный, сообразительный, изворотливый, он не раз оказывал "своему человеку" неоценимую помощь. Зато всё остальное время… Но Безымянный уже давно свыкся с привычками приятеля и научился им противостоять. – И свежий хлеб! Считаю до трех, если не успеешь их взять…
Договаривать не пришлось. Оскорбленно пискнув, Ноби материализовался полностью и, сграбастав со стола кувшин молока и полкраюхи ржаного хлеба, перелетел на высокий шкаф, располагавшийся у самых дверей. По пути он от натуги забавно подгребал задними лапками и, дрожа от возбуждения, расплескивал вожделенное молоко – любимейший свой напиток! Устроившись на шкафу, будто на насесте, бесенок жадно отхватил здоровенный кусок хлеба, с трудом запихал себе в рот. Торопливо жуя, он, брызжа во все стороны слюной, молочными каплями и хлебными крошками, заявил хоттолену:
– Вот видите! Этот жуткий человек только что на ваших глазах грозился уморить меня голодом, и…
Остальной его монолог потонул в чавкающих звуках, странном шипении и других, малоприятных шумах, так что для слушателей осталось неизвестным, чем именно из своих многочисленных выводов и рассуждений о несовершенстве человеческой природы их собирался порадовать бесенок. Что, без сомнения, было к лучшему.
Понаблюдав немного за прожорливым бесом, Безымянный и сам принялся усердно поглощать весьма вкусную, хоть и простоватую снедь, принесенную хоттоленом. Утолив первый голод, он решил возобновить беседу и задал очень значимый для себя вопрос, который никогда не решился бы выговорить в общей зале:
– Меня интересует работа, – Безымянный предупреждающе поднял руку, не давая Гаргарону раскрыть рта, и добавил. – Но не всякая. Я знаю, что вам иногда передают… особые, скажем так, поручения для заинтересованной стороны. Очень опасные, очень незаконные и весьма высокооплачиваемые.
– И чего ты с этими особыми поручениями делать собираешься? – настороженно поинтересовался хоттолен, сощурив глаза. – Мы, хоттолены, неприкасаемые – сам знаешь. Мы стучать не станем! Так что, если ты порешил сдать моих доверителей своим – забудь.