Дорога на Дамаск
Шрифт:
— Сейчас ты увидишь то, чего не видел почти никто из моих.людей. Даже Фил!
— Я польщен! — говорю я.
— Ну ладно тебе! — говорит коммодор и снимает шлем.
Я сразу узнаю его лицо. На нем появились морщины, но оно по-прежнему прекрасно. Меня охватывает неудержимая радость. Кафари жива!!! Такое впечатление, словно по всем моим контурам и модулям разлился огонь.
Я больше не испытываю ни стыда, ни горечи. Я бесконечно рад тому, что мои мощные орудия попали в умелые руки Кафари.
Когда смолкло эхо салюта, я прошептал:
— За сто двадцать лет своего существования я никогда не был так счастлив! Приказывай!
— Вот это приветствие, Сынок! — с загадочной усмешкой говорит Кафари. — Да моя дочь чуть не оглохла.
— Твоя дочь?
— Вот это моя дочь, — негромко сказала Кафари, обняв девушку за плечи. — Она вернулась на Джефферсон, чтобы тебя уничтожить.
— Ты можешь в любой момент это сделать, Кафари, — говорю я и вывожу код для моего самоуничтожения на главный дисплей. — Тебе достаточно произнести эти цифры.
Несколько томительных секунд прошло в полном молчании.
— Пожалуй, сейчас я не буду произносить никаких цифр, — наконец сказала Кафари и прошла к командному креслу.
— Да я и не знаю, как тобой управлять! Может, посоветуемся с тем, кто знает больше меня?
Я понял, что Кафари имеет в виду, лишь когда она включила коммуникатор.
— Черный Лев! Говорит Красный Лев! Как меня слышите? Прием!
— Красный Лев! Говорит Черный Лев! Ты что, сняла шлем?! — отвечает Кафари знакомый мне голос.
Саймон явно удивлен.
Теперь я понимаю, что командирский шлем Кафари помог ей изменить голос и скрыть свой пол. Блестящая уловка! Ведь никто так и не догадался, кто на самом деле скрывается за маской коммодора Ортона! Чему же тут удивляться?! Разве
— Да, сняла! — отвечает Кафари. — Кстати, я тут не одна. Думаю, кое-кто не откажется с тобой поговорить.
С этими словами Кафари замолчала и шагнула назад, словно предоставляя мне полную свободу действий.
— Саймон? Говорит боевой линкор «ноль-ноль-сорок-пять»! Разреши доложить обстановку!
— Сынок?! — раздается удивленный голос, командовавший мною в сражениях на Этене.
— Да, это я.
— Да что у вас там вообще происходит?! — Мне кажется, что в голосе моего командира звучит скрытая радость.
— Я сдался коммодору Ортону! То есть Кафари! Разреши доложить обстановку!
По вполне понятным причинам Саймон не сразу находится что ответить, но потом все-таки говорит:
— Разрешаю. Докладывай!
Я передаю Саймону все, что мне стало известно. Докладываю обо всем, что я сделал и не сделал, а также о том, что намереваюсь сделать с виновными во всех несчастьях Джефферсона. От этой долгой исповеди мне становится намного легче. За моим докладом следует молчание. Я жду. Жду прощения. Или приговора. Меня устроит любой ответ. Я сделал все, что мог.
— Отлично, Сынок! — наконец отвечает мой обожаемый командир. — Как я рад, что ты снова с нами. Твой план нас вполне устраивает. Действуй!
Новая буря радости пронизывает все фибры моей электронной души. Наконец-то я вижу свет. Я опять салютую во всю мощь и разворачиваюсь в сторону противника. Больше ничто не удерживает меня на месте, и скоро я обрушу на врага весь свой гнев.
Я еду в город карать филистимлян. <Согласно Деяниям Апостолов, Павел (Савл), будучи яростным гонителем христиан, направлялся в Дамаск для очередной расправы над ними. Однако по пути Савлу явился Господь. Придя в Дамаск, Савл принял крещение и вскоре стал одним из наиболее деятельных апостолов>