Дорога к вратам

Даже не помню, в каком году это случилось. Незабвенный Ильич уже канул в лету, но советская власть ещё процветала. Был обычный зимний трудовой день. Допросы, поиски свидетелей, выезды, осмотры места преступления… Может, для обычной женщины это и тяжело, но не для меня. Я так считаю: раз надела форму, значит надела и то, что с этой формой связано, нечего жаловаться. Но этот денёк выдался особенно тяжёлым. Домой приехала вся издёрганная: сижу и чувствую, как постепенно начинает мне всё это осточертевать. В общем, не выдержала я и пошла погулять в лес, благо недалеко. От моего дома в Гольяново дойти до Лосино-Островского заповедника — просто пересечь пару улиц. По дороге ко мне пёс какой-то дворовый привязался, видать, по людям соскучился. А мне-то что? Пусть идёт, если хочет, всё веселее. Пришли в лес — хорошо: вечер, деревья в инее все, луна их в какой-то необыкновенный цвет красит, снег блестит таинственно, и вообще, как в сказку попала. И тут откуда-то из-за кустов высунулся пьяный мужик, схватил меня за руку, да потащил за собой. Я

заорала от неожиданности, да как врезала ему! А этот урод нож достал. Тут-то я опомнилась, только нацелилась ему руку сломать, чтоб неповадно, да пёс приблудный помешал, вцепился козлу этому в рукав, и рычит, бедолага. Мужик ножом его и ударил, в брюхо. Упал пёс, лежит, скулит, кровь из него ручьём течёт, а меня от этого такая злость сразу взяла, про всё напрочь забыла и давай молотить эту мразь пьяную, да так, что самой потом стало страшно, когда вспомнила. Тут на помощь ему ещё шестеро таких же уродов выскочило. Глянула я на них и поняла — не справлюсь. На снегу, да в шубе, да против шестерых, хоть и пьяных. Так бы я их рядком уложила, а тут… Только бегом изматывать. Развернулась, и бежать, куда глаза глядят. Бегу, смотрю, впереди вспышки, слышу, люди кричат. Я туда, глядишь, помогут, а нет, так пьянь эта испугается, да не полезет. Ну и выбежала на поляну, из огня да в пекло! Чёрт его знает, что такое: бегают мужики с пистолетами, стреляют друг в друга молниями — сущий ад! И я тут, как дура, посреди поляны, ни черта не понимаю, упала на всякий случай. Смотрю, нож в руке зажат, весь в крови, и когда выхватить успела? Метнула его в кусты, откуда выбежала да замерла, попала в кого или нет, не знаю. И тут ударило меня молнией, я и вырубилась. Очнулась не то в больнице, не то в лазарете, на кровати. Не одна, на соседних койках тоже люди лежат. Вроде дышат, значит, живые. Вот и хорошо, теперь надо выбираться отсюда. Джинсы со свитером на стуле висят, а шубы нет. Поискала, нашла в шкафу, на плечи набросила, и пошла выход наружу искать. Коридор весь не то пластиком блестящим обделан, не то металлом, сразу не понять. Пол тёмный, стены светло-серые, ребристые, потолок такой же. Свет с потолка из панелей плоских льётся, слегка красноватый, неприятный. На стенах лючки какие-то, наверное, проводка под ними идёт, баллоны синие висят. Огнетушители, что ли? Синие почему? Чёрт, да куда я вообще попала? Что это за секретные коридоры в подмосковном лесу? Оборонка какая-то? Ладно, разберёмся ещё. Главное, когда выберусь, пса найти, который со мной гулял — вдруг да спасу, чем чёрт не шутит, когда Бог спит. Брожу по коридорам как последняя идиотка, совсем заблудилась, никакого выхода, окон — и тех нет. Только двери закрытые, надписи на неизвестном языке. На каком, кстати? На иероглифы китайские на похоже, на арабские червячки — тоже. Набор палочек, иначе не сказать. Набралась смелости, спросила у встречного человека, где тут выход. А он посмотрел на меня и закаркал что-то. Глянула я, мать моя мамочка! У него в глазах зрачки вертикальные, как у кошки! Глаза, да надписи, да карканье, да непонятные коридоры… Чёрт возьми, меня что, на корабль пришельцев занесло? Если так, думаю, конец тебе, Иришка, настал. Вот сейчас сведут тебя в лабораторию, разрежут на части, сошьют, а потом родишь ты инопланетянчика маленького, двухголового. Страшно мне стало, по-настоящему страшно, как поняла я, где нахожусь. А пришелец что-то прокаркал в переговорник на правой руке, выслушал ответ, снова каркнул, взял меня за руку и повёл. Пошла за ним, а какая теперь разница, куда-нибудь да приведет. Подошли к двери, он так, ручкой, заходи, мол. Зашла. Сидят двое. Первый — нормальный мужик, даже глаза обычные, серые, холодные, как стальные лезвия. Одет в светло-серый с белым мундир. Над левым карманом — три жёлтые четырех лучевые звёздочки в круге. Стрижен коротко, смугловатый, чем-то на птицу похож, видимо, тем, что нос у него слегка книзу загнут, и брови пышные, в разлёт, как орлиные крылья. Красивый мужчина. Но не так красив, как эстрадный звездило, раскрашенный под шлюху, а какая-то в нём особенная красота, мужская. Как увидела я его… эх… Вот прямо так и уткнулась бы мордой в грудь, да разревелась бы, как девчонка. Сама не знаю, как устояла. А второй… Не человек был второй. Если только не бывает людей с двумя рогами, торчащими из висков вперёд и с одним загнутым назад, начинающимся чуть выше лба. Хотя, правду сказать, рога выглядели ухоженными, даже как будто слегка отполированными. Более того, на них было надето что-то вроде симпатичных таких золотых наконечников. Но в целом впечатление жутковатое. И сидел он как каменный гость, не моргал и не шевелился, с таким надменным видом, будто он герцог Бэкингэм и кардинал де Ришелье в одном лице. Одет, в отличие от первого, в тёмно-синий мундир с багровой отделкой, над карманом — такие же звёздочки. Честно говоря, это меня удивило, уж больно разных людей повстречала. Рогатый, обычный, и эти, кошкоглазые. Многовато для одного места. Быстренько осмотрелась вокруг. Очень неприятный кабинет: сплошной пластик и металл всё светло-серое и белое, вместо окна экран тёмный на стене. Мне почему-то показалось, что этот кабинет похож на комнату для допросов. Да, и ещё в углу сидели два молодца-одинаковы-с-лица, нижние чины, надо полагать. Сидели спокойно, не глядя по сторонам, с виду расслабившись, но только с виду, как и положено хорошо обученным конвоирам.

— Садитесь, пожалуйста, — произнёс первый по-английски. Всё чудесатее и чудесатее… Говорил он с каким-то странным акцентом. К счастью, я владею английским довольно неплохо, и смогла разобрать слова, несмотря на произношение.

— Благодарю вас. Позвольте, я сниму шубу? Здесь для неё жарковато… — сказала я скромно.

— Да, конечно. Вы можете положить её на соседнее кресло, —

ответил красавец.

— Спасибо. — Я бросила шубу и уселась, закинув ногу за ногу. — А вы можете говорить по-русски?

— Нет, — ответил он. — Я говорю только на этом языке, который считается международным на вашей планете. Кстати, позвольте представиться: командир отряда специального корпуса галактической полиции капитан Рино Т’Фаарзи. Командир крейсера специального корпуса галактической полиции «Неустрашимый» капитан Ко’Бун Т’Та-Корн, третий храм. (Рогатый величественно кивнул.) Можете называть нас Рино и Ко’Бун. С кем имею честь разговаривать?

Везёт же мне! Пошла прогуляться по лесу и наткнулась на космических ментов. А в лотерею хоть раз выиграть, чтоб да, так нет. Но, тем не менее, мне здорово полегчало: по крайней мере, можно не опасаться вивисекции и вынашивания маленьких двухголовых инопланетянчиков, вряд ли такие вещи входят в сферу деятельности космической полиции. Попробовать раскрыть карты? Я почему-то решила, что сразу этого делать не стоит. Мало ли что? Ментом назваться нетрудно, документы я у них проверить не могу, языкам не обучена, а если это межзвёздная мафия? Нет уж, лучше сперва разнюхаем, что к чему, а пока притворимся дурочкой.

— Да я так, погулять вышла по лесу. Местная я, Ирина Смирнова. А вы к нам как, преступников, да, ловить прилетели? А что здесь, космические пираты хотят Землю захватить? — при этих словах я состроила самую глупую физиономию, на какую только была способна.

Как только я назвала своё имя, Ко’Бун опять величественно кивнул. Я сперва подумала, что он знает английский, но заметила тонкий проводок, идущий к его уху. Видимо, синхронный перевод. Рино недовольно поморщился.

— Нет, не пираты. Но давайте договоримся, что вопросы буду задавать я. Где вы живёте?

— Тут, неподалёку, — я назвала свой домашний адрес.

Очень хорошо, — Рино что-то набрал на какой-то клавиатуре, — Продолжаем разговор. С какой целью вы проникли на борт «Неустрашимого»?

Ну вот, теперь мне не нужно стало прикидываться дурой. Так натурально уронить на пол челюсть могла только законченная идиотка! Подняв её и установив на место, я кое-как выдавила из себя буквально следующее:

— Да? А, простите, с чего это вы взяли? То есть, что я с целью проникла?

— Я не думаю, что вы сюда пролезли просто так, от нечего делать. Вы кого-то представляете собой кого-то, кому интересен этот корабль. Так зачем вы сюда проникли?

— Честное слово, случайно. Я шла по лесу…

— Ладно, пусть случайно. Откуда вы узнали о том, что мы проводим на Земле операцию?

— Да ниоткуда, чёрт возьми! Я просто…

— Шла по лесу, и напоролась на космический корабль, — закончил за меня Рино. — Жаль. Придётся говорить по-другому. — Он протянул мне лежавший на столе широкий металлический обруч с двумя дисками по краям. Себе взял лежащий там же ящичек с экраном, — Почему бы вам не надеть вот это?

И правда, почему? Я надела обруч на голову и особо не удивилась оттого, что диски пришлись точнёхонько на мои виски, да и сам обруч был впору. Никаких особенных ощущений или эмоций я не испытала. Ну обруч на голове, что с того? Почему бы ему не быть царской короной, например? Или проще — экзотическим вариантом детектора лжи, чем он, кстати, и оказался. Вот только интересно, что у него на экранчике высвечивается? Я вытянула шею, но ничего не увидела. Слегка обидевшись, я вернула голову на место.

— Я повторяю свой вопрос, — снова произнёс Рино,— с какой целью вы проникли на борт «Неустрашимого»?

— Ни с какой, — сказала я голосом Штирлица, в сотый раз твердящего Мюллеру что-то насчёт пальчиков русской пианистки, — я уже говорила об этом.

— И ничего не знали о нашем пребывании на вашей планете? — спросил Рино, глядя в невидимый мне экран своего прибора.

— Я же вам сказала — ничегошеньки! Послушайте, вы же пришли со звёзд, у вас должна быть хоть какая-то аппаратура для чтения мыслей! — продолжала я строить дурочку, — проверьте меня на ней!

— Уже проверили. Кстати, можете снять эту штуку, — сказал Рино. Он казался мне слегка удивлённым. — Вы и правда попали сюда чисто случайно. И что теперь с вами делать?

— Отпустить, — я аккуратно положила обруч на стол

— Неплохая идея. Но неосуществимая, к нашему обоюдному сожалению.

Тут мне слегка поплохело.

— Это почему же неосуществимая? Я что, не могу отправиться домой?

— Именно. Мы не можем допустить разглашения информации о нашем здесь пребывании. Это может поставить под удар… Неважно что. Вы и так слишком много узнали.

Н-да. Как говорится — меньше знаешь, дольше живёшь. Но мне-то что делать?

— Послушайте, Рино. Даже если я кому-нибудь расскажу о вас, кто мне поверит? Мало ли идиотов по телевизору рассказывают о подобных вещах? Вы даже не представляете, какую чушь иной раз приходится выслушивать!

— Почему, же. Отлично представляю. Мне приходилось видеть ваши телепередачи. Но я действительно не могу вас отпустить.

— Но почему? Я же обещаю молчать…Чёрт! Да сотрите мне память, в конце концов!

— Не имеем права. Закон запрещает иметь подобную аппаратуру на полицейских кораблях. И тот же закон запрещает оставлять какие-либо либо следы пребывания на планете, не входящей в Галактический Союз. Сожалею, но ваша судьба уже не принадлежит ни вам, ни мне. Я понимаю, что вам хочется домой, что все ваши планы полетели к чёрту, но помочь ни чем не могу. Смиритесь. У меня тоже буду неприятности из-за вас, и весьма крупные.

— Неприятности у вас. Не иначе выговор схлопочете, а то и замечание, — пробурчала я. — А мне каково? Если я домой вернусь и буду сидеть тихонечко и смирненько, что, союз ваш развалится? Да на хрен кому такой союз нужен, если одна единственная женщина может ему повредить? — Я уже была здорово рассержена. Два-молодца-одинаковы-с-лица дёрнулись, но Рино жестом их посадил их на место.