Дорога к твоему сердцу
Шрифт:
А главное, перед следующим курсом нам нужно было сдать анализы, потому что наш лечащий врач обнадеживающе сообщил, что если анализы подтвердят его прогнозы, то следующий курс станет последним. И это очень обнадеживало.
– Арлан, давай ты сейчас отправишься принимать душ. Смоем с себя больничный запах. А я передам Баянат, чтобы накрывали обед в саду, и поднимусь к тебе. Хорошо?
– мы с Арланом словно сговорились, но душ после посещения больницы у нас стал уже своеобразным правилом.
– Нет не хорошо.
– Довольные и счастливые мы не заметили, что у нашего разговора есть свидетель, точнее свидетельница.
– Ты кто такая? Кем себя возомнила, чтобы распоряжаться в этом доме? С дивана в гостиной поднялась сильно рассерженная и очень молоденькая девушка. На ней не было вычурных украшений и нарочито узнаваемых знаков на одежде, но даже на вид было понятно, что девушка из обеспеченной семьи. Да и внешне она была красива, все портила только злая гримаса, искривившая черты лица.
– А ты с чего решила, что можешь разговаривать с кем-то в таком тоне в этом доме?
– встал передо мной Арлан и резко ответил девушке.
– Арлан, ты ребёнок. Вот и поднимайся в свою комнату и сиди там, пока взрослые тебя не позовут. Вот когда сам станешь взрослым, тогда и будешь разбираться с прислугой.
– Поджала губы девушка.
– Когда я стану взрослым, ты и близко к этому дому не подойдешь!
– только однажды я видела Арлана таким злым, в тот разговор на кухне.
– А у тебя и подавно нет никакого права в этом доме. Ты здесь никто!
– Что?
– возмутилась незнакомка.
– Вот именно, что здесь происходит?
– в гостиную стремительным шагом прошёл хозяин дома, Амиран Аланович. Так как рабочий день у него был не предсказуем, то и заранее знать, когда он вернётся домой, кроме тех дней, когда он сам предупреждал, было не возможно. Он мог и появиться посреди дня, и приехать поздно вечером. Сегодня видимо решил вернуться пораньше, с другой стороны, сегодня мы закончили очередной курс лечения. А при том отношении к сыну, что было у Амирана Алановича, он просто не мог не приехать пораньше. Уверена, он уже и в больницу заехал, и с врачом поговорил.
– Амиран, - я с удивлением посмотрела на девушку, настолько сильно изменился тон и голос гостьи.
– Я приехала навестить тебя и племянника, но столкнулась с вопиющим хамством вашей прислуги. Эта женщина позволяет себе отдавать распоряжения Баянат, нарушает правила воспитания. Я вообще не понимаю, на каком основании она живёт в доме, если комнат для прислуги здесь никогда не было? Более того, она заняла комнату
– Эльмира!
– перебил её Амиран Аланович.
– Арлан хозяин в этом доме. И я никогда не поверю, что мой сын настолько дурно воспитан, чтобы грубить и закатывать истерики. Я попросил Милану принять место воспитателя для него. И я каждый день вижу результат её работы. И доволен тем, что я вижу. Милана делает всё для удобства моего сына, и я лично дал ей право распоряжаться прислугой в этом доме. Если нужно убрать комнату пять раз в день, значит, она скажет и всё уберут. Если она прикажет Баянат что-то сделать, то та сделает. Такова моя воля в этом доме! И самое главное, Милана не прислуга. Она близкий к моей семье человек, которому я доверяю. Иначе бы просто не позволил заниматься воспитанием сына.
– Но как же...
– растерялась от такой отповеди девушка.
– Тебя вообще это никак ни касается.
– Строго произнёс Амиран Аланович.
– Я не хотела никого рассердить.
– Мгновенно поменялась красавица, руки сцеплены в замок и опущены, глазки в пол, плечики поникли.
– Просто приехала погостить несколько дней и, наверное, неправильно поняла увиденное.
– Ты же всегда предупреждала о приезде. И твой отец спрашивал, можешь ли ты остановиться у нас. А в этот раз почему не так?
– поинтересовался Арлан.
– Решила, какой смысл предупреждать, не в чужой же дом еду.
– С заметным усилием спрятала раздражение за улыбкой красавица.
– Всегда нужно предупреждать и спрашивать.
– Ответил Амиран Аланович.
– Арлан только окончил лечение.
– А он болел?
– удивилась Эльмира.
– Не важно. Он выздоровел. К тому же через несколько дней мы уезжаем на море. И эти дни будут заняты сборами, поэтому оказать тебе своё гостеприимство в этот раз мы не сможем.
– Ответил ей хозяин дома.
– Море? Это же чудесно! Я так давно хочу съездить на море! И тебе помогу присмотреть за Арланом. У меня, правда, нет с собой вещей, но можно же купить необходимое.
– Обрадовалась девушка.
– Если хочешь, то в чeм проблема? Скажи об этом отцу и он отвезёт тебя или отправит с надёжными людьми.
– Пожал плечами Амиран Аланович.
– Спасибо за предложение помощи, но мы едем с сыном не одни. С нами ещё несколько детей наших родственников. А присмотреть мне поможет Милана, все дети к ней очень хорошо относятся и давно нашли общий язык.
– Она едет с вами? Ещё какие-то дети, кроме Арлана?
– гримаса раздражения всё-таки снова проявилась на красивом личике.
– Я же сказал, что Милана близкий к семье человек. Родители детей ей доверяют, как и я.
– Раздражаться начал и Амиран Аланович, как я заметила, он не любил объяснять одно и то же по несколько раз. Сама я хоть и удивилась тому, что оказывается еду на море, ведь я была уверена, что на это время буду в городе, но виду решила не подавать. Задам вопросы без лишних свидетелей.
– Амиран Аланович, - решила напомнить о своём присутствии я.
– Мы только что вернулись из больницы. Можно мы поднимемся и приведём себя в порядок перед обедом?
– Конечно, Милана. Сразу после того, как Эльмира, младшая сестра моей покойной жены и соответственно тетя Арлана, извинится за несправедливые обвинения и безобразную сцену.
– Пристально посмотрел в сторону задохнувшейся от возмущения девушки отец Арлана.
– Я же сказала, что возможно не так поняла...
– тихо произнесла она.
– Эльмира, никто в этом доме не смеет кричать и оскорблять няню моего сына. Никому не позволено прогонять моего сына в его комнату и ограничивать его свободу в этом доме.
– Прозвучало всё это строго и холодно.
– Я жду, Эльмира.
– Я прошу извинения за своё поведение.
– Через силу произнесла Эльмира.
– Ну... Если я вам так мешаю, я, наверное, пойду?
– Да, Эльмира, в другой раз.
– Кивнул ей Амиран Аланович. К вопросу о предстоящей поездке мы вернулись уже за столом, где обедали в саду.
– Я немного не поняла, разве я тоже еду с вами?
– переспросила я.
– Да, конечно.
– Спокойно улыбался Амиран Аланович.
– Я думал, это само собой разумеется. Иначе не рискнул бы пригласить с собой ещё и остальных мальчишек. При тебе-то подрастающее поколение все такие вежливые, воспитанные и вообще джентльмены.
– Но поездка к морю, это такие затраты...
– начала я.
– Серьёзно?
– насмешливо посмотрел на меня будущий владелец собственного курорта.
– Милана, я понимаю, что это несколько неожиданно. И нагрузка для тебя, всё-таки вместо одного ребёнка сразу четыре. Но я прошу мне помочь и очень рассчитываю на твою поддержку в этой поездке.
– Нагрузка это громко сказано.
– Мальчики действительно не напрягали и вообще были очень воспитанными детьми.
– Хорошо, Амиран Аланович. У меня как раз накопились деньги с зарплаты. Сколько нужно заплатить за жильё и питание?
– Милана, ну что ты такое говоришь? Какое ещё заплатить?
– удивлённо приподнял бровь Амиран Аланович.
– Давай вместе разберём, да? Моему сыну для поправки его здоровья необходимо съездить на море. Это рекомендация врача. Здоровье моего сына, чья забота?
– Моя. Я же няня.
– Не задумываясь, ответила я.
– Да? Ну, я человек необразованный, в ваших новомодных педагогических тенденциях не разбираюсь. Я по старинке считаю, что за здоровье детей отвечают родители.
– Немного поехидничал Амиран Аланович.
– Милана, ты же понимаешь, что я веду речь не о том, что ребёнок под твоим присмотром насморк подхватил? Ты выполняешь свои обязанности, просто я заинтересован в том, чтобы ты их выполняла в других условиях. В тех, которые могут поддержать здоровье моего сына. Как, например, когда ты была с Арланом в больнице. Хотя если ты устала от Арлана, и это понятно, столько времени проводить с ребёнком, то я могу предоставить тебе отпуск. Но после поездки на море.
– А вот это сейчас была грязная игра, Амиран Аланович. Вы прекрасно знаете, что я совершенно не устаю от Арлана. Так что спасибо за предложение, но не требуется.
– Указала я отцу Арлана на его собственную хитрую манипуляцию.
– А вот на счёт поездки... Я просто не рассматривала поездку в таком ключе. Чувствую, что подвох всё же есть, но не могу понять где?
– Какой подвох? Я хочу быть хорошим отцом и выполняю рекомендации врача. Всё.
– Наивное выражение лица у отца Арлана не получалось от слова совсем.
– Но все трудности пребывания четырёх пацанов на море хочу свалить на тебя.
– Какие трудности?
– переспросил Арлан.
– Мы что? Дикие что ли? Нет, всё хорошо будет.
– Я так понимаю, что вещей для отдыха на море у тебя нет?
– прямо спросил Амиран Аланович.
– Мне нужно пару часов, чтобы всё недостающее приобрести.
– Пожала плечами я.
– Хорошо. Поедешь с Багратом, он оплатит с карты.
– Кивнул отец Арлана.
– Нет.
– Не согласилась я.
– Куплю я сама и оплачу тоже.
– Милана, мы опять будем поднимать разговор об униформе?
– напомнил мне ситуацию с покупкой мне одежды в самом начале моей работы Амиран Аланович.
– Вот именно. Работодатель предоставляет униформу, соответствующую требованиям дресс-кода компании. И совершенно не интересуется жарко или прохладно, удобно ли, не стесняет ли движений. Ни разу даже не слышала о примерах обратного.
– Привела я ему его собственные аргументы.
– Так что я сама приобрету себе одежду для поездки.
– Ну, хоть сопровождение возьми, - предложил он мне.
– Зачем?
– удивился Арлан.
– Я сам за ней приглядываю. Пока вроде справлялся.
Мы не сговариваясь переглянулись с отцом мальчика. Просто в словах совсем маленького мальчишки прозвучало столько мужской самоуверенности, что не улыбнуться, было просто невозможно. Я, конечно, замечала за Арланом вот такие проявления собственничества, но ощущение собственной нужности ребёнку, немного кружило голову. Я не могла себе отказать в этом отступлении от правил. Чувствовать, ощущать, буквально осязать искреннюю привязанность и расположение ребёнка к себе, для меня было тем самым запретным плодом, от которого я отказаться не могла. Даже когда я пыталась убедить саму себя, что это неправильно и необходимо прекратить подобные ситуации, внутренний голос, полный горечи и понимания несбыточности некоторых желаний, напоминал мне, что, скорее всего, это мой единственный шанс почувствовать себя... мамой! За день до отъезда в доме снова были гости. Приехал брат Амирана Алановича с женой. Девушка была очень яркой внешне. Мне почему-то казалось, что вот именно такой внешностью должны обладать героини-царевны из сказок Шахразады. По настоянию Амирана Алановича я ужинала за одним столом с ним и его гостями, но при первой же возможности ушла сама и увела Арлана. Ксану, или Злюку, как звали её родные я видела и до этого. Но мельком. Знала, что она проходит сложное лечение по восстановлению спины, но подробностей произошедшего узнать не пыталась. И вот в тот вечер я впервые ловила на себе её хитрый и смеющийся взгляд. Но, чувствуя от девушки только доброжелательное любопытство, особого значения не придала. Тем более, что после скорого ухода гостей Амиран Аланович даже как-то растерянно сообщил, что Злюка, похоже, скоро сделает его дядей.
– Милану не отдам.
– Сразу заявил Арлан.
– А за дядю и Ксану очень рад. Надо подарки успеть приготовить. В день отъезда Амиран Аланович скептически посмотрел на мою небольшую спортивную сумку с вещами. Но я же не героиня из "Простоквашино", чтобы с собой пять вечерних платьев брать. К моему удивлению, самолёт дети перенесли отлично и вообще вели себя так, словно перелёт для них дело привычное. И ещё утром мы были дома, а вечером уже купались в море и грели ноги на крупной пляжной гальке. Ощущение, что всё в порядке меня и подвело. Играя с детьми на линии прибоя, я неудачно переступила и ударилась мизинцем о камень. Я вскрикнула, испугав детей. Мальчишки тут же бросили играть и проводили меня до шезлонга.
– Пап, посмотри, у Миланы что-то с ногой!
– переживая позвал отца Арлан.
– Ничего страшного не произошло, нет причин переживать.
– Пыталась я прекратить панику.
– Сидеть!
– рыкнул Амиран Аланович, с силой удерживая мою ступню.
– Как это ничего страшного? А вдруг ушибла, или ещё что? Надо осмотреть. И лучше к доктору сходить.
– Возмутился Арлан.
– Пап, я правильно говорю?
– Правильно. Сам осмотрю.
– С непонятным выражением произнёс его отец, вцепившись в мою ногу.
Глава 18.
Амиран. Это не женщина! Это мое личное проклятье! Она словно создана для того, чтобы раз за разом испытывать меня на прочность как человека, отца и мужчину. Бьёт наотмашь по самым уязвимым и потаённым местам, о которых я сам предпочитал даже и не вспоминать. Много лет назад, когда я сам был в возрасте Арлана, отец впервые взял меня с собой. Приучал к семейному делу. Жёсткие тренировки и жестокие наказания начались ещё раньше. Но вот "решать вопросы" меня взяли впервые. Отец ехал "наказывать" одного из тех, кто высоко поднялся и решил, что на нашей земле может не спрашивать разрешения у её хозяина. "Разговор" с владельцем богатого дома был очень жесток. Помню, как твердил про себя, что только бы не заплакать. За подобные проявления жалости или слабости отец мог наказать сильнее, чем за любой проступок. Один из старших братьев, под не помню уже каким предлогом, отправил меня из комнаты, где уже приближалась самая неприглядная часть, вниз, к машинам. Но до них я не дошёл. Внизу, в нише около лестницы была статуя, изображавшая какую-то девушку у воды. Это потом я узнал, что это была копия работы, приписываемой древнегреческим скульпторам и изображала она предположительно какую-то нимфу. Девушка с забранными в узел волосами сидела, согнув одну ногу в колене, и смотрела на собственную ступню. И меня, сопливого совсем тогда пацана, эта девушка-статуя поразила настолько, что я стоял и не мог отвести взгляд. Нимфа была изображена так, словно просила посмотреть, что с её ногой. И я смотрел. Смотрел, буквально впитывая в сетчатку глаз каждую линию каменной ножки. Идеальной, невозможной... Мне казалось, что ничего прекраснее этой статуи я никогда не видел и уже не увижу. Таким, жадно рассматривающим статую полуобнажeнной нимфы, меня и застал отец, спускавшийся после завершения "наказания зарвавшегося скота". И взбесился.
–
– рычал отец, отвешивая мне один за одним подзатыльники.
– Что? Сиськи увидел и всё, башкой напрягшийся стручок рулит? Я тогда так и не понял, что взбесило отца. То, что у статуи оголена грудь, я на самом деле и не заметил. Я пытался объяснить это отцу, а тот только кривился.
– У меня что, сын извращенец? У тебя на камни встаёт?
– орал он, раз за разом опуская руку с ремнём, когда мы уже были дома. Я в силу возраста не понимал, о чём говорит отец. Но отлеживаясь после наказания, всё время вспоминал увиденное. Насмешки братьев, дали понять, что эти воспоминания нужно скрывать. Нельзя говорить об этом. Так воспоминание и образ той статуи и стали моим секретом. А ещё, я быстро понял, что да девушка, которую изобразили в камне, была особенной и идеальной. Я видел ступни ног жён и наложниц отца. И видел разницу. Кривые пальцы, какие-то шишки и выступы... На это было неприятно смотреть. Первое возбуждение я почувствовал в очередной раз перебирая и восстанавливая в памяти тот образ. Когда отец привёл меня в принадлежащий семье бордель, и оставил в комнате со шлюхой, то я себя чувствовал стоящим на краю грязной лужи. Прекрасно понимая, сколько мужиков пропустила через себя эта девка, ничего кроме отвращения я испытывать просто не мог. Но и то, что она же расскажет отцу все подробности, я тоже знал. Я плохо осознавал, что происходило в той комнате. В те моменты я был в своём воспоминании. И пока тело выполняло механические движения, в голове была намертво запечатлена та самая картина из детства. Сидящая девушка, просящая посмотреть, что случилось с её идеальной ножкой. Первое физическое удовольствие окончательно закрепило в моей голове эту тягу, фетиш или извращение, как говорил мой отец. Вот только реальные женщины, которых всегда было вокруг в избытке, такой красотой ног, точнее ступней, не обладали. Зато увиденные недостатки могли напрочь вырубить любое желание. Поэтому все мои любовницы всегда были в тёмных плотных чулках. А идеальная ножка нимфы была моей личной, тщательно скрываемой тайной. Когда я услышал взволнованный голос сына, я ухмыльнулся. Арлан оберегал и защищал свою няню. И простой лёгкий ушиб о гальку, которые случаются на таких пляжах сотнями, для сына было важным событием, требующим немедленного внимания и помощи. Я не особо торопясь, снял солнцезащитные очки и положил их на столик рядом. Про себя решив, что вот оно, окончательное завершение всех моих метаний. Даже девицы, зарабатывавшие своей внешностью и следящие за своей шкурой, со всеми своими пилингами и всякими массажами-педикюрами, не могли добиться того, чтобы именно ступни были идеальными. А как жила Милана я прекрасно знал. Бесконечная работа без выходных и нормального отдыха, постоянная нехватка денег... Главное, чтобы неприятие некоторых внешних черт, не помешало мне по-прежнему считать, что как няня для сына, она настоящее сокровище.
– Пап, пожалуйста, посмотри, что с Миланой!
– торопил меня сын.
– Конечно, посмотрю.
– Успокоил я Арлана. Подошёл к шезлонгу и окаменел. Словно не было пролетевших лет. Был мальчишка, замерший перед прекрасной статуей. И была она, ожившая мечта. Милана забрала волосы в пучок на затылке, чтобы не мешали играть с детьми. Белая длинная пляжная рубашка хоть и прикрывала плечи и грудь, но подол лежал складками, оживляя сокровенное воспоминание из моей памяти. Дыхание с трудом пробивалось, а взгляд намертво прикипел к самой красивой ножке, что я только мог представить. Как много лет назад, моя нимфа приподняла ножку, чуть вытянув пальчики, словно прося этим жестом посмотреть, что случилось. Я вцепился в её ступню, надеясь, что так смогу скрыть дрожь собственных рук.
– Сидеть!
– рявкнул я, когда она попыталась отобрать у меня свою ножку. Единственное о чём я сейчас мог думать, это только собственное желание схватить Милану и утащить ото всех подальше. Конец моих метаний, как же! Конец остаткам моего спокойствия! Желание закипело в крови так, что я в жизни подобного не испытывал. Мне казалось, что у меня температура подскочила. В голове билась в истерике только одна мысль. Эта женщина должна быть моей!
Глава 19.
Амиран.
Ступня Миланы покоилась на моей ладони. С ума сойти, её ножка спокойно помещалась на моей руке и была в два раза уже. Я внимательно рассматривал каждый пальчик, пользуясь тем, что поводом послужил именно их ушиб. Длинные и гибкие, они были прижаты друг к другу, повторяя форму лодочки. На ногтях не было лака, но они были аккуратно подстрижены и подпилены. И что меня удивило, я даже специально посмотрел на свет, но ноготочки на ножках моей нимфы были приглушeнно розового цвета. Ни телесного оттенка, ни желтизны. Никаких шишек или выпирающих вен. На ножке, которую я держал в руке, не было натоптышей, мозолей или ощущения грубой подошвы.
Не знаю, что там Милана делала, явно она не посещала какие-то салоны, но это была самая ухоженная ножка, которую я когда-либо видел.
– Мне кажется, что всё в порядке. Я даже место ушиба уже не чувствую.
– Милана ещё раз попыталась убрать свою ногу.
– Милана, ты что? А если тебе это просто кажется? Если ты палец сломала камнем? Там косточка тоненькая.
– Возмутился Арлан.
– Нет, пусть папа проверит. Чтобы точно всё хорошо было. Да, пап?
– Конечно. Милана, иногда вот такие с виду неопасные травмы, имеют очень неприятные последствия.
– Взял себя в руки я.
– Мне кажется, вот этот палец явно припух. Дай другую ногу, мне надо сравнить.
– Припух? Какой?
– полезла она проверять сама.
– У тебя предвзятое мнение. Ты не можешь правильно оценить.
– Не позволил я ей перехватить инициативу.
– Извините, что-то случилось? Нужна помощь?
– к нам подошёл дежуривший на пляже, принадлежавшем гостинице, местный спасатель.
– Без вас разберёмся. Папа сам помощь окажет, если понадобится.
– Арлан, резковато отказался от внимания постороннего мужика.
– Но я же вижу, что девушка, кажется, нуждается в помощи.
– Не понимал этот придурок.
– А вы спасатель?
– вдруг спросил Анзор.
– Да, иначе бы не подошёл к вам.
– Заявило это недоразумение, которое не могло понять элементарного, что вот сейчас нужно просто свалить и куда подальше.
– Ну, значит бегать должны быстро.
– Хмыкнул Анзор.
– Извините, но я не понимаю...
– проблеял этот идиот.
– Это я заметил!
– повернул голову в его сторону я.
– У тебя вон куча народа похоже море вплавь переплыть собралась, но тебе здесь интереснее что-ли? Ты какого х@ра приплeлся и пялишь глаза на чужую женщину? Запасные что ли есть вместе с тупой башкой?
– Простите, - мужик хлопал глазами.
– Амиран Аланович!
– возмутилась Милана.
Ах, да. Дети рядом, а я тут х@рами разбрасываюсь. Благо спасатель решил, что уже достаточно накосячил и дальше испытывать судьбу не стоит.
– Милана, я просто волнуюсь за твоё здоровье.
– Оправдался я за грубость.
– Из-за простого ушиба?
– удивлённо распахнула глаза она.
– Говорю же, всё уже прошло, так что можно не волноваться. В качестве подтверждения собственных слов, она вытянула ножку и пошевелила пальчиками, чем окончательно отвлекла меня от планов убийства недоделанного спасателя. Теперь передо мной стояла куда более важная и серьёзная задача. Лёгкие пляжные брюки совершенно не скрывали моего восхищения своей нимфой.
– Мальчики, мы играть или немного искупаемся?
– Милана словно и не замечала моего внимания, но может, оно было и к лучшему. Мне нужно было время для принятия решения. А решить предстояло многое. Ещё несколько минут назад я и мысли не допускал о том, что между мной и Миланой возможны хоть какие-то отношения, кроме воспитания Арлана. А сейчас, словно вдруг на полном ходу отказали тормоза. Она должна быть моей. Да я уже считал её своей! Некстати вспомнилось еле сдерживаемое бешенство, когда увидел её ответ бывшему мужу. Встретиться с этим ушлeпком она собиралась, пока ни меня, ни сына рядом нет! Ничего, на море съездит. И хорошо, что времени особо не было. Это единственное, что удержало меня от того, чтобы устроить недоумку экскурсию на строящийся курорт. Там как раз бетоном площадку заливали. Скатался бы чучело, посмотрел. Причём безвозмездно, то есть даром. Мысли в голове бурлили, наскакивали друг на друга. То я почему-то начинал считать, что важно выяснить, когда именно проснулся мой интерес к Милане, и что это пробуждение спровоцировало. То приходил в себя и пытался взять взбунтовавшиеся чувства под контроль разума. Никогда, ни злость, ни страх за близких, ни радость, ни горе не вышибали меня настолько из привычного состояния спокойствия. Нет, необходимо успокоиться. Решения нужно принимать со здравой головой. Что можно нарешать, если я с огромным усилием не смотрю в сторону Миланы, резвящейся с детьми на мелководье. Её тихий смех смешивался с ветром и звал, манил, лишал всякой силы воли. Я с радостью уцепился взглядом за Кирилла, помогавшего какой-то мелкой девчонке выйти из воды.
– А почему ты отворачиваешься?
– заметила мелкая непоседа.
– Потому что ты не одета.
– Донеслось до меня.
– Ты же девочка! Разве можно так? Нехорошо это. Я улыбнулся. Можно поменять имя, и взять другую фамилию. Но против крови не попрёшь. Я отчётливо слышал в голосе Кирилла интонации его деда, прежнего главы рода Шаркизовых. Даже фразы дедовы. Как и с Ксаной, кровь отца всё равно проявилась. Хотя мать нашей Злюки своего места в жизни Шаркизова не приняла и сделала просто невозможное, желая оградить дочь от её же наследия.
– Почему неправильно? Вон, все так ходят. Чтобы красиво было. А как, по-твоему, тогда правильно?
– любопытничала девочка.
– Да вот, посмотри. Разве не красиво?
– указал куда-то в сторону Кирилл. Я, не ожидая подвоха, проследил взглядом за его жестом. Нарезвившись мальчишки решили вернуться к шезлонгам. Ну или, что скорее всего, Милана решила, что пора ребятам погреться на солнце. И Кирилл как раз показал на выходящую из воды Милану.
– Осторожно, тут камни.
– Арлан шёл чуть впереди и держал Милану за руку.
На Милане был белый слитный купальник и рубашку, в которой она была, она не снимала. И вроде всё было закрыто, ничего не выставлялось напоказ, придраться было не к чему. Но мокрая ткань плотно облепила тело, заставляя взбеситься фантазию и мужские желания.
Милана выходила из воды красиво. Словно под ногами не было мокрых камней, а морские волны не старались сшибить с ног. Брызги и пена словно ласкались к её ногам не желая отпускать мою нимфу из своих объятий. Оторвать от неё взгляд было выше моих сил. Невозможная, нереальная, богиня в своей стихии, нимфа... Не к месту вспомнилось, что у большинства известных нимф судьба была жестока и незавидна. Вечно их красота притягивала к ним козлоногих сатиров и скорых на расправу богов.
– Тахмиров, бл@дь!
– не сдержал ругательства я, когда понял, что брюки сейчас дымиться начнут.
Вот словно, сопляк впервые получивший красивую бабу в свои лапы. Тело, никогда меня не подводившее и всегда послушное контролю воли, словно мне и вовсе не принадлежало. В мыслях порядка тоже не было. Я смотрел на Милану, а перед глазами стояла картина, как я срываю к херам эти мокрые тряпки, как... Стоп! Нужно остыть, взять себя в руки. Я всегда принимал решения головой, вот и стоит вспомнить о том, что я буквально полчаса назад умел думать. Делая вид, что я просто перебрасываю полотенце из одной руки в другую от нечего делать, я поднялся с шезлонга.
– Раз всё хорошо, я, пожалуй, пойду, потренируюсь. В отеле неплохой зал. Не домашний, конечно, но сойдёт.
– Предупредил я Милану и мальчишек. При упоминании домашней тренажeрки, Милана кивнула в ответ и быстро отвела взгляд, но ставший чуть более заметным румянец на скулах выдал её. Значит, встречу в душевой она не забыла.
Отрабатывая удары по боксёрской груше я пытался вернуть себе ясность мыслей. До сегодняшнего дня это был безотказный способ. А подумать предстояло о многом. Для начала, нужно перестать обманывать самого себя и перестать верить в то, чего нет. А от моего спокойствия и равнодушия рядом с Миланой давно уже не осталось и следа.
Когда и как эта женщина стала мне интересна, когда я перестал её считать просто няней сына уже не важно. Стоило признать, что Милана интересует меня как женщина, как тут же получилось логичное объяснение и тому постоянному раздражению, которое мгновенно появлялось, стоило мне увидеть очередное сообщение от её бывшего мужа. Ревность. Ещё не понимая природы того притяжения, что несомненно было между мной и Миланой с самого начала, я уже считал её своей собственностью, своей законной добычей. Моя личная слабость стала только последней каплей, снeсшей напрочь все те преграды и ограничения, что я сам для себя возводил.
Моя мания, моё потаённое желание просто получило идеальное олицетворение. Кому я мог рассказать о своей слабости? С кем разделить подобное желание? С женой, которая пришла бы в ужас от подобного предложения? Да она меня встречала в своей спальне при выключенном свете, ночной рубашке и забившись в угол кровати. Даже если бы я попросил её, она наверняка отказалась бы. Сочла бы это оскорблением и унижением для себя. Да и увиденные как-то мельком ступни с выступающими шишками под большим пальцем никакого желания не вызывали вообще. О том, чтобы позволить узнать о своём пристрастии какой-нибудь шалаве из толпы, прошедшей через мою постель, и речи не шло.